Что же это за мир такой волшебный? Почему меня там нет?

Костя пришел сегодня снова около четырех. Мы настроили нужную волну и слушали. Сегодня говорили куда больше и страшнее… Черненко умер. От советских граждан этот факт скрывают и огласят лишь тогда, когда одна из сторон одержит верх. Скорее всего, к власти в СССР придет председатель КГБ СССР Рунов. Если это случится, Соединенные Штаты Америки не будут дожидаться развития ситуации и первыми нанесут удар по „Империи зла“ во имя демократии и свободного мира.

Долго еще сидели с Костей (даже после возвращения Маши, которая привела Павлика из детского сада) и разговаривали. Он считает, что надо уезжать. Сам он при любом раскладе останется здесь — у него мать больная и больше никого нет. А у нас Машина родня в Иркутске. Туда нам Костя и советует лететь. Причем срочно.

Маша услышала нашу беседу. Сначала ругалась, говорила, что мы сошли с ума, что я безответственный, если не думая о ней и Павлике, настраиваю дома американские радиостанции. Но потом успокоилась, притихла и включилась в разговор. Ни к какому решению не пришли. Будем действовать по обстановке.

10 марта 1984 года

Только что по телевизору объявили, что скончался Черненко. Значит, американцы не врали — он действительно был при смерти. А раз не врали про это, то не врали и про все остальное.

(Час спустя)

Долго спорили, но я все же уговорил Машу срочно вылететь в Иркутск. Ближайшим рейсом. Сейчас собираюсь и выезжаю в аэропорт за билетами. Допишу, когда вернусь

Ночь 10/11 марта 02:46:34

Это безумие. Это самое настоящее безумие. В связи с трауром все дороги перекрыты. Из города выехал чудом, заплатив гаишникам. В аэропорту настоящее вавилонское столпотворение. Никогда не видел столько людей — и все хотят вылететь из Москвы, и все непременно сегодня. Пока стоял в километровой очереди столько всего наслушался! Но итог один: все чувствуют, что скоро что-то будет. Прямо, само собой, никто ничего не говорит — вокруг сотрудники в штатском. Уезжают же люди под самыми разными предлогами, но большая часть как и мы: навестить родственников.

Ложусь спать. Наш рейс завтра в 17:30.

11 марта 1984 года

Маша покует вещи. Все время переживает за моих родителей. Но я им пока ничего не сказал — да они бы никуда и не полетели. Отец звонил с утра, сказал, что все нормально, правда есть опасность, что американцы попробуют дестабилизировать ситуацию в стране. Но, скорее всего, как обычно, чужими руками. Его версия — наступление в Афганистане. Да, оно было бы совсем ни к стати. Но не думаю, что это самый реалистичный сценарий.

Телевизор молчит. Павлик смотрит „В мире животных“ и смеется над обезьянами. Но где новости? Где информация? Или советский народ не обязательно должен знать, кто им сейчас правит? Верчу ручку переключения каналов каждые пять минут, но все бессмысленно. Да и чего крутить? Если что и скажут, то только по первой программе.

Мы почти не разговариваем. Все молча. Родне решили не звонить. Каков бы ни был расклад — они всегда будут рады. Своим позвоню из аэропорта. Все, на часах тринадцать ноль-ноль. Пора выходить из дома — с этим режимом на дорогах ни в чем нельзя быть уверенным.

Следующую запись планирую сделать на борту самолета».

Арт закрыл тетрадь. Ему казалось, что он читает какой-то фантастический роман, а не реальный дневник реального (видимо, уже мертвого) человека. Он посмотрел на озеро и уже собирался продолжить чтение, но густой мужской голос оповестил, что через три минуты ужин. Что же, военные законы есть военные законы. Все по команде.

— Ну, рассказывайте, ребята, как вам все же удалось оттуда выбраться. — Приятный мужчина с окладистой бородой и озорными голубыми глазами, которого все здесь назвали дядя Саша, с интересом смотрел на Катьку с Артом, которые сидели напротив него за длинным обеденным столом, установленном в специальном помещении в бункере.

— Да вот выбрались, дядя Саш. Чудом выбрались. Если бы не Артем… Да и Спас здорово помог. Думаю, Артем лучше меня все расскажет. Давай, Артем.

