- Может, он наркотой накачался какой-нибудь и гипноз не достаёт? – тихо предположил напарник.

Я отрицательно завертел головой.

Манай уже собрался надавить на дверную ручку, но, дотронувшись до неё, отдёрнул руку, развернулся, и засеменил к лестнице, и теперь, скорей всего, его путь лежал в свою комнату, как ему и было внушено.

Я улыбнулся.

- Помнишь, какое мы ему сделали внушение? Развернуться и уходить в свою комнату, как только он дотронется до ручки двери. Он сначала открыл дверь, а до ручки дотронулся потом, и тут же последовало действие внушения. А теперь он ещё и дверь не закрыл. Будем закрывать?

- Ай, развлечёмся завтра переполохом, - ответил Сержант.

Путь Маная пролегал по лестницы, на ступенях по середине которой сидели мы. Он начал подниматься по ней, смотря себе под ноги, но через несколько ступеней встретился с нами взглядом.

Я поднял сжатую в кулак кисть на уровень своей головы, оттопырил указательный палец и мизинец и, направляя на Маная эти «рога», прогудел: «Ууууу». Манай тупо смотрел на меня.

- Чё, - говорю, - накувыркался?

Манай с сожалением закивал головой.

- Ладно, - говорю, и соорудил из рук знак, в результате которого Манай лишился всех внушений, а память воспроизвела события последних двух суток в своём подлинном виде.

Только теперь он не кричал и не дёргался к телефону. Он представлял собой насмерть перепуганного мелкого грызуна в окружении двух удавов.

- Видишь, как оно иногда всё может обернуться? – сказал Сержант.

- А ты отвечай: «Вижу», - произнёс я, увидев, что тот вздумал многозначительно промолчать на вопрос напарника.

- Манай, тебе осталось жить дней пять. Не хочешь подумать, чтобы провести это время как-то с пользой? – спросил Сержант.

- Ребята, - таким Маная не видел ещё никто, - у меня больше миллиона евро есть.

- Классно, - говорю, - тогда сейчас, когда я начну тебе закладывать программу на завтрашний день, ты заодно сообщишь мне, как нам добыть твои деньги.

Я знал, что после этого он предпримет какую-нибудь попытку чего-нибудь. Поэтому сразу за тем, как это произнёс, погрузил его в транс и стал устанавливать программу на завтрашний день. А потом отпустил его, и мы с напарником немного раздвинулись в стороны, чтобы дать ему, несчастному, проследовать между нас, и отправиться к себе в комнату.

Проводив его взглядом до двери, Сержант сказал:

- И нам пора.

Как бы возбуждён я не был предстоящим завтрашним днём, встроенные в нас с Сержантом системы, регулирующие состояние наших организмов, заставили заснуть меня моментально на первые полтора часа моего сна, а потом ещё два раза по часу погружали меня в сон, полностью игнорируя попытки моего сознания размечтаться предстоящими мероприятиями. И хорошо, потому что времени на сон было совсем чуть-чуть, поэтому такой регулируемый был очень кстати, чтобы на завтра чувствовать себя полным сил и быть с хорошим настроением.

В одиннадцать дня Сержант со всем семейством уехал в зоопарк, а я остался с Манаем дома. Тот пояснил всем, что у него срочное дело, и он очень сожалеет, что не сможет поехать туда, куда сам всех организовал.

Как только за всеми закрылась дверь, я внушил Манаю, что являюсь его приемником, и тот сказал:

- Звони в диспансер, скажи, мы будем через полчаса.

И передал мне свой телефон, указав, кому делать звонок, и как представиться.

Я позвонил. Мне ответили, что нас будут ждать.

Сообщил об этом Манаю, и добавил:

- Через две с половиной минуты у чёрного входа.

- Ладно, - ответил тот.

Мы подошли к двери в подвал, и Манай стал её отпирать. Сцена с незакрытой туда дверью уже разыгралась у нас сегодня утром перед глазами. Был спор и много криков, ничего не решили, но было видно, что все подумали на женщину, что это она по ночам туда лазает.

Мы спустились по лестнице.

За открытой второй дверью оказался двенадцатилетний парень. Сколько черноты было в его глазах!

Я грубо оттолкнул Маная так, что тот ударился о стену, и сделал, чтобы он какое-то время ничего не слышал и не видел.

Затем подошёл к мальчику.

