– Это что еще… Это… Это кто такой?!
– Заключенный, которого вы изволили захотеть увидеть, – пробурчали из коридора.
– Ничего не… – Военнослужащий неизвестной армии и рода войск, не сводя с меня ошеломленного взгляда, рявкнул: – Надзирателя сюда! Живо!
Солдат за его спиной развернулся, вытащил кого-то из-за стены, придав пинком ускорение, направил в камеру. Невысокий плюгавенький человечек с розовощеким лицом младенца и в форме, ничуть не похожей на ту, что носили первые два, неловко просеменил, но на ногах удержался. А затем уставился на меня, и взгляд его тоже оказался не из равнодушных.
Я человек симпатичный, но вряд ли они влюбились с первого взгляда, думаю, все куда менее романтично. Мне ведь пришлось в спешке покидать одно высокое здание, и я не успел переодеться, так и остался в спецовке. А так как работаю я не токарем, то спецовка у меня интересная – серебристый с голубоватым отливом комбинезон, затягивающий все тело. Зеркальный материал выглядит так, будто его не на Земле выпускают, а где-нибудь не ближе Альфы Центавра. Блестит так, что в солнечный день ослепить может.
– Это… Это… – забормотал плюгавый.
– Вот и я о том же… – прокомментировал первый.
Что и говорить: первое впечатление я о себе уже создал, причем ни единого слова не произнеся.
– Что это такое?! – вышел из оцепенения солдат. – Ты тут надсмотрщик или ведро с ушами?! Что это… да кто это у тебя тут?
– Не могу знать! Мы за этого вот отвечали! – Плюгавый указал на Дита. – А этот, – палец теперь направлен на меня, – не наш он. В журнале не отмечен, не видел его никто. Не знаю, откуда взялся.
– А кто знает?!
– Не могу знать, но из наших вряд ли кто. Говорю же, он даже в журнал не записан, не бывает так. Двери заперты и опечатаны по особому распоряжению наместника, открывать их строжайше запрещено. Кормить узника без разговоров приказано, парашу не выносить, держать до особого распоряжения. Печать на двери цела была, а она хранится у личного секретаря наместника, он как приезжает, из рук ее не выпускает. Так что вот… не знаю, откуда этот мог появиться. Чудо какое-то, будто из воздуха возник.
Солдат, почесав в затылке дулом револьвера, решил за разъяснениями обратиться к первоисточнику. То есть ко мне:
– Эй ты! Кто такой?! Откуда тут взялся?!
Дат, видимо обидевшись, что его игнорируют, поднялся и тоном, не предвещающим собравшимся ничего хорошего, заявил:
– Он демон из глубин ада. Его зовут Леон.
– Ты-то что несешь?! – чуть не заорал солдат.
Дат указал на пол:
– Не переступите через границу пентаграммы. Она предназначена для вызова падших существ нижних слоев бытия, никто не знает, как контур отреагирует на простого смертного.
Солдат и надсмотрщик синхронно шагнули назад, второй при этом описал перед лицом окружность и пробормотал:
– Владыка кругов земных и небесных защити от южного зла слугу верного!
Солдат, молниеносно обернувшись к нему, рявкнул:
– Так ты из этих к тому же? Из блезов?!
– Что вы?! Ну как такое можно! К нам их на милю не подпустят!
– А чего тогда несешь их бред божественный?!
– Ну а как можно молчать, если сам демон во плоти стоит перед нами?!
– Да вы тут сговорились, что ли?!
– Ну сами поглядите, разве видели где-нибудь ткань такую? Нет в нашем мире подобного материала. И опять же – откуда он здесь взялся? А тут еще пентаграмма на полу, а все знают, что ее раскольники блезов рисуют, знак демонического покровителя это у них или что-то в таком роде. У нас их много пересидело, уж мы-то их порядки хорошо знаем. А еще сиделец этот уж очень непрост. – Кивок в сторону Дата. – Я вот не припомню, чтобы сам наместник такие строгие меры принимал. Ну неужели не видите, что простым человеком этот сверкающий быть не может?
– Привести второго! – рявкнул солдат.
– Кого? – не понял тот, который стоял в коридоре.
– Еще кого-нибудь из надсмотрщиков! Да бегом же!
