Ширанкова Светлана Танцы на кончике иглы. Сборник стихов Эпистолы Хор одиночеств …А по стыкам минут все гремят и гремят поезда От бессонниц, разлук и фантомного запаха моря, Рассекая июль сумасшествием: "Либе, когда?", Как попало сшивая обратно: "Не знаю. Не скоро." А по венам — ментоловый яд забродивших ночей, Про тебя, для тебя, о тебе ненаписанных строчек. Принимаю парад неизменных моих палачей: Расстояний и порванных фото, заклеенных скотчем. Это нежность и боль перелиты в высокий стакан, Это взгляд вполкасанья — безжалостный скальпель под кожу, Это ангел-хранитель привычным неверием пьян, Это хор одиночеств уже без меня невозможен. Я на палец — витками — дороги железную нить Намотаю бездумно до буквы твоей наудачу. Мне уже предлагали — ты знаешь? — тебя не любить. Это было, ей-богу, смешно. Почему же я плачу? Бумажный самолетик Слышишь, черт побери? Я хочу тебе сниться, Прикасаться сухими губами к запястью, Пить с ладони туман с ароматом корицы, От дрожания век рассыпаться на части. Извини за письмо, это я ненарочно. Перепутали пальцы и время, и место, Собирая бессонницы в смутный подстрочник К неизвестно зачем зарифмованным текстам. Те, кто лечит мне душу, по-своему правы, Но — причем здесь любовь? И звучит-то нелепо. Это просто… не знаю — как выпить отравы, Проводив брудершафтом сгоревшее лето. Ночь — подкрашенный шарик пустого плацебо, И коньяк не спасает от странной болезни. Самолетик бумажный в эмалевом небе Прочь уносит мои нерожденные песни О тебе. Без подтекста Ты навсегда в ответе за тех, кого приручил. (с) Ты знаешь, а у нас сегодня дождь. Обычный дождь — без смысла, без подтекста, И вечер с неожиданным кокетством Себе на плащ прикалывает брошь — Давным-давно полученный в наследство Латунный диск обломанной луны. Мои слова, увы, обречены Впадать в маразм, в патетику и в детство, И, стало быть, нам не нужны слова — Сухой гербарий слез и междометий. А ты опять ложишься на рассвете, Когда будильник мне кричит: "Вставай!" И, причащаясь первой сигарете, Я буду думать… нет, не о тебе — О смысле жизни, о хромой судьбе — И чувствовать: ты за меня в ответе. Хлебнуть чернил и плакать от тоски
Дай стать на цыпочки в твоем лесу, На том конце замедленного жеста. Б.Ахмадуллина Хлебнуть чернил — и плакать от тоски, И угольком водить по горизонту, Дразнить гусей, не брать с собою зонтик, И жить не здесь, не так, не по-людски. Чесать за ушком серого кота — Пускай он вымурлыкивает блюзы; Гонять чаи с крупинками иллюзий И верить в то, что смерть не навсегда. У зеркала, под веки спрятав страх, Тренировать чеширскую улыбку, Купить на рынке золотую рыбку — И с ней поговорить о пустяках. Да просто — быть! На плоскости одной, На том конце замедленного жеста, Но знать — всегда — что есть на свете место, Где дышишь ты в созвучии со мной. Городской кардиографик Городской кардиографик Городом, городом, спазмами, клочьями, через сплошную — и к черту обочины, воют клаксоны анафему улицам, боги асфальта насмешливо щурятся, черные, черные — стены исчерчены — линии смерти свиваются смерчами, пляшут фракталами, кардиографиком, прямо по горлу веревочным шарфиком, холодно, холодно, пальцы неловкие, мысли — не смыслами, а заголовками, не успеваю — к тебе или выспаться? Взгляд твой заряжен единственным выстрелом, выше прицел — наугад или кнопками? Наше "сегодня" у жизни за скобками, время отныне и присно по-местному, и ненавистное "если бы… если бы…" Тот, кто меня не ждет Мне бы сегодня — прочь через черный ход, Слушать охрипший рэп водосточных труб. Рядом присядет тот, кто меня не ждет, Выбросив в урну вялый цветочный труп. Руки в карманы, плечи нахохлив — шаг В звездную крошку, гравий небесных сфер. Он мне подарит синий воздушный шар, Я ему — тайну мертвых богов и вер. Будем искать гнездовье озябших лун, Прыгать с разбега в пропасть — не надо ржи! Хлопают шкоты ветреных яхт и шхун, Встанешь к штурвалу? Нет? Значит — будешь жить. Утро на крыше мявом встречает кот, Вниз по наклонной катится шарик-мир. В завтра уходит тот, кто меня не ждет, Я остаюсь в сегодня, где были — "мы". Вчерашние боги На обочине лунной дороги Под мигание звезд-фонарей Пляшут джигу вчерашние боги, Уходя от своих алтарей. Забывая — поспешно и жадно — Заунывных молебнов мотив, Боги хлещут вино по парадным — Незатейливый паллиатив. Их квартирки тесны и убоги — На задворках больших городов Безработные бывшие боги Отдыхают от тяжких трудов: Спозаранку дымя сигаретой По кофейням над чашкой латте, Вслух читают друг другу газеты И в чужие глядят декольте. Не покрыты пером и двуноги — День за днем, без особых затей — Отслужившие старые боги Превращаются в старых людей. |
