— Но там сорвало переборки. Нас может затопить.
— Лодка имеет дифферент, поэтому вода уйдет в хвост. Не утонем.
— Хорошо — сказала Полина и убежала в хвост лодки откачивать воду.
Ной сказал Мелехову, что сейчас они поднимутся наверх по дифференту.
— Сразу давай залп всеми оставшимися торпедами. А их осталось сколько?
— Одна. Хватит одной, если попадем.
Вошел Крылов и сказал, что торпедный аппарат не может быть использован в решающем бою.
— Почему? — спросил Ной.
— Нет воздуху. Полина обнаружила две утечки. Но перекрыть их может только очень маленький человек. Как она сказала, совершенно не связанный ранее с общепитом.
— Думаю, подойдет Альбина, — добавил Крылов. — Или Лариса. Вам выбирать. Пошлите кого-нибудь одного из них.
— Альбина слишком длинноногая, — сказал Мелехов. — Не сможет как следует сгруппироваться.
— И Лариса не пролезет, — сказал Крылов.
— А у нее что? — спросил Ной.
После торпедной атаки Ноев Ковчег пошел ко дну. Планер взлетел и сразу упал в воду. Мотор, придуманный Отто Скорцени для разгона планера даже не успел выработать весь бензин. А до Плутония двести десять дело даже не дошло.
Отличный разведчик Алексей Крылов оказался гениальным изобретателем. Он понял, что торпеда просто так не поплывет. К ней нельзя приделать моторчик. Как говорится, ни механика прошлого века, ни Плутоний двести десять века нынешнего, здесь не подходят.
— Самому? — услышал изобретатель голос. — Чей это голос? — спросил он. И тут же понял, что размышляет вслух. — Ответ: сил не хватит толкать такую торпеду. Эврика! Есть! — закричал Крылов.
Он побрился, оделся и пошел на доклад к Ною.
— Ну как дела, герой? — спросил тот с порога. — Ракета полетит? То есть поплывет?
— Да.
— Серьезно? Как же это вам удалось? Ведь даже если вы смогли перекрыть обе утечки воздуха, все равно ничего не получится. А в этом я сильно сомневаюсь, ибо у нас нет людей, совершенно не связанных ранее с общепитом. Как говорит Полина. И во-вторых, это учебная торпеда. Даже летящая она не взорвется. Итак, я вас слушаю.
— Я сам поведу торпеду.
— Что? Как, простите? — Ной даже чуть не закурил. Хотя бросил уже больше двадцати одного дня назад. То есть возврата назад уже не было.
Дальше ничего нельзя было разобрать в рукописи. Я пытался сам понять, как Крылов подорвал непотопляемый Хилтон, но даже за неделю ничего не смог придумать.
Соленый сидел за барной стойкой и периодически лизал место между большим и указательным пальцем.
— Никак не налижешься? — спросил товарищ Эстэ, не слышно подойдя сзади.
— Еще соли, — Соленый показал пальцем на пустое блюдце.
Усатый Бидо тяжело переступил с ноги на ногу и насыпал в блюдце соли. Потом проследил направление мизинца, которым Соленый указывал на рюмку. С тяжелым вздохом Бидо наклонил туда квадратную бутылку Текилы.
— Наверное, я уеду с Мексику, — сказал Соленый, опять лизнул соль с руки и опрокинул с рот Текилу. — Не могу понять, как нам всем попасть в будущее.
— Не надо всем узе, — мягко тронул Соленого за плечо товарищ Эстэ. — Не надо всем, — повторил он. И добавил: — Многие погибли узе.
— Сколько вас? — строго спросил Соленый и посмотрел на место между большим и указательным пальцем. Соли там не было, и он опять ее насыпал.
— С тобой шесть, — сказал Эстэ.
— Шесть ю шесть — шестьсот шестьдесят шесть, — подытожил Соленый. — Что же мне с вами делать? — Он стукнул пальцем по рюмке. Бидо вопросительно взглянул на Эстэ.
— Налей, — кивнул вождь. — Пусть обожрется.
— Я не обосрусь! — негромко рявкнул ученый. — Раздавлю как шведов под Полтавой.
— Кого?
— Всех, кто еще не обоссался.
— Логично, — сказал Эстэ.
— Да, логично. Дайте мне Картину Репина.
— Вот тебе Картина Репина Приплыли, — сказал подошедший с ругой стороны Вара.
— А-а, Варасилафф, — ухмыльнулся Соленый, — дай-ка мне ее сюда.
