Нэйс помолчал. Потом вдруг улыбнулся.

- Знаешь, я никогда не был дальше окраин Тар-Акталы. Она для меня - весь мир. И я люблю её. Когда мой отец ещё не стал правителем, мы жили на берегу озера Тар, на восточной окраине. Оно похоже на небольшое море, его берег, - сплошной зеленый луг, пологий склон шириной в милю и длиной во весь город... на нем прошло почти все мое детство. Вечером основания увалов на том берегу исчезают в сиянии заката, и кажется, что они там, позади зари... на краю мира, где есть только ветер и свет... а с другой стороны - снежно-белые здания, как скалы... как вершины далеких гор... и за ними - энергостанция. На её фоне они кажутся маленькими... а на её зеркальных стенах - отражения закатных облаков... Если смотреть на неё долго, можно было представить, что она поистине безмерной высоты. А иногда, вечером, у воды поднимается туман... такой густой, что ничего не видно уже за десять шагов... он светится палевым, и под его пологом очень тепло... а вода ещё теплее - энергостанция нагревает её... - Нэйс спохватился и замолк.

Айэт осмотрелся, - нигде никого не видно, даже охранников. Он спросил об этом.

- Все, кто делал революцию, сейчас отсыпаются, - с усмешкой сказал Нэйс, - а враги просыпаются, и любая попытка нападения в эти несколько часов может оказаться гибельной. Это место плохо приспособлено для обороны, - ты же видел, как легко мы им овладели! Сам Контрольный Центр был построен наспех, хотя и очень давно, - нам придется тут всё переделать... если у нас будет время.

Нэйс зевнул и потянулся.

- И с чего ты, то есть Организация, начнет? - спросил Айэт.

- Надо создать армию, - кроме двадцати тысяч охранников у нас в городе нет никаких вооруженных сил. Этим утром мы объявим о наборе добровольцев.

Айэт вновь промолчал. Стена рассвета быстро приближалась. Массив энергостанции выступил вдруг с пугающей реальностью. Теперь он нестерпимо блестел алой ртутью, - казалось, вся эта огромная застывшая масса сейчас хлынет на них. Нэйс снова зевнул.

- Пошли в штаб, - сказал он. - Нам нужно позавтракать.

* * *

Через час в зале на втором этаже штаба охраны собрался совет Организации. Айэт тихо устроился в углу. Хотя он ничего не сказал Нэйсу, тот всё же привел его сюда. Юноша начал уже опасаться, что его симпатия к нему объясняется куда более простыми причинами, - любовью к красивым мальчикам, скажем. О том, как юный герой революции полезен для агитации женских масс, он не думал.

Сейчас Нэйс стоял у исполинской, - во всю стену, - карты страны, поясняя, в каких её районах Организация достаточно утвердилась. Айэт с интересом слушал его.

Актала занимала огромный кусок Плоскости, - восемь на четырнадцать тысяч миль, огражденный со всех сторон горами. В ней жило полтора миллиарда людей. Нэйс сомневался, что Организация, имеющая меньше миллиона членов, сможет эффективно управлять таким их количеством, - особенно, если учесть, что во многих городах, и целых областях страны у неё вообще не было сторонников. Члены Совета сами хорошо это понимали и казались растерянными.

Айэт оживился, когда Нэйс заговорил о создании боевых сил, - ему вовсе не нравилась война, но он понимал, что изгнание ару необходимо. Нэйс сообщил, что набор добровольцев уже объявлен и идет с большим энтузиазмом, - только в столице они могли сформировать миллионную армию, но оружия на её складах хватало едва на сто тысяч человек. В Тар-Актале был завод по производству автоматов и пистолетов, но, чтобы вооружить всех добровольцев, требовались годы, - на это просто не осталось времени. Приходилось надеяться на технику.

Единственной реальной ударной силой Акталы были вертолеты, - страна имела больше десяти тысяч однотипных машин с пятисотмильной дальностью полета. В столице же работал большой, - и единственный, - вертолетный завод. Он же делал управляемые ракеты, пригодные к установке на любой вертолет, - и на шестьсот они уже были установлены. Таких ракет на военных складах страны нашлось много: свергнутое ими правительство лишь называло себя миролюбивым. Оно имело больше пяти тысяч автовертолетов и тысячи боевых колесных машин, хотя стационарная система управления позволяла использовать всё это лишь в столице и её окрестностях. Но самым грозным оружием, - хотя сейчас им не пользовались, - были тяжелые боевые платформы, созданные ещё в древности, - они напоминали одетые в броню наземные линкоры. В легендах говорилось, что Актала имела и более мощные виды оружия, - правда, они не сохранились.

