- Кто посмел лишить меня сна? - спросил он своим чудовищным голосом.
- А-а, смертный колдун, - тут же ответил себе он, медленно подходя к застывшему от ужаса Вульфреду. - Ты нарушил покой мертвых. Что тебе нужно?
Алхимик не мог отвести взгляда от горящих глазниц, но кое-как выдавил из себя, на каждом слове:
- Я, п-п-п-риказываю тебе повиноваться, л-л-лич...
Скелет снова разразился своим потусторонним смехом, так что его нижняя челюсть соскочила со своего места и с громким стуком упала на каменный пол.
- Ты собрался повелевать мной, червь? - спросил скелет, вставляя челюсть на место. - Силенками не вышел.
Внезапно Гартумнакс развернулся к закрытым дверям зала, в которые снова возобновились удары извне. Скелет вытянул вперед шею, словно принюхиваясь.
- О-о, что же это? - пронесся по залу его голос. - Я чувствую кровь Рикардо... Вероломный король снова пришел захватывать чужие земли? А-а, наследник? Нет разницы.
Скелет издал какой-то непонятный звук, и снова повернулся к Вульфреду.
- Спасибо тебе, смертный Вульфред, - с жуткой иронией в голосе проскрежетал он. - Ты подарил мне проход в мир живых, так не откажи в еще одном подарке!
С этими словами скелет коротко размахнулся и погрузил свой клинок в грудь некроманта. Вульфред вскрикнул, схватившись за ржавое лезвие, но тут же обмяк, а Гартумнакс снова сотрясся от хохота.
- Да-а-а! - прогремел он, - Я чувствую, жизнь возвращается ко мне!
Череп лича вспыхнул яростным изумрудным огнем, ударом ржавого сапога спихнув бездыханное сморщенное тело Вульфреда с меча, он описал клинком дугу и направил его острием к сжавшимся в противоположном углу зала людям.
- Давайте сюда ваши жалкие жизни, они вам все равно ни к чему! - воскликнул лич, и вонзил клинок в камень пола, поднимаясь в воздух и раскидывая в стороны костлявые руки.
Люди закричали, и от каждого из них к Гартумнаксу потянулась тонкая почти прозрачная дымка, завиваясь вокруг его фигуры наподобие воронки. Лич разразился безумным хохотом, всем своим существом поглощая вытягиваемую энергию жизни несчастных. Теперь всю его фигуру окутывало бушующее зеленое пламя, а на выбеленных костях стало кое-где появляться мясо. Гартумнакс легким движением вытащил из плит пола свой клинок и, жутким прыжком взмыв в воздух и пробив крышу здания, оказался на его стене, в самом высоком месте замка. Из складок рваного плаща показался древний окованный ржавым железом рог. Скелет поднес его к своему черепу и над крепостью пронесся долгий заунывный звук, от которого кровь живых застывала в жилах.
Солнечный свет померк, стал стремительно тускнеть, и на поле боя опустилась тьма. Сражающиеся стороны невольно разинули рты, забыв о своей схватке и силясь понять, что происходит. Жуткая фигура на крыше тронного зала снова поднесла к отсутствующим губам древний рог, и второй его замогильный стон огласил поле битвы.
- Братья мои! - разрезал наступившую тишину потусторонний ледяной голос. - Настал час возмездия! Поднимитесь из своих могил, проклятый король снова здесь, чтобы разорять наши земли. Пусть заплатит за все!
Снова раздался глухой стон, но это был уже не ржавый рог. Это стонала сама земля, извергая своих мертвецов. Воздух сгустился и наполнился тенями, принявшимися рвать и кромсать все, что попадалось в их бесплотные руки. Мертвецы грузно поднимались из забытых могил, разбивая полы зданий и выкапываясь из земли улиц. Уже нельзя было разобрать, кто с кем сражается, живые гибли, поднимались и снова шли в бой. Солдаты пытались спастись из разверзшейся преисподней, но цепкие руки мертвецов хватали их за ноги, а бесплотные тени разрывали их на части.
Гартумнакс спрыгнул с верхушки здания, очутившись прямо в гуще боя, где уже почти не осталось живых, и мертвые сражались с мертвыми. Лич не принимал участия в схватке, он лишь появлялся то тут, то там, поглощая отходящую жизненную эссенцию, и становясь все сильнее. Каждая новая смерть разжигала призрачное пламя вокруг него все ярче, а на костях все больше появлялось мышц.
