ОТТО. Простите. Опыт должен кончить я или вы?

КАЛОДЖЕРО. Вы, конечно. Но свою жену должен требовать я!

ОТТО. Это действительно забавно! Почему вы так уверены в том, что ваша жена исчезла?

КАЛОДЖЕРО. Потому, что ящик пуст!

ОТТО. Секундочку. Во — первых, не ящик, а саркофаг. А во — вторых, что может сделать саркофаг? Неужели вы настолько наивны, что верите, будто штука из раскрашенного дерева обладает магической силой и может способствовать исчезновению людей. В данном случае, вашей жены? А не могли бы вы представить себе хоть на мгновение, что исчезновению вашей жены способствовали вы сами.

КАЛОДЖЕРО. Я?!

ОТТО. Вот именно! Вы сделали это, не отдавая себе отчета в том, что вы это делаете. Вы убеждены, что ваша жена исчезла?

КАЛОДЖЕРО. А как же иначе? Она сидела рядом со мной.

ОТТО. Но… но… Не говорите об этом даже в шутку. Вашей жены рядом с вами не было. Вероятно, ее не было с вами даже в гостинице. Кто знает, когда исчезла ваша жена и все, что происходит перед вашими глазами, это только иллюзия! Вы здесь один, вашей жены мы никогда не видели.

Обращаясь к публике.

Знаем ли мы жену этого синьора?

Все (забавляясь игрой). Нет, нет!

КАЛОДЖЕРО (растерянно). Но я, видит бог, ничего не сделал, что способствовало бы исчезновению моей жены.

ОТТО. Так считаете вы и глубоко убеждены в этом лишь потому, что вы не обладаете внутренним зрением — третьим глазом, невидимым глазом, глазом нашего мышления… Не кажется ли вам, что эту игру затеяли вы сами? Вы способствовали исчезновению вашей жены и вы сами должны вернуть ее! Причем здесь я? Если я смогу вам чем-нибудь помочь, я это несомненно сделаю. Не потрудитесь ли вы подойти сюда, ко мне?

КАЛОДЖЕРО (с нетерпением). Я не шут, и вам не удастся, втянуть еще и меня в какую-нибудь глупость!

ПУБЛИКА. Да ну же!.. Идите! Это шутка!

КАЛОДЖЕРО. Нахальство и невежество должны иметь предел. Я не предмет для потехи.

ОТТО. Вы хотите потерять навсегда свою жену?

КАЛОДЖЕРО (смеется, услышав такое абсурдное утверждение, Отто). Смотрите, какой тип! Хорош наглец!

ПУБЛИКА (аплодируя). Идите на сцену! Будьте выше этого!

КАЛОДЖЕРО (нехотя уступая). Хорошо! Вот я здесь.

Делает несколько шагов вперед.

ОТТО. Очень хорошо! Будьте любезны и ответьте на некоторые вопросы! Вы очень ревнуете свою жену?

КАЛОДЖЕРО. Это интимная сторона моей жизни, и она не касается ни вас, ни публики.

ОТТО. Отвечайте! Вы ревнуете свою жену?

КАЛОДЖЕРО. Ревную! Ну, и что?

ОТТО. Ты поняла, Дзайра? Синьор ревнует.

ДЗАЙРА (делает рукой жест упрека, будто Калоджеро маленький ребенок). Нет, нет…

ОТТО. Вы ей устраивали сцены?

КАЛОДЖЕРО (обиженно). Это вас не касается!

ОТТО. Не сердитесь. Отвечайте спокойно! Вы сомневались в ее верности?

КАЛОДЖЕРО. В конце концов, вы перестанете оскорблять меня?!

ОТТО. Не собираюсь никого оскорблять! Я хочу вам помочь. Сомневались ли вы когда-нибудь в верности вашей жены?

КАЛОДЖЕРО (с готовностью, взбешенно). Никогда!

ОТТО. Хорошо. В таком случае, имейте в виду: ваша жена исчезла. Осмотрите хорошенько саркофаг.

Калоджеро тщательно обследует саркофаг.

Сейчас вы в этом убеждены?

КАЛОДЖЕРО. К сожалению.

ОТТО. Подойдите сюда!

Калоджеро подходит к нему.

Смотрите!

