И вот теперь он стоял посреди своей небольшой съемной квартиры на окраине провинциального центра, двадцатичетырехлетний молодой мужчина с аккуратной бородкой и коротко остриженными русыми волосами. Стоял и обозревал свое немногочисленное имущество. Интерьер был выдержан в несколько аскетичном стиле. Здесь нельзя было найти ни мягких кресел, ни даже телевизора, зато всю западную стену занимала его персональная коллекция электрогитар. Их было шесть штук, и с каждой была связана какая-то история. Впрочем, у Ричарда не было никого, кому он мог бы их рассказать. Были ли у него друзья? Нет, друзей у него не было. Были разные знакомые, случайные и не очень, старые, новые, хорошие, плохие, а друзей не было. Ричард хорошо это осознавал и не имел ни малейшего повода для того, чтобы огорчаться.
Где-то недалеко заработала автомобильная сигнализация, залаяла разбуженная собака. Ричард поставил остывший кофе на журнальный столик и открыл свой ноутбук. К компьютерам Ричард относился щепетильно. Может, у него не было кресел, но его ноутбук блестел глянцевой черной поверхностью, чистый и очень современный. Ричард пробежался глазами по новостям, не нашел ничего интересного, закрыл ноутбук и, совершенно забыв про свой остывший кофе, вышел в переднюю. Сегодня ему не спалось, в голове закручивалась узлом навязчивая мелодия, которую он не мог никак связать с другой такой же. Это не давало ему уснуть, и он решил, что прогулка по ночному городу может прояснить его голову. Набросив легкую куртку и сунув в карман штанов ключи, Ричард спустился по лестнице и вышел на улицу. Во дворе было спокойно, аккуратным ровным рядом стояли припаркованные машины, чисто выметенная дорожка вела к уличному тротуару. Здесь было совершенно тихо, мягко светилось несколько окон жилых домов, и старый уличный фонарь рисовал на потрескавшемся асфальте желтый круг.
Так как определенной цели сейчас у него не было, Ричард пошел просто вдоль улицы, с наслаждением вбирая в себя сладкий ночной воздух. Он любил ночь. Ночь как мать, нежно обнимает тебя, убаюкивает своим вечным спокойствием, прячет от чужих глаз. Ты свободен и одинок наедине со звездами, лишь ты и далекий космос. Ночью границы привычного мира рушатся, и кажется, что вот-вот узнаешь какую-то великую тайну, но она каждый раз ускользает, и ты ждешь прихода следующей ночи. Так и теперь, в воздухе пахло чем-то одухотворенным, подбадривающим. Ричард даже забыл о мучивших его мелодиях, он просто всем телом вбирал в себя ночь, растворяясь в ее великом могуществе.
Громко стукнула балконная дверь какого-то дома, мимо которого проходил Ричард, и на балкон вывалился пьяный, держа в руках тлеющую сигарету. Это событие нарушило идиллию и вырвало Ричарда из вселенских далей. Он недовольно поморщился и ускорил шаг. Настырные мелодии снова вползли в сознание и стали проигрываться там, никак, впрочем, не попадая в унисон.
Иногда Ричарду вспоминалось собственное детство. Обычно это происходило внезапно и, в основном, отрывочно. Свое детство он помнил крайне плохо. Только такие вот отрывки, но именно они были наполнены для Ричарда таинственным смыслом. Это было то время, когда о нем заботились другие, а он лишь наслаждался теплыми лучами любви и внимания. Воспоминания были похожи на полузабытый добрый сон, от которого остается неопределенное приятное ощущение и хочется улыбнуться. Отец в его памяти был крупным бородатым мужчиной с большим красным носом и добродушными глазами, а мать - маленькой, хрупкой женщиной, обладательницей нежного голоса. Ее лица Ричард не помнил, но вот голос остался с ним на всю жизнь.
Показался перекресток. Нужно было все же принять решение, и Ричард свернул направо, посчитав это направление наиболее разумным. Хотя ему было все равно. Он понял, что ночная прогулка не окажет уже нужного ему действия и шел просто вперед, потому что возвращаться назад пока не хотелось. Вскоре показался вход в городской парк, где ухоженными рядами стояли посаженные когда-то деревья, а редкие фонари создавали атмосферу таинственности, просвечивая сквозь кроны. Здесь было пусто. Сначала это не показалось Ричарду странным, потому что он не особенно внимательно смотрел по сторонам и думал о чем-то другом, но затем он как-то вдруг осознал, что в парке очень редко бывает так безлюдно. Обычно даже в такое время здесь можно встретить пьяного или просто бомжа, которому негде провести теплую ночь. Теперь же тут не было абсолютно никого, но мало ли что. Может быть, именно сегодня пьяный нашел-таки трясущейся рукой ключи от своей обшарпанной квартиры, а бомж устроился на ночлег под мостом у прохладной реки.
