Феликс обратился к девушке:

— Посмотри правде в глаза, милая. Нас всего четверо. Мы не можем вчетвером перевернуть каждый камень в запутанных подземных ходах. Может статься, Дарен ранен и не в силах ответить, когда мы его зовем. Нужны еще люди для поисков, иначе шансы слишком невелики. Горожанам больше нечего бояться, и они могут снарядить спасательный отряд.

— Я уговорю отца. Он отправит сюда слуг, — ответила Мира.

— Ого! — встрял Тим. — Он богач?

— Его зовут Чеслав. Наш дом на центральной улице города.

— Правда? Я когда-то бывал у вас.

— Вы служили в нашем доме?

— Да нет, просто однажды пришел вынести кое-какой мусор, — Тим хитро прищурился.

— Идемте скорее к отцу, — взмолилась Мира.

Феликс вылез из норы. Наверное, дом был заколочен в еще незапамятные времена. В подвале пахло лишь сыростью; если здесь когда-либо и хранили снедь, она давно сгнила либо была растащена крысами. Стены покрывала плесень, ящики и бочонки превратились в труху.

— Вылезайте, — наклонился над трещиной в полу Феликс.

Тим подставил Мире сложенные вместе ладони:

— Ступенька для вас, сударыня.

Он поддержал девушку и, ухватившись за руку Феликса, она выкарабкалась наверх. За Мирой последовали Исидор и Тим.

— Представляю, — предвкушал вор, — что сейчас начнется. Мы же единственные за целые сотни лет, кому удалось выбраться из лабиринта!

— Думаешь, нас встретят аплодисментами? — Феликс был настроен скептически.

Из подвала они поднялись в дом. Комнаты были затянуты паутиной, налипавшей на лица и колыхавшейся в углах. Выломать истлевшую дверь ничего не стоило, она рассыпалась от первого же удара топора.

Выйдя на улицу, отвыкшие от яркого света путники застыли на пороге. Город, затопленный множеством огней, которыми жители пытались скрасить вечный мрак, слепил глаза. Прохожие с опаской посматривали на девушку и троих мужчин, внезапно появившихся из заколоченного дома, и лишь прибавляли шагу.

— Знакомая картина, — и Феликс локтем подтолкнул Тима в бок. — Твои сограждане в своем репертуаре.

Но вор явно ожидал большего и не успокаивался:

— Эй, жители города! Отныне вы можете спать спокойно. Лабиринт никогда не протянет щупальца в ваши дома — мы уничтожили монстра!

Однако Тим добился немногого. Горожане лишь вжимали головы в плечи и все так же ускоряли шаг. Вор бросился наперерез сумрачному прохожему:

— Вы что, не поняли? Лабиринт уже никому не причинит вреда, наши ужасы кончились! Теперь все изменится!

— Отцепись, — промямлил тот, прилагая все усилия, чтобы избавится от Тима.

Над тесно сгрудившимися домами поплыла пронзительная, печальная мелодия. Это часовая башня разразилась горестным, тоскливым пением. Тим задрал вверх голову.

Обитатели города по-прежнему молча шныряли мимо. Ничего не изменилось.

— Здесь все, как и раньше, — упавшим голосом констатировал Тим. — Уныние и равнодушие… Почему, Феликс?

— Боюсь, лабиринт — не главная беда города. Их беда в них самих! Пойдем, Тим.

Все четверо пошли по направлению к центру — там селились богатые горожане, а значит и отец Миры.

На центральных улицах горело еще больше огней, а дома были просторнее и выше, чем на окраинах, но и только. Таким был предел местной роскоши. Похоже, в этом упадочном городе даже богатство не приносило особого наслаждения.

Мира вспорхнула на крыльцо столь же безликого, как остальные, громоздкого особняка. Феликс и его спутники остановились у подъезда. Девушка не успела постучаться, как перед ней распахнулась дверь.

— Ради всего святого! Мира, как ты посмела уйти из дома! — почтенный седовласый человек с переутомленным, распухшим без сна лицом схватил дочь за плечи. — Какое безумие!

— Отец, не сердись…

— Ты не должна выходить из дома без сопровождения! Случись что с тобой, и никто тебе не поможет.

— Я тоже так думала раньше, но эти люди пришли мне на помощь, — Мира имела в виду Феликса, Тима и Исидора.

