Стоя, скрытые застенком от взглядов, находящихся в прихожей, мы прислушивались, когда гостя впустят в дом, и что там начнёт происходить. Когда у входной двери раздался посторонний голос, мы стали тихонько спускаться, чтобы глазами взглянуть на посетителя, а соответствующее видео было зафиксировано, как доказательство. Я держался внутренней стены, где на половине лестницы снизу перила заканчивались комнатным проёмом, а Сержант обогнул меня, и стал осторожно ступать по ступеням, держась внешней стены, тянущейся до самого конца лестницы. Я вдруг почувствовал взгляд. Стена, которой придерживался Сержант, частично было декорирована зеркальными кусочками. Ведомый инстинктом, я резко уставился в один из этих кусочков, в котором и обнаружил взгляд этого человека, который только что вошёл в дом. Или чрезмерная подозрительность сделала его таким наблюдательным, и он боковым зрением уловил движение в тех же кусочках зеркала, или мы произвели шум, или Сержант не рассчитал и засветился ногами. Я схватил его за руку и стал тянуть назад, заставляя делать его обратные шаги. Когда он оказался рядом со мной, я указал на нашу дверь. Он быстро всё понял и исчез за ней. Передо мной уже стоял «отец». Доли секунды моего раздумья, и я выдал, внушая:
- Я обосрался.
Сказанное с внушением послужило для сознания «отца» командой, и я знал, что сейчас он видит соответствующую картину.
- Жена, - крикнул он, - иди, тут один из близнецов обделался!
Она возникла через десять секунд, схватила меня за руку и повела в ванную. Когда она открыла дверь в ванную, я сказал, опять же внушающее:
- Жди меня тут.
А сам, уже избегая и отражений в декоре, и стараясь действовать бесшумно, подполз к лестнице на животе, и приготовился свесить голову, чтобы зафиксировать гостя, посещающего Благополучную семью, своими глазами-видеопередатчиками. Я стал слушать их разговор, чтобы по звуку определить направление их взглядов, а встроенный в меня микрофон записывал их беседу. Когда я понял, что все смотрят друг на друга и никто в мою сторону, я посмотрел сквозь перила лестницы. Этого было достаточно. Профиль нашего замечательного Министра спорта, берущего аудиенцию у педофилов и торговцев детьми, - которых тем поставляет Манай, да и сам таковым являлся, - будет отличным подспорьем, когда ему придётся давать показания относительно того бассейна; или не придётся, потому что не доживёт, или потому, что наша операция не даст того результата, который мы рассчитали.
- Присядьте, я сейчас к вам её приведу, - это говорил Манай.
А через несколько секунд он показался, направляющийся по лестнице в свою комнату, потому что (чёрт!) сработала внушённая ему команда уходить в совою комнату спать, как только он дотронется до ручки двери. Я дал дойти ему до его берлоги, затолкнул его в неё, а потом приказал спуститься, и сделать, что он хотел, сообщив там всем, что он ходил в комнату за ключами.
Через минуту Манай уже возился с замком в подвал, а ещё через минуту послышался его голос:
- Смотри, этот дядя завтра станет твой покровитель, и ты должна будешь делать всё, что он скажет, и как он скажет. Как я тебя учил. Ты поняла?
- Да, - ответила девочка тихим голосом.
- Ты помнишь, что будет, если ты ослушаешься?
- Да, - и опять убийственно тихо и раболепно.
У меня мурашки по мозгу побежали.
- Девочка, ты не должна меня бояться, - заговорил министр, - смотри, я привёз тебе подарок: платье и куклу; а вот - возьми шоколадку.
- Спасибо, покровитель.
Я захотел остановить эту сцену самым жутчайшим образом, и снестись вниз, чтобы вырвать из их голов черепа, а всё остальное оставить. О, какое бы доброе дело я сделал! Мне на плечё легла рука. Я даже не оглянулся, я знал, что это Сержант, потому что услышал, как он стал выходить из своего убежища, как прошёл в ванную – женщине нечего там было делать долго. Его, бесспорно, обуревали те же эмоции.
- Завтра, - услышал я его тихое слово.
Я закивал головой.
- Подойди сюда, девочка, - сказал министр.