Ворон был сбит с ног и отброшен куда-то в сторону от своего рыцаря и отряда. Он поднялся с земли и попытался оглядеться, но вокруг стояла такая мгла, что ничего нельзя было разобрать. Только слышались крики, вопли со всех сторон и звон оружия. А окружающая тьма мельтешила каким-то движением. Шаман понял, битва за замок превратилась в побоище - ужасное и бессмысленное.
Ворон отмахивался от ударов, отрубал тянущиеся к нему руки, сносил головы неосторожных мертвяков. Впервые ему было страшно. Это был не тот глупый ужас, сковывающий по рукам и ногам, но страх, подстегивающий вперед, дающий новые силы. Смерти, как таковой, он не боялся, но погибнуть вот так, ничего не выяснив, оказавшись в гуще чужой войны, было бы просто непростительно. Тьма была совершенно непроглядная, и все его способности сейчас не могли помочь ему увидеть что-либо сквозь нее, потому что здесь тьма была осквернена дыханием смерти, и Ворон не имел над ней никакой власти.
Пробираясь вперед, шаман совершенно не представлял, в каком направлении двигается, пока впереди не замаячило бледное пятно. Ворон ускорил шаг, все еще отбиваясь от рьяных мертвецов, и думая, что там, вероятно, находится выход. Однако он жестоко ошибся. Приблизившись к светящемуся объекту, шаман понял, что очень зря это сделал, но отступить уже не успел.
Лич заметил его и, одним гигантским прыжком оказавшись рядом, уставил на шамана свой изумрудный холодный взгляд.
- Ты?! - прогремел он, и в его голосе слышалась яростная ненависть. - Да как ты посмел показаться мне на глаза?!
Лич с чудовищной силой размахнулся мечом, и верный полуторник Ворона треснул, рассыпаясь прахом под этим ударом. Скелет провернул клинок в воздухе и обрушил еще один удар на Ворона. Тот, инстинктивно пытаясь как-то заслониться, поднял правую руку, и та, отрубленная почти по локоть, упала на землю. Шаман вскрикнул от резкой боли и рухнул на колени, а Гартумнакс с торжествующим смехом занес над ним свой пылающий клинок.
- Я принесу Ему твою душу! - торжествующе завопил он, и опустил на склоненную фигуру свой меч.
Но вместо податливой плоти, тот встретил внезапно возникший плотный черный кокон, образовавшийся вокруг шамана. Лич зарычал и обрушил на непредвиденную преграду череду яростных ударов, ни один из которых не достиг цели.
- А-аргх! - в бессильной ярости Гартумнакс опустил свой клинок. - Мы еще встретимся, проклятый!
Жуткая фигура поднялась в воздух, закружилась в вихре из тьмы и зеленого сияния, а потом внезапно все ужасы вокруг исчезли. Снова светило осеннее солнце, дул прохладный ветерок, и лишь груды выбеленных скелетов вокруг напоминали о произошедшем здесь.
Ворон осел на землю, тщетно пытаясь уцепиться за что-то, чтобы удержать равновесие. Дымящийся обрубок руки нестерпимо болел, а по телу распространялась тошнотворная слабость. Последним усилием он снова попытался встать, но тут же упал и, ударившись головой о камень, потерял сознание.
Глава девятнадцатая
Ричард перевернулся на другой бок, но это лишь принесло новые неудобства. Заворчав во сне, он попытался снова изменить положение своего тела, но ничего путного не добился. Досадливо поморщившись, Ричард попытался приподняться на локтях и ударился головой обо что-то твердое. Мужчина выругался, потирая ушибленное место, и удивленно огляделся. Сначала он решительно ничего не понял, но вскоре услужливая память восстановила прошедшие события, а заодно и чувство непередаваемого ужаса. Ричард снова ощутил это липкое, выворачивающее наизнанку чувство, заставившее его бежать, не жалея сил, не важно куда, просто бежать до тех пор, пока ноги сами не подкосились.
Ричард выполз из-под корней старого дерева, куда он, уже не помня себя от усталости, забился и сразу уснул. Какой-то предмет вызывал ощущение неудобства за пазухой. Музыкант нащупал небольшой прямоугольный сверток. Значит, шкатулку он как-то умудрился прихватить с собой. Мимолетно он удивился этому факту, но главные его раздумья сейчас вертелись вокруг сложившейся ситуации. Насколько он мог судить, сейчас была середина ночи, а вокруг него плотным строем возвышались деревья. Видимо, он забрался куда-то глубоко в джунгли, поддавшись непередаваемому животному ужасу. Ричарду стало немного стыдно. Действительно, глупо было так бежать... понятно от чего, но куда? Что он будет делать теперь один в незнакомой чащобе? Вопрос был серьезный, и он задумчиво потер лоб, пытаясь найти решение.