Чуть хуже было с военными знаниями, - их просто никто не имел. Никто даже не помнил, когда на территории Акталы в последний раз велась война.

Хотя во дворце правительства хранилась целая библиотека запрещенных книг, в том числе и военных, их изучение требовало немалого времени. Тем не менее, стратегия была уже ясна, - громить базы ару воздушными налетами, пока будут формироваться наземные силы. Совет воспринял это предложение с энтузиазмом, - никто, почему-то, не хотел воевать сам. Другое дело, - мощное оружие, которое быстро закончит не начатую ещё войну. Ару пока не предпринимали никаких враждебных действий, но нападение на них было уже предрешено.

У Айэта не было никаких оснований жалеть ару, но он чувствовал, что война погубит их, - её начали поздно, ару стало уже слишком много. Дорога крови быстрее, чем дорога непротивления могла привести его, Организацию, Акталу и всё человечество к гибели.

Существует ли третья дорога, Айэт Тайан не знал.

Глава 8.

Из ада

Самый опасный из врагов - твой страх. С ним не сойдешься врукопашную. Он беспощаден. Этот враг не берет в плен. Он не знает ни выгоды, ни милосердия. Его не остановит победа. Он не станет сохранять себя. Он бездушен, безумен и готов погибнуть вместе со своей жертвой.

Анмай Вэру - из своего опыта.

Помотав головой, Анмай поднялся, опираясь о стену из грубо обтесанного камня. Пол тоже был каменный, но он стоял на каком-то тряпье. Когда он попробовал обойти помещение, рывок цепи не дал ему сделать и двух шагов. Вспомнив свой стремительный полет над просторами Линзы, Вэру криво усмехнулся. Судя по дикому головокружению, онемению, боли и ломоте во всем теле он получил неслабую контузию и провалялся без сознания несколько часов. Сейчас он мог быть где угодно.

При этой мысли Анмай вздрогнул. А где же его товарищи, корабль? Почему ни они, ни Астрофайра не спасли его? Ответ был очень прост, - они погибли или тоже попали в плен. А Астрофайра... на ней осталась его матрица, вся его память... за исключением этих вот минут. Гораздо проще будет вырастить новое тело, чем разыскивать это, - пропавшее, наверняка мертвое. Верить в это не хотелось, но безопасней предположить худшее. Ему оставалось надеяться лишь на себя.

Он ощупал ошейник, - как оказалось, не заклепанный, а запертый на замок, причем, довольно примитивный. Анмай легко открыл бы его, найдись тут хотя бы кусок проволоки. Он обшарил пол, насколько мог дотянуться. Ничего. В бешенстве он попробовал вырвать кольцо из стены, но не смог даже расшатать крепление. Его охватило противное чувство бессилия. Анмай не знал, что с ним хотят сделать, но это подземелье, - он чувствовал, что это подземелье, - не обещало ничего хорошего.

Он сел, закрыл глаза, пытаясь успокоиться, прогнать отчаяние и страх. Это удалось ему довольно быстро, но с его сознанием произошла странная вещь, - словно не было всех этих лет - или тысячелетий? - и он снова стал мальчиком из приюта-тюрьмы. Тогда его часто били, а потом запирали в таком же темном, тесном, затхлом помещении. В восемь лет он впервые попытался сбежать оттуда. Его поймали, растянули голым на кровати, на виду у всех детей, и стали бить резиновыми дубинками. Среди смотревших была и Хьютай. Наверно, поэтому он молчал, хотя его спину словно жгли кипятком. Озверевшие охранники избили его до полусмерти, а потом заперли на три дня, без пищи и воды. Эти бесконечные страдания в темноте навсегда остались в его памяти. Тогда он не мог подняться ещё несколько дней. Но след оказался глубже, чем он думал, - всё это вернулось, вся его жизнь словно оказалась сном. Вдруг он с ужасом подумал, что ничего этого, - плато Хаос, Файау, Линзы, - вообще не было, и он до сих пор сидит в том подвале, в бреду...