И через мгновение:
- Смотри, какая ты красивая, только худенькая. Но у меня ты будешь каждый день кушать конфетки. Ты любишь конфетки? Покажи мне свой животик. Ладно, порядок, - последнее предложение, видимо, относилась не к ней.
Опять послышался звук открываемой в подвал двери – Манай увёл девочку.
Мимо прошла, не заметив нас, женщина, которой Сержант дал установку провести в ванной столько времени, сколько необходимо, чтобы подмыть ребёнка. Спустившись вниз, она пояснила своё отсутствие:
- Ребёнок обделался.
- Манай, вот деньги – десять тысяч. Через три недели подготовь следующую. У меня куча работы и много стресса
И тут он засмеялся. Гиена кричит приятней.
- Дайте мне выпить, - попросил он.
- Есть виски, - ответил Манай.
- Пойдёт, - умиротворился тот.
Мы с Сержантом переглянулись – если Манай сейчас пойдёт и не досчитается своих бокалов, будет небольшая заминка и суматоха. Но пошла женщина. Видимо ей не показалось это сколько-нибудь подозрительным, потому что через какое-то время можно было слышать звуки ударяющихся кусочков льда о стенки бокала.
Наверно его ну очень мучила жажда, потому что уже через несколько секунд тишины раздалось его довольное фырканье и благодарность.
- Ну, мне пора. Давай, Манай, завтра в это же время её подвози. Если что-то изменится, я тебя предупрежу.
- Хорошо, господин министр, и внимательней на дороге, чтобы мне не пришлось передавать девочку вашим наследникам.
- Ты своей смертью не умрёшь.
Мы с Сержантом снова переглянулись, но уже с дьявольскими улыбками, и со значением закивали головами. Молодец министр – навёл порядок у меня в голове, а то я всё никак не мог додуматься, какого мазка не хватает до полного завершения картины этого неприятного человека. А вот теперь всё стало на свои места.
- Вам не стоит о том волноваться. Лучше почаще уделяйте внимание своей самообороне, потому что относительно вашей участи судьба располагает примерно такими же планами.
- О, Манай, ты нарвёшься.
- Ладно, давайте не будем сориться, - вмешался «отец», дипломатично похлопывая направившегося, но остановившегося у выхода, стреляющего в Маная налитыми кровью глазами Министра по спине.
Министр, попытавшись сохранить полное намерений выражение лица, строго глянул на хлопающего по спине, чем того нисколько не смутил, взялся за дверную ручку, ещё раз метнул ненавистный взгляд на ухмыляющегося Маная, и вышел вон.
Все трое «взрослых» прошли в зал, и на Маная обрушился шквал проклятий. Он был из тех людей, которым такое нравилось.
Мы спустились на свои ступеньки и продолжили разговор. Мимо нас пронеслись дети дома.
- Пока я не думал про диспансер в таком формате: что мне там надо сделать, и что я сделаю. Для начала необходимо посмотреть, что собой представляет это заведение вообще. Вроде организация не останавливает, значит можно съездить. Манай девочку собирается завтра вечером отвезти? Давай тогда ты днём с этими в зоопарк, а вечером на подстраховке с Манаем посидишь. Если что, будем на связи, и ты будешь у него узнавать, что мне говорить и делать перед министром. Разыграем, будто я новенький курьер от него.
- Мне в своих целях надо бы день с Манаем побыть. Хочу узнать все его дороги.
- Ну, спешить нам некуда – у нас месяцы ещё впереди. Послезавтра он твой, едёт?
-Договорились.
А я тогда послезавтра ещё раз побываю в этой строительной фирме, но уже пройдусь по всему зданию, и всё что у них имеется, передам в организацию.
- Договорились.
- Что ж? Отлично.
Мы проговорили ещё с час, дождались, когда все улеглись, и уже собирались сами идти отдыхать, когда наше внимание захватил показавшийся из кухни Манай. Мы затихли, уставившись на него (мне стало интересно увидеть, как опять сработает у него внушение не спускаться к детям вниз). Он шёл, покачиваясь, видимо на одну сотую состоя из виски. Манай подошёл к двери в подвал, провозившись, достал ключ и стал отпирать дверь. Я нахмурился и взглянул на Сержанта. У того тоже появилось озабоченность на лице.