Второй надсмотрщик от первого отличался лишь на совесть избитой рожей. А может, ранен был, лицо в кровавую маску превратилось. Наведя на него револьвер, солдат требовательно произнес:
– Отвечай правду, знаешь этого?! – Кивок в мою сторону.
Даже печальный внешний вид не скрыл эмоций бедолаги: вытаращился ошеломленно, медленно покачал головой:
– Не видел никогда. Уж такого бы точно запомнил. Откуда он здесь вообще взялся?
Вместо ответа солдат потянул спусковой крючок. Выстрел в замкнутом помещении ударил по ушам, к потолку пополз клуб дыма, ноздри защекотало от резкого сернистого запаха.
Нет, я все могу предположить, в том числе и невероятно изощренный розыгрыш. Но когда вот так, на моих глазах, у живого человека тяжелая пуля раскалывает череп, выплескивая его содержимое на крышку благоухающей параши…
Нет, это уже что угодно, но только не розыгрыш.
Револьвер уставился на первого надсмотрщика, странным, каким-то сладострастным тоном солдат потребовал:
– Правду говори, кто этот человек? Откуда он взялся? Только вот не надо новые сказки про демонов. Отвечать быстро, без вранья.
– Но я же говорил! Не знаю! Не было его здесь, и непонятно, откуда взялся! Никогда такого не случалось! Помилуйте, печать же цела…
Второй выстрел. Рядом с первым, еще подергивающимся телом падает второе.
А теперь оружие направлено на меня, и убийца тем же неуместным тоном говорит:
– Эй! Говори, кто ты! Ты теперь знаешь, что я сейчас сделаю!
Да этот урод удовольствие от смерти получает. Садист нашел работенку по душе. Слюной захлебывается в предвкушении новой крови.
Моей крови.
В принципе обезоружить этого противника можно без большого риска. Револьвер тяжелый, держит он его в вытянутой руке, сам роста невеликого, а ноги у меня длинные и быстрые, так что шанс выбить резким ударом велик. Но разве это решит проблему? По коридору туда-сюда непрерывным потоком проносятся группы людей в той же форме. Не знаю, что здесь происходит, но понимаю, что при попытке напасть на убийцу мне придется иметь дело не с одним и не с двумя. Да я понятия не имею, сколько здесь может оказаться противников. Не удивлюсь, если за дверью целая армия при артиллерии, тот взрыв еще свеж в памяти.
К тому же людям моей профессии свойственно стремление преуменьшать применение насилия. Мы предпочитаем действовать тихо, спокойно и желательно без свидетелей. Хотя, должен признать, нынешняя ситуация для меня та еще новинка, и близко мимо подобной не проходил.
Посмотрев на своего потенциального убийцу таким взглядом, будто, потягивая пивко, любуюсь на проходящих мимо длинноногих девушек, ленивым голосом более чем уверенного в себе человека бросил:
– Кто я, ты уже знаешь. Так что давай, приступай, не отвлекайся, давненько я так не забавлялся.
Растерянно покосившись на револьвер, солдат с заметной опаской уточнил:
– Пули тебе не навредят?
– Если ты имеешь в виду меня, то, разумеется, нет. А если эту слабую оболочку, созданную для пребывания в верхнем мире, – я ткнул себя пальцем в грудь, – то, приведя в действие свой примитивный механизм, ты сможешь проделать в ней дыру. Только прекрати дрожать, ведь это может привести к промаху.
Странно, но человек, который только что не моргнув глазом отправил на тот свет двоих, с каждой секундой начинал выказывать все больше и больше признаков страха. Да он ведь боится до дрожи в коленках, причем боится меня. Трусишка суеверный, вот кто передо мной.
В демона поверил? Какая забавная наивность!
Ну что ж, раз жизнь человека здесь дешевле пули, надо и дальше придерживаться навязанной мне версии.
Глядишь, а вдруг демоны здесь ценятся куда дороже.
– То есть… То есть если я выстрелю, ты можешь умереть?!
Досадливо щелкнув пальцем, ответил в том же тоне:
– Твоя глупость, мелкий человек, начинает меня раздражать. Если меня призвали в этот мир лишь для просвещения тебе подобных, то лучше прямо сейчас отправляй обратно. Вам нужен не я, а другой демон. Выберите кого-нибудь попроще. Сравнимых с вами по тупости, конечно, в нижних мирах не найти, но если поищете чуть повыше, на наших задворках, шанс встретить близкого по скудоумию есть.