- Меня не бойся. С этого момента всё плохое для тебя закончилось. Сейчас я отправлю тебя к хорошим людям, и сегодня, если всё пойдёт как надо, и если живы твои родные, ты всё забудешь, и вернёшься к маме и папе.

Видимо жизнь серьёзно покидала паренька по людям, которым нельзя верить, потому что я не увидел сколько-нибудь возникшего доверия к себе.

- Ты видишь, что я сделал с этим? – я указал пальцем на Маная. – Тебе стоит ещё больше меня бояться или довериться мне. Сейчас мы выйдем с тобой через чёрный вход. Там тебя ждёт машина, на которой ты отправишься, куда я сказал. Ты пойдёшь со мной?

Парень кивнул.

- Правильно. Пошли.

Как только мы оказались в коридоре, он остановился.

- Тут Пенка.

Видимо эмоциональное потрясение от внезапной перспективы избавления от злой участи стало подкашивать его силы, не знаю, но он как-то вяло указывал пальцем на другую запертую дверь, пытался глотать пересохшим ртом, а глаза еле держал открытыми.

- Нас вместе с ней похитили, когда мы шли из школы.

Я подошёл к нему, присел на корточки, и взял его за плечи.

- Тебя сегодня должны были отправить в диспансер. Что это такое и что с вами там делают, я не знаю, но надеюсь, что сегодня узнаю. Ты видишь - ты туда не отправляешься. Пенку сегодня должны отвезти тоже в одно не совсем приличное место, но я тебе гарантирую – этого не произойдёт, как не произошло несчастья с тобой. Слышишь? Я тебе гарантирую. Мы не можем её сейчас с собой забрать, хоть мне бы этого и хотелось. Но я тебе гарантирую – сегодня вечером вы поговорите с ней.

Парень опустил руку.

- Пошли, - сказал я, - и постарайся больше ничего не бояться. Теперь всё будет хорошо.

Мы выскочили на улицу. За домом стояла наша машина, в которой сидел «статист».

- Приветствую.

- Привет.

Я протянул парню руку. Тот поднял свою.

- Сегодня вечером набери Пенке, часов в десять.

- Хорошо, - он уже как преданная дворняжка смотрел на меня снизу вверх.

Чёрт, это был чей-то сын.

Мне захотелось обнять его тепло-тепло, как это сделал бы сейчас его отец.

- Как вас зовут? – спросил он.

Я перевёл взгляд на «статиста», потом опять посмотрел на мальчика.

- Солдат.

До мальчика видимо стал доходить факт начала спасения, и у него в глазах стали собираться слёзы.

- У нас мало времени, парень, - крикнул «статист» из машины. – А у тебя, - это он мне, - около ста пятидесяти детей ждут в диспансере.

- Стоя пятьдесят? – я резко наклонился и заглянул в глаза своему коллеге.

- И это, оказывается, самый маленький из известных диспансеров, блин.

- Транспорт будет? – скорей утверждающе сказал я, чем спросил.

- Три автобуса уже в пятнадцати минутах езды от тебя.

- Давай парень! Давай, - обратился я по очереди то к мальчику, то к «статисту». И побежал в дом.

Манай стоял там, где его оставили.

- Ну что, пошли, - сказал я ему, а потом проделал процедуры вывода из гипноза, и мы отправились в диспансер.

Сто пятьдесят детей! Что они там делают?

Нас встретил доктор – главный доктор, как следовало понимать. И всё-то было при нём: и белый халат, и озабоченные ручки по карманам его; и очёчки, и козлиная бородка. Вот только манеры… Манеры доктора проницательному наблюдателю указывали на полную моральную деградацию.

Манай представил меня, как своего приемника, и какое-то время тот так и думал, пока мы не оказались втроём, недосягаемые для посторонних глаз и ушей.

- Иди в машину, и жди меня в ней, - сказал я Манаю, когда такой случай представился, сопроводив слова нужным знаком, что б тот подчинился.

Манай со стеклянными глазами, выполняющий приказ, привлёк чуть больше внимания доктора, чем тот привык расточать в окружающий его мир. Недоумение и вопрос застыли на лице доктора в виде открытого рта. Я понимающе покачал головой, как будто говоря: «Да-да, сейчас-сейчас». Мы проводили взглядом Маная, и я повернулся лицом к своему новому знакомому.