Однако такое объяснение почему-то казалось Ричарду натянутым, он ощущал какую-то неправильность всего происходящего, но разобраться в своих чувствах не мог. Захотелось поскорей уйти отсюда, вернуться к тротуару и пробежаться до дома, где, погрузившись в необъятные просторы интернета, можно было провести бессонные часы. Ричард уже развернулся, чтобы направиться в обратную сторону, но к его величайшему изумлению, то, что было за его спиной, в точности повторяло то, что он видел несколько секунд назад. Ричард повернул голову через плечо и увидел выход из парка, обозначенный небольшой железной калиткой. Мужчина мотнул головой и развернул тело в ту сторону, но в какой-то неуловимый миг картина вновь стала на свое место - перед ним лежала дорожка вглубь парка.
Ричард нахмурился. Это уже было совсем ненормально. Вроде бы пропустить поворот своего тела на триста шестьдесят градусов было довольно сложно, но выходило, что Ричарду это удалось. Он еще несколько раз пытался резко развернуться, потом - сделать это медленно. Ничего не менялось, все тот же фонарь вдалеке и дорожка, выложенная старой плиткой.
Положение становилось крайне странным, и, ничего более не придумав, Ричард медленно пошел вперед. Его тотчас же охватило очень неприятное, сжимающее чувство, напоминающее падение в лифте, сорвавшемся с тросов. Только тут это падение происходило не вертикально, а горизонтально, что еще больше добавляло всему этому странности. Ричард думал было приостановиться, чтобы осмыслить происходящее с ним, но тело уже не хотело расставаться с инерцией движения, и он шел дальше, покорившись удивительным обстоятельствам.
Несмотря на всю абсурдность происходящего, Ричарду было любопытно. Он не испытывал страха, только легкое беспокойство, которое свойственно человек перед чем-то неведомым. Он уже не пытался остановить разогнавшееся тело, только с интересом наблюдал за развитием событий. Вот проплыл мимо казавшийся далеким фонарь, дальше дорожка ничем не освещалась, что само по себе было странным обстоятельством. Нет, тут не было кромешной тьмы, света как раз хватало, чтобы неплохо различать предметы, но не более.
Внезапно Ричард ощутил, что ускоряется, деревья по бокам слились в какое-то мельтешение. Он отчетливо понимал, что человек не может развить такой скорости, а парковая дорожка должна была уже давно закончиться. Сказать, находился ли он еще на ней, было сложно. Теперь вокруг него было просто что-то, уже неразличимое и неделимое. Реальной оставалась только сама дорожка, которая почему то стала сплошной, а не выложенной старыми, выщербленными плитами, как раньше. Мысли тоже стали какими-то плоскими, Ричард ощущал, как они бьются и сталкиваются между собой. Дорожка уже не казалась странной, о том, что его окружало, он вообще теперь не думал. Все было направлено на движение вперед, которое почему-то казалось очень важным. Его сознание уже слилось с дорогой, было ей самой, все вытянулось, распласталось во времени, а потом - рывок и состояние блаженного покоя, разом затопившее все его существо.
На следующее утро подвыпивший дворник, пришедший в парк, чтобы убрать ночной мусор и поверхностно помести дорожки, заметил, что ограждающий знак, стоявший возле вырытой недавно ямы, куда-то пропал. Любопытный работник подошел ближе и увидел там внизу распластанное тело. Как показала потом полиция, это был молодой мужчина лет двадцати трех - двадцати четырех, коротко стриженный, с небольшой аккуратной бородкой. На его теле не было ни одной раны или какого-либо другого повреждения, однако было точно установлено, что он мертв. Глубина ямы была небольшая, так что разбиться насмерть он никак не мог, тем более что отсутствие переломов и даже ссадин еще больше запутывало следствие. Как он оказался там, на дне, без малейших повреждений? Разве что спустился туда сам, лег на землю и тихо умер. Странная версия, но мало ли что. Так и подумал следователь, и дело закрыли, за недостаточным количеством улик.