Берет с центрального стола японскую шкатулку.

Держите!

Калоджеро с любопытством берет шкатулку из рук Отто.

ОТТО. Ваша жена в этой шкатулке. Откройте ее!

КАЛОДЖЕРО. Боже праведный!

Собирается открыть шкатулку.

ОТТО (внезапным движением останавливает его). Секундочку. Вы верите этому?

КАЛОДЖЕРО. В каком смысле?

ОТТО. Вы действительно уверены в том, что ваша жена в этой шкатулке? Послушайте: если вы этому не верите, вы ее не увидите. Вы меня поняли? Если вы в этом не уверены, не открывайте!

ПУБЛИКА. Откройте, откройте, что вы раздумываете!.. Чего вы ждете? Открывайте!

ОТТО (энергично вмешиваясь). Не надо, господа, прошу вас! Не оказывайте на него давления! Он сам должен решить. Ответственность возлагается только на него.

Снова обращается к Калоджеро.

Вы несколько минут назад заявили, что вы никогда но сомневались в верности вашей жены. Я сомневаюсь, что вы сказали правду, во всяком случае подумайте хорошо, прежде, чем откроете шкатулку. Если вы уверены, что найдете жену в шкатулке — вы ее там увидите, в противном случае, если ее откроете не веря этому, вы никогда больше ее не увидите. Откроете, если этому верите.

Калоджеро ошеломлен. Он в сомнениях. Глупо улыбается, пытается придать себе независимый вид. Отто настаивает более уверенно.

В конце концов, вы этому верите или нет?

КАЛОДЖЕРО. Конечно, верю!

ОТТО. Что вы ждете, в таком случае? Открывайте!

Калоджеро стоит молча. Им овладевает чувство неуверенности. «Что делать»? Если он поставит под сомнение утверждение профессора, он тем самым признает неверность своей жены.

С другой стороны, кто может гарантировать, что его жена действительно находится в шкатулке? Зрители следят за ним и, кажется, полностью понимают то ужасное положение, в котором он находится. Наконец, после большой паузы Калоджеро решается: медленным движением берет шкатулку под мышку и с печальным и подавленным видом, как избитый пес, направляется к своему месту за столиком. Зрители, следившие за ним, теперь лицемерно и злобно, тихим голосом обсуждают его действия. Фокусник совершенно спокойно, как будто ничего особенного не случилось, становится в центре сцены и продолжает свое выступление.

Прошу внимания! Переходим к следующему опыту…

Снова слышится монотонная музыка.

Дзайра!

АМЕЛИЯ (выглядывая из окна, разговаривает с кем-то). Нет, я тебе это не разрешаю! Ты не должен этого делать! Я тебе ясно говорю: если ты поговоришь с отцом, между нами все будет кончено!

Выслушивает ответ, потом продолжает.

Тебе, может, не следовало это говорить, но дело в том, что пока я не собираюсь выходить замуж. Теперь ты понял? Теперь ты доволен?

Выслушивает ответ.

Причину тебе сказать я не могу. Когда придет время, ты узнаешь. Я тебе окажу об этом завтра. Завтра день моего рождения, понимаешь, как ты должен поступить? Мне исполнится девятнадцать лет. Если у тебя есть терпение ждать два или три года, мы поженимся.

Молчание.

Но ты упрям, как осел! Не буду с тобой об этом говорить. Давай поговорим о другом! Ты, может быть, вовсе и не любишь меня, потому что не задавал мне вопросов, которые настоящие влюбленные задают друг другу.

Пауза.

Ты не спрашивал у меня, какие цветы мне нравятся?

Пауза.

Юноши всегда задают первым этот вопрос. Мне об этом говорила моя подруга, жених которой сильно страдает от любви и готов умереть из-за нее.

Пауза.

Ты понимаешь, почему я говорю тебе об этом? Гвоздики… Мне нравятся бледно — розовые гвоздики, но именно те маленькие — полевые… те, которые торговцы кладут в корзину для украшения. Как я их люблю! Однажды, когда я была совсем маленькой, меня оставили одну на балконе нашего дома, и я никогда не забуду, как кучер, который стоял и кормил свою лошадь травой. Травы оставалось все меньше и меньше, и морда лошади была уже совсем рядом с такой гвоздикой…