— Это хкто?

— Мне кажется, — начал Вара, — это проститутка с Кузнечной. Как ее, Люська.

— Это?! — театрально удивился Бидо.

— А что тут удивительного? — также театрально спросил Вара.

— Ну, проститутка-то вроде у нас Троцкий?

А Троцкий стоял и улыбался. Эту издевательскую улыбку заметил Лен и сказал:

— Ты че, лыбишься, гад, как будто за тобой целый день бегают трое со стоячими? А?!

— Аймвериглед, — выдал разбитым ртом Троцкий.

— Что он сказал? — переведите, Дубровский. — Лен сделал четверть оборота на барном стуле.

— Дело в том, — начал неспешно герой, но не кончил. Его перебил Вара:

— Дело в том, что мы не пьем.

— Это не так переводится, — быстро сказал Леннан.

— Точно я тоже не могу перевести, — сказал Пушкинский Герой. — Дело в том, что… — он опять не закончил. Встрял главный друг Лена Бидо:

— Дело в том, что мы не — слово на е.

— Вы бы хоть, что-нибудь новое придумали, — сказал Лен.

Наконец, Дубровскому удалось до конца выразить свою мысль.

— Дело в том, — сказал он, — что систему чтения перевода там наверху, — он поднял палец, — захватили лешие и кикиморы. Поэтому точно я перевести не смогу. Может показаться, что у него выбиты зубы, он не может есть и, следовательно, очень голоден.

— Да кто бы ему дал, — сказал кто-то.

— Скорее всего, он очень рад, что нас скоро потопят. Как глупых котят.

— Про котят он ничего не говорил, — Лен приподнялся с вращающегося стула и приблизился к Троцкому.

— Говорил, — сказал Дубровский. — Просто не всяко слово в строку пишется.

— Говорится, — поправил его Лен.

— Я это и хотел сказать, — согласился Вован.

— И что это значит?

— Что?

— Ну что это значит, я тебя спрашиваю?

— Про котят, вы имеете в виду?

— Про котят, про котят.

— Пока не знаю. Скорее всего, вас обманут, как котят.

— А потом утопят?

— Скорее всего.

— Избейте проститутку Троцкого, — сказал Лен, — а я пока займусь планом обороны с Зюки и Раки. Приведите их сюда и принесите глобус.

— Вы разрабатываете план операции по глобусу? — хотел спросить Бидо.

— Вы не забыли, что Зюки и Раки мы расстреляли в пятьдесят третьем году? — хотел спросить Вара.

Но они не спросили. Во-первых, превращение Земли из шара в лист и надо изучать по глобусу. А во-вторых, может быть, Лен приказал доставить великих полководцев не просто так, а по Тоннелю Времени.

И они пошли бить проститутку Троцкого.

Зюкафф и Ракасаффский или просто Зюки и Раки посоветовали Леннану проутюжить весь квадрат глубинными бомбами.

— Установим бомбы на разной глубине, — сказал Зюки.

— Не давайте им поднять головы, — сказал Раки.

— Не давать поднять головы? — переспросил Лен, — Что это значит?

— Нельзя дать им всплыть.

— Вы уверены?

— Если Ной поднимется на поверхность, то утопит Хилтон.

Леннан прошелся по залу два раза и остановился против своих ребят.

— Ваша задача пустить ко дну Ноев Ковчег, если он все-таки всплывет, — сказал медленно Лен.

— Если Ковчег всплывет, — тихо повторил Зикафф, — нам конец.

— И вы тоже на этом настаиваете? — Лен повернул голову к преданному Ракасаффскому.

— Да, сэр.

— Почему сэр?

— Потому что, если Ноев Ковчег всплывет — нам конец. И тогда уже сэр или не сэр, не будет иметь никакого значения.

— Ладно, я вам верю. Идите на палубу и командуйте глубинными бомбами.

Они ушли, а Леннан приказал Люське привести из секретного трюма секретного пассажира. Многие бы подумали, что это Фишер-Абель. Но нет, Фишер-Абель уже засветился везде, где только мог. Это был Отто Скорцени. Последний подарок Гитлера.

— Вы знаете свою задачу? — спросил Леннан Отто Скорцени.

— Yes!

— Прекрасный английский, — сказал Леннан. И добавил: — Случайно, я повторяю, вы случайно не завербованы уже этим, как его, Черчиллем?

— Нет.