…Переодевшись в униформу «ядерщиков» они бросили бронетранспортер и углубились во дворы. Разбитые детские площадки с покореженными проржавленными качелями и лесенками встречали из пугающей тишиной. Людей здесь не было точно. Но вот насчет мутантов и уродов Катька была неуверенна. Зато она с полной уверенность заявила, что «ядерщиков» здесь, скорее всего, точно нет.

— Они стараются без лишней надобности в такие места не соваться. Опасно. Да и поживиться нечем.

Пройдя сквозь череду многоэтажек, они вышли к старым домам, построенным еще годах в шестидесятых двадцатого века. В основном это были хрущевки, почерневшие от копоти и гари. Некоторые из них лежали в руинах, сложенные, словно картонные домики.

— Отсюда километра чуть меньше километра до границы, — сказала Катя, сверившись в картой. — Но сейчас нам придется немного отклониться от маршрута.

— Ты, может, скажешь уже, куда мы идем? — спросил Арт, а Спас его активно поддержал. — Или я все еще не заслужил полного доверия твоего величества?

— Ну что ты глупости говоришь, Артем, — махнула на него рукой Катька и снова уткнулась в карту. — Сейчас сориентируюсь и все расскажу. Оказалось, что сейчас им надо добраться до Очаково, то есть взять резко на северо-запад. Там, по информации, которую Катька почерпнула из косвенных намеков Арсения, жила некая женщина, которая могла помочь.

— Что значит помочь? — не понял Арт.

— Не знаю, — честно призналась Катя. — Арсений просто говорил, что если будут проблемы, очень большие проблемы, то надо постараться добраться до нее. Это все, что я знаю. Может оказаться, что нет и вовсе никакой женщины. Может, Арсений просто поддерживал меня так в трудные минуты. Не знаю. Но сейчас нам придется поверить, что она все-таки существует. Другого выхода у нас нет. К тому же, оттуда будет быстрее добраться до Леса. Опаснее, но быстрее.

И они двинулись в выбранном направлении. Тишина вокруг угнетала. Только ветер завывал, да пулеметные очереди раздавались где-то вдалеке. Катька объяснила, что это, скорее всего, идут облавы.

До Очаково добрались без приключений. Арт даже не ожидал такой легкой прогулки. Внутри он был напряжен и готов вступить в бой в любую минуту — автоматное дуло блуждало из стороны в сторону, а палец не сходил с курка. Остальные были в таком же состоянии готовности. Да и в психологическом тоже.

Они вышли к железной дороге, по которой уже много лет не ходили никакие поезда.

— Вот теперь всем быть начеку, — предупредила Катька. — Выгонов здесь до черта. Это плохо.

— Думаешь, в них кто-то может быть? — насторожился Арт.

— Точно есть. Отличное укрытие, а для многих и просто жилище. «Ядерщики» периодически зачищают их, но люди все равно возвращаются, так как другого жилища просто нет.

Арт задумался, а потом спросил:

— Слушай Кать, ты же там у нас жила, да?

— Да.

— Книжки там всякие читала?..

— Читала, — подтвердила девушка.

— Я вот чего спросить-то хотел. Ты Маковского «Метро — 2099» читала?

— Читала. Ты про метро что ли? Хочешь узнать, что с ним? Арт, книжки — книжками, а жизнь — это жизнь. Метро сейчас используется «ядерщиками» У них там и правда целый подземный город — тут Маковский был прав. Но как рассказывал Арсений, именно в метро во время Удара людям было хуже всего. Когда объявили, что США (ага, все-таки США!) активизировали свои пусковые ракеты, и была объявлена общая тревога, первым делом народ ломонулся именно в метро. Арсений говорил, что там везде был один сплошной час-пик — люди стояли, прижавшись друг у другу, не могли рукой пошевелись. Все ждали. А когда наверху все случилось, то оказалось, что те, кто остался там — настоящие счастливчики. Они погибли практически мгновенно. А те, кто был под землей так и умерли стоя. Понимаешь? Вентиляционные шахты никто не отменял. А выходы можешь заваливать сколько угодно.