А что, против глюков поможет и оружие из глюков! — хохотнул Василий. Маленький коробок был прикреплен к торцу коробки с помощью скотча. В нем было три наконечника замысловатой формы с острейшими лезвиями.

Четыре тапка были самыми обычными махровыми тапками, причем самого неходового сорокового размера, такие на базаре идут рублей по сто пятьдесят максимум.

В самой длинной и тяжелой коробке лежала дубина, или точнее палка-крюк. Она была дубовой качественной, покрытой лаком, деревяшкой с крюком на одном конце, и имела грушевидное утолщение на другом.

Остался маленький пакетик, в котором оказалась русская матрешка. "Странно, матрех в рекламе не было!" Он раскрыл шесть штук, раздраженно выбрасывая в стороны больших как ненужную скорлупу. Осталась одна самая маленькая. Открылась и она. В ней лежало два белых мелка.

Все кроме мелка Василий определил на левую пустую половину сексодрома. А мелок ему захотелось подержать. Это был обычный мел цилиндрической формы, толщиной с мизинец, с острым концом, ровно срезанным под углом… Отличие от обычного мела было в его температуре. Он был заметно холоднее. При этом не покрывался испариной, что необычно. "Правильно говорить — конденсат!", — вспомнилась фраза учителя физики.

— Обведи мелом постель, — внутренний голос сегодня был в ударе, видимо под действием кайфа, он стал изъясняться четко и звонко.

— Ладно, уговорил! — пробурчал предприниматель, и удивился необычности издаваемого звука.

Слышалось как через вату — "Вавно вуововиу!"

Как каши в рот набрал. Еще и на уши давит как-то дискомфортно. Словно нежная невесомая вата проникает в слуховой проход, и занимает все внутричерепное пространство. Его начало сильно клонить в сон. Он кое-как очертил мелом пол вокруг койки, и не раздеваясь, плюхнулся в постель.

Сон прервался, казалось на мгновение. Перевернуться, потянуться, сменить позу. Василий заворочался, и после краткого пробуждения уже был готов снова провалиться в мир грез, когда почувствовал нечто странное. Это было ощущение присутствия. Чужого существа, не человека. Не открывая глаз, он прислушался. Никаких посторонних звуков не было. Звуков просто не было! Обычно из окна еле слышался шум прибоя и шелест пальм под порывами ветра. Тихо. Скребущее чувство переросло в знание. Тело подсказывало, что в ногах в метре от кровати, чуть справа что-то есть. Что-то живое и враждебное. Открывать глаза не хотелось. Он подумал, что такой эффект, скорее всего, дает остаточное действие наркотика. Поскольку мнимое существо якобы просто наблюдает и не бросается на него, то лучшим решением будет закрыть глаза, заснуть, и дать остаткам дурмана окончательно покинуть ослабленный организм. Слава богу, галлюцинаций ему уже хватило до конца жизни. Вероятней всего, рядом вообще никого нет. Но открывать глаза пока не хотелось.

Он попытался представить море, как обычно делал для быстрейшего погружения в сон. Начало получаться. Сознание уже почти перешло в пограничную фазу, его разум уже приятно покачивался на волнах…

Когда послышался шорох.

Сердечко заколотилось с удвоенной скоростью, в районе солнечного сплетения неприятно заныло, в голову ударил поток крови. Какой, к черту сон! Все начальные симптомы физиологии страха были налицо.

Вася напрягся, мышцы невольно напряглись. Руки согнуты в локтях, кулаки прижаты к носу, пальцы ног скрючились, и застыли в глупой хватательной судороге, как у обезьяны.

Он приоткрыл глаза. И понял на себе, что значит выражение "Обоссаться от страха".

В метре от постели неподвижно стояла темная человеческая фигура с лошадиной головой. Глаза чудовища, малюсенькими оранжевыми искорками смотрели на Василия.

Предприниматель волевым усилием напряг мышцы промежности, и с трудом остановил поток мочи, готовый сорваться фонтаном. Но в трусы, все равно, просочилась небольшая струйка.

— Возьми себя в руки, иначе конец наступит прямо сейчас, — услышал он посыл изнутри.