Отец девушки смерил незнакомцев неприветливым взглядом и сделал вид, что ему не до них. Мира горячо продолжала:

— И Дарен не оставил бы меня, будь он рядом.

Богач еще более помрачнел:

— Твой Дарен сгинул. Пора забыть о нем.

— Пора?! — возмутилась Мира. — Я сама решу, пора или нет!

— Дарен пропал, но власть лабиринта над вашим городом закончилась, — заговорил Феликс. — Теперь это обычные катакомбы. Если вы хоть сколько-нибудь сочувствуете дочери, то снарядите людей, чтобы разыскать юношу. Им ничего не грозит.

— Не лезьте в мои дела, — процедил Чеслав.

— Отец! Феликс и его друзья победили лабиринт. Я была с ними и ручаюсь за каждое их слово.

— Ты спускалась в лабиринт, Мира?! Что ты говоришь?

— Да, спускалась.

— Зачем? Твоего Дарена никогда даже не было в лабиринте!

— Что? — глаза Миры расширились от изумления. — Отец! Тебе известно, где он?

Поняв, что проговорился, седовласый богач скрипнул зубами.

— Ступай в дом, Мира! — Чеслав втащил дочь под крышу, и массивная дверь с грохотом захлопнулась за ними.

Феликс, Исидор и Тим постояли у подъезда, озадаченные таким поворотом событий. Однако, по здравому размышлению, им пришлось отступить. Их роль защитников девушки была исчерпана, а за дверью особняка начиналась частная жизнь Чеслава и его семьи.

Втроем они вернулись в заколоченный дом, недавно послуживший им выходом из лабиринта, чтобы обсудить свои планы.

Исидор, правда, волновался:

— Как ты считаешь, Феликс, горожане не предпримут новой попытки нас тут замуровать?

— Пусть приходят, — Феликс выражал уверенность. — Скажем им: хватит жить в вечном страхе. Мы докажем, что с нами ничего не случится в этом доме!

Но на улице пока было тихо. Толпа не собиралась. Вероятно, известие о том, что опасный дом занят какими-то незнакомцами, еще не облетело окрестности.

Кое-как примостившись на обломках ветхой мебели среди свисающей со стен паутины, путники держали совет.

— Феликс, меня пугает вмешательство в чужую судьбу, — сказал ученый, бережно доливая масло в переносную лампу. — Любовь — это мир иллюзий. Помогать влюбленным — наиболее безрассудное занятие, какое я только в состоянии вообразить.

— Я всегда считал, что влюбленные в первую очередь нуждаются в поддержке, разве нет, Исидор?

Но у ученого было иное мнение:

— Когда-то я был женат. Мне сопутствовала уверенность, что моя избранница любит меня не меньше, чем Мира — своего Дарена. Она постоянно твердила, что я — самый умный, самый талантливый. Но потом в один миг все перевернулось. Выяснилось, что она вышла за меня в расчете на мою карьеру: научные звания, награды, почет. Однако успех не приходил ко мне, и тогда она заявила, что не собирается гробить свою молодость с неудачником. Она ушла к другому. И не просто к другому, а к моему близкому другу и коллеге по науке, которому как раз "светила" престижная премия. Я убедился, что в любви в любую минуту все может обратиться в свою противоположность. В реальности "славный Дарен", возможно, лицемерный юноша, поющий девушке серенады ради ее денег. Бедная Мира — наивная глупышка, поверившая красивым словам. А что, если ее отец сам заплатил парню, чтобы тот "исчез" и оставил Миру в покое? Полагал, что дочь поплачет и забудет. А она бросилась на поиски в лабиринт… По счастью, мы вывели ее оттуда, и теперь она дома, под защитой семьи. Прочее нас не касается. Нам с тобой, Феликс, пора продолжать наше путешествие.

— В чем-то ты прав, Исидор. Лезть в личную жизнь — неблагодарное занятие. Но ты не ясновидящий. Мира неравнодушна, она слишком неравнодушна, чтобы сдаться. Такая девушка будет действовать в одиночку, так же безрассудно, как до сих пор. Если Дарен в опасности, она себя погубит. Ну а ты, Тим, тоже предпочитаешь быть в стороне?

— Ну, нет! Я по горло сыт равнодушием. Я готов помогать людям или вредить им, — но лишь бы не оставаться посередине!