Он долго разглядывал Картину, потом сказал:
— Кто приплыл, я не пойму?
— Мы, — сказал Вара.
— Ты шевели быстрее мозгами, Соленый, — сказал Эстэ. — Через пять минут пойдем ко дну. Он показал на монитор. Висевший на стене бара. — Видишь воронки? Это омут. Нас несет в Ад. Шевели мозгами Большой Ученый.
— Понял! — воскликнул Соленый и попросил Бидо налить еще текилы. — Эх, паря, лей не жалей! Скоро все там будем. Только вот в этой одежде вас туда не пустят. Не-а. Ни за что.
— А в чем дело? — спросил Эстэ.
— Сам пока не пойму. Дай подумать. Щас, щас, щас. Дело в том, — продолжал Соленый, что в это время туда может попасть только остаток.
— Из скольких человек? — спросил Вара.
— Из трех, — ответил Соленый.
— Из трех, — резюмировал Бидо. И добавил: Так это мы и есть. — Он ткнул пальцем в себя, Эстэ и Вару.
— А мы как же? — спросил Берия от двери.
Соленый еще час назад предсказал, что Фишер Абель попадет в будущем на Новую Землю. И за полчаса Лаврентий доказал, что он и есть Фишер Абель.
— А кто я тогда? — спросил Дубровский. — Доктор Зорге, что ли?
— Именно! Именно, дорогой мой! Ты и есть ненасытный Доктор Зорге. — Как давно я тебя искал! — воскликнул счастливый Лаврентий.
Эстэ думал, думал, щурился, щурился, наконец, махнул рукой.
— Хоть и не верю я, что он Доктор Зорге, все равно расстреляй его, Лаврентий. — А вдруг и правда это Доктор Зорге. Хотя того ДЗ мы завалили узе давно.
И Лаврентий как раз в это время заканчивал приготовления к расстрелу Доктора Зорге.
— Кто вы, кто вы, Доктор Зорге, — напевал Лаврентий, — привязав руки и ноги Дубровского к стене.
— Есть одна особенность, — сказал Соленый.
— Ну чё ты там еще выдумал? — спросил Вара. — Пидорами, что ли, мы должны быть?
— Не дай боже! — сжал огромный волосатый кулак Бидо.
— Хуже, — сказал Соленый и опять постучал по рюмке.
— Хуже не бывает, — сказал Эстэ.
— Ну, может, и лучше. Это кому как. Но вы должны бить Гермафродитами.
— Чушь, — сказал Эстэ. — Ты ведь сам сказал, Соленый, что Гермафродитов туда не пускают. Как же это получается?
— Раньше, да, не пускали. Когда жил Ной. Он мог протащить с собой только каждой твари по паре. Непарных, т. е. Гермафродитов он взять не мог.
— А теперь?
— А теперь наоборот. Могут пройти только три Гермафродита. Вот эти, — Академик хлестнул по картине тыльной стороной ладони. Именно той стороной, где была насыпана соль.
— Вот — слово на б — растерянно сказал Соленый, — это не к добру. Соль просыпал. Давай еще насыпь. Быстро.
Эстэ лично насыпал ему соли на руку. Часть попала на поцарапанный о раму картины указательный палец. Соленый затряс им и соль опять оказалась на полу.
— Ты чё делаешь, Соленый?! — сказал Эстэ. — Ты так нас всех под монастырь подведешь. На — слово на х — ты соль сыплешь. Сыплешь и сыплешь. Точно беду накличешь.
— Не сыпь мне соль на рану, — запел Соленый, — она еще болит. Вы представляете, я еще чувствую себя человеком. У меня болит рана.
— Что нам делать — скажи, Академик? — Эстэ схватился за голову. Я бы согласился, если бы это было возможно, — добавил он.
— То есть, Вы не против? — решил уточнить Солёный.
— Да узе не против, — ответил Эст.
— Ладно. Пусть Люська отдаст Камень Звезда Собаки. Пусть сейчас же выложит его сюда на стойку.
Эст медленно повернул голову в сторону Берии.
— А откуда у него камень ЗС?
— Украл, падла, — угрожающе сказал Бидо.
Берия попятился назад. Только полчаса назад он обнаружил у себя в кармане Этот известный камень. Даже испугался. Откуда?
А камень спрятал в карман Берии Дубровский. Берия производил обыск и не нашел камень у разведчика. До сих пор ординарец товарища Эс не понимал, что камень подложил ему мнимый Фишер-Абель.