— Но английский на всякий случай выучили.

— Я выучил и иврит.

— То есть, несмотря ни на что, вы готовы помогать и евреям? Может, вы уже завербованы Моссадом?

— Разрешите, я не буду отвечать на этот вопрос?

— Хорошо. Не будем сейчас отвлекаться. Ваша задача…

— Подготовить планер, — перебил вождя Отто.

— Не перебивайте, пожалуйста, — сказал Леннан. И добавил: — Да, именно так, вы должны подготовить планер. Только ведь сам планер не полетит. Верно? Верно. Я хоть и хочу, как голубь мира свалить отсюда в случае чего, но без современного легкого самолета нам не обойтись.

— Но ведь у вас есть самолет, — сказал Скорцени. В чем проблема?

— Проблем две, — сказал Леннан и, вынув пачку Мальборо, предложил закурить Отто.

— Спасибо, я курю трубку.

— Трубку? Разве? Не знал. Ну набейте этими сигаретами свою трубку. Я сам так всегда делаю.

Они задымили двумя трубками. Только у одного трубка была из редкого слона, а у другого из Аргентинской секвойи.

— Итак, первая сложность в том, что я полечу в планере, а вы, соответственно в самолете. Как вы понимаете, опасность тут в том, что планер будет лететь и лететь, а самолет, как только кончится горючее, разобьется. Вы утонете. Ну, как все. Вы можете радоваться, что утонете позже других. Печально, но других вариантов в этой ситуации нет. Во-вторых, самолет не заправишь бензином. В этой ситуации бензин бы долго не сохранился. Как понимаете, весь бензин партизаны Щорса извели в огнеметах.

— Эти ребята использовали все, что горит, — сказал Скорцени.

— Вы правы. Ох, уж эти мне партизаны! Никак не могут закончить свой поход. Поэтому самолет, который подарил мне сын Кеннеди, переоборудован на другое горючее. Точнее, на другую энергию.

— Он, что, на Плутонии двести десять?

— Да, — вождь налил две рюмки темной Текилы. — Не бойтесь.

— Да уж чего тут бояться, — Скорцени откинулся на спинку барного стула и чуть не упал. Стул закачался, но Леннан поддержал его за блестящую металлическую ручку. Откуда у барного стула ручка какая-то еще? Ну если говорить не натурально, не из ситуации, а поверхностно, как говорит учительница начальных классов Анна Сергеевна, то это, конечно никакая не ручка, а просто спинка этого барного стула сделана из блестящей металлической проволоки. И была очень похожа на ручку. Тем более, если за эту спинку взяться волосатой рукой. — Я ведь умру, как этот, как его, Березовский.

— Так все умрут. А вы умрете намного позже, чем другие.

— А вы не хотите сами полететь на этом великолепном самолете? А я бы по привычке залез третьим в планер.

— Почему третьим? Вы имеете в виду, что я не смогу даже в этой смертельной ситуации отвязаться от друга Бидо и друга Вары?

— Нет, конечно, нет. Ведь полечу-то я, а не вы в этой ситуации. Первым я бы взял летчика, а вторым какого-нибудь мага типа Муссолини. Вам бы лучше всего взять Леньку Пантелеева в качестве профессионального колдуна и… и еще кого-нибудь.

— Подумайте, — продолжал Скорцени, — ведь на Плутонии самолет может лететь очень долго.

— К сожалению, нет. У нас очень мало этого Плутония.

— У вас такая большая страна, неужели нельзя было произвести побольше плутония двести десять?

— Произвести больше можно, но с собой брать больше нельзя. Тогда бы мы здесь все заболели и умерли. Ну, как эти, как их, орлы от куриного гриппа. Аш пять эн один. Вы все поняли?

— Все.

— Идите готовить планер.

— Шеф, сорвало переборки в радиорубке, — сказала Полина. Она не понимала, как надо обращаться к Гераклу и называла его просто: Шеф.

— Какой я тебе Шеф, дура, — хотел ответить Геракл, но передумал. Он сказал:

— Зови меня Ной. Я уже вам это говорил. Сколько раз можно повторять одно и то же?

— Простите, я думала, что так лучше, — залепетала Полина.

— Не надо быть глупее паровоза. Идите и заклейте пробоину пластырем. Там есть специальный пластырь. Если его наклеить, то уж больше не отдерешь. Так что примерьте сразу точно.