Он задышал глубоко и размерено, стараясь привести себя в порядок. Сосредоточившись на дыхании, ему удалось избавиться от первого шока и немного оценить обстановку.

Перед ним стояла вполне человеческая фигура невысокого роста, не с лошадиной, а крысиной головой. Определенно с крысиной, причем злобно скалящейся.

Два больших белых зуба мерцали между приоткрытыми влажными серыми губами с проглядывающими розовыми деснами. Усы были покрыты мелкими капельками пота или росы. Он осознал, что рассматривает крысиную морду с близкого расстояния. Были прекрасно видны серые и редкие белые волоски, покрывающие звериную голову.

Зрение играло с ним странные штуки. Он мог приближать предметы, используя нечто, вроде зрительного "зума". Отвлекшись на секунду, он рассмотрел в подробностях открытую дверь в гостиную, увидев в лунном освещении все сколы и царапины крупным планом.

Вокруг кровати пролегала бледно светящаяся тонкая линия. Она мерцала и медленно испарялась. Чуть заметные белесые струи шли вверх, образовывая подобие слабого перевернутого водопада.

Чудище стояло перед начертанной линией. Ноги монстра выглядели вполне по-человечески, и были обуты в дешевые синие сланцы. Разве что, пальцы на ступнях казались неестественно длинными. Рук не было видно, они находились за спиной. Серые шорты и белая тенниска поверху составляли обычный наряд европейского туриста.

Казалось, что монстр чего-то выжидает.

Ждет когда испариться мелок! — мелькнула догадка.

Тут Крыса кашлянула. Вася вздрогнул, и уселся на постели, поджав под себя ноги. Одну из подушек он прижал сверху, прикрывая живот и пах. Видимо верил, что она могла как-то защитить. В такой позе он слушал страшные сказки в детстве.

— Ну, вот и ты и проснулся раньше времени, — произнесла крысиная голова и немного склонилась вправо.

— Опять возня лишняя — сварливо проворчала про себя крыса.

Тембр голоса был вполне человеческим — гнусавым с небольшой шепелявинкой. Вася вспомнил институт и занудного препода по истории КПСС по фамилии Вилков. Имени педагога он не помнил.

Крысиная голова стала трансформироваться. Это было совсем не похоже на спецэффекты Голливуда. Сначала по всей серой крысиной коже пошли пузыри. Потом они стали лопаться, а следом громко лопнула и сама голова. Ошметки растаяли в воздухе, не успев упасть.

Перед предпринимателем Барайкиным стоял обычный человек. Прилизанная прическа как у Гитлера, только волосы были блеклого сивого окраса. Острый нос и противные редкие усики над тонкой губой. Не красавец.

Человек-крыса растянул губы в улыбке, и продемонстрировал большие снежно белые резцы.

— Ну что, так лучше?

Вася ничего не ответил, так как не успел выйти из прострации.

— Расслабься амиго! Я не причиню тебе вреда. Меня засунули в эту дыру, чтобы я разобрался с тобой, но ты мне ничего не должен, и я ничего не имею против тебя.

Гнусаво шепелявый тембр историка из института никак не соответствовал смыслу произносимого.

Помимо страха Василий ощущал ужасный сушняк. Язык раздулся и прилип к небу. Он прокашлялся. Вязкие слюни пришлось сглотнуть, дабы не сплевывать на ковер.

— Ты кто?

— Я?

Гость сначала задумался, а потом стал шумно втягивать носом воздух, смешно водя лицом по сторонам.

— Да ты никак обоссался сынок?

Он по-отечески покачал головой, дескать: "Беда с вами молодыми".

— Ну да это не страшно. При встрече со мной многие люди под себя ходят, это, можно сказать, норма. Вот если бы ты остался сухим, тогда, конечно, респект! Но в твоем случае ничего особенного. А называть меня ты можешь Крисом.

Крис улыбнулся еще шире, и стали видны острые клыки. Он по-прежнему стоял перед белой линией и водил руками перед собой, словно ощупывая невидимую преграду.

У Васи выступила испарина на лбу, и пить захотелось еще сильнее. Он облизнул губы, и каркающим голосом спросил:

— Чего тебе нужно?