Время в пути к Цурре-1 пролетело довольно быстро. Большую часть суток я занималась делом, дорабатывая уже оплаченные программы и адаптируя их под новые задачи. Ежедневно встречаясь в столовой с кем-нибудь из таких же как сама – учеными, нанятыми военными, – я познакомилась с некоторыми поближе. Не так, чтобы подружиться. Мы поддерживали вполне приятельские отношения. Мне было очень приятно и комфортно общаться с умными, разносторонне развитыми людьми и чрезвычайно интересно наблюдать за ними. Даже за поведением «тараканов» в их головах.

Это было время, насыщенное эмоциями, пожалуй, самыми яркими за последние годы. Вокруг меня была не техника и заполошные студенты, вечно жалующиеся на жизнь и трудности учебы, а взрослые умные люди с особенным юмором, отчасти циники. Они много видели в жизни, умели ценить хорошее, довольно прагматично и спокойно относились к ситуации, в которой мы все оказались. Из одиннадцати ученых, которых завербовало верховное правительство Земли, исходя из мельком ими оброненных фраз, я поняла, что только трое с энтузиазмом и восторгом относятся к новой работе. Остальные – такие же невольники обстоятельств, подобные мне, с тоской думающие о будущем под бдительным оком правительства.

Как-то раз за обедом супружеская пара с Земли не сдержала накопившихся эмоций и довольно резко высказалась по поводу происходящего сейчас в Федерации. К высшей власти пришли в основном профессиональные военные, часть бизнес-структур активно ваяет большую трансгалактическую корпорацию, где все принадлежит только им. Неугодных тихо устраняют, но это не мешает слухам расползаться по всей галактике.

Подперев щеку, я задумчиво пялилась в пространство, размышляя о своем, о девичьем. Еще полгода назад я думала о том, что если моя жизнь не сложится в Земной Федерации, то попробую устроить свою судьбу на любой другой планете Свободного галактического союза. Например, Гарриран меня бы вполне устроил. Мне очень нравились фильмы об этой планете, которые я иногда смотрела свободными от дел вечерами. Розовые гарриранцы славились своим радушием, жизнерадостностью, страстными танцами и весьма свободными отношениями. Кому кто по душе, тот за тем и ухаживал или любил. Такой сплошной позитив. Идиллия! Несмотря на это, военные из них получались отменные, стоит только вспомнить злившегося полковника Бетманова, когда тот говорил о гарриранских кораблях, теснивших землян в квадрате, где шли активные боевые действия.

Каплун я отмела сразу, до сих пор с дрожью вспоминая некоторых представителей планеты и отстраненный холод в их глазах. Рафтон и Ромул отбраковывать не стала, но подземная жизнь не для меня. Я слишком люблю и зависима от солнца и тепла. Шлак с его цивилизованным матриархатом мне бы тоже подошел, только их мужчины совсем не привлекали, а в глубине души я стремилась к семейному счастью и домашнему очагу, как пели некоторые земные артисты, покорившие Цинию. О Кардале не думала, слишком далеко от Цинии.

Боже, ну как же меня угораздило уродиться такой большой мечтательницей? Ну что помешало вырасти нормальной реалисткой, создать семью на Цинии с каким-нибудь фермером или, на крайний случай, – с политиком? Так нет же! Внутри всю сознательную жизнь была звенящая пустота. Я не нашла тот источник, из которого могла бы напиться и наполнить ее, чтобы не было так серо и больно в груди. Вот точно, два элемента, которые наиболее часто встречаются во Вселенной: водород и глупость.

По экрану наконец призывно побежал нужный код, и я сразу отключилась от бытовых мыслей и погрузилась в работу. Когда перед вылетом мне показали все мое оборудование, которое забрали из лаборатории без моего ведома, я сначала опешила от удивления и разозлилась, а потом обрадовалась: все свое, родное и привычное здесь, рядом. Причем практически вся лаборатория! Представила скучную физиономию моего начальника, когда его «грабили». Наверное, впервые в жизни он не знал, что сказать!

Когда мы подлетали к станции, я прилипла к экрану, транслировавшему видеокартинку, и не могла поверить своим глазам. Она оказалась огромной: целых восемь уровней, несколько стыковочных палуб для кораблей и множество шлюзовых шахт для военных истребителей, осуществляющих боевое охранение. Хотя я даже мысленно никак не могла назвать жителей Союза врагами. Они такие же, как мы, и ни в чем нам не уступают. Они довольно долго терпели наш снобизм и гордыню и, скорее всего, по самое не хочу уже ими наелись, если практически все иные выступили единым фронтом против Земной Федерации. Несмотря на боевые действия, ни на одну ближайшую заселенную планету «враги» так и не напали, предпочитая воевать не с мирным населением, а с реальными возмутителями спокойствия.

Стыковка и высадка на орбитальной станции, куда мы добирались довольно долго, прошла быстро и четко. Сначала приняли людей и сразу распределили по каютам, потом в грузовые отсеки был доставлен наш багаж и оборудование. Пока я шла по станции, с интересом осматривалась, ведь впервые попала в космический дом.

К своему удивлению, идя, я неоднократно замечала улыбающиеся лица молодых военных. Стройные мускулистые парни в форме с нескрываемым интересом провожали меня взглядами. Как будто за бортом станции сейчас не война идет, а боевые учения, да еще с развлечениями. В отличие от них, я чувствовала себя все более неуверенно. И задавалась вопросом: что делать или, точнее, что мне придется делать по чужой указке? И сама себе отвечала, что выбора нет. Подозрение, что мои изобретения задумывались как мирные, но грозят превратиться в очередную военную «игрушку», может стать утверждением. Стать причиной чьей-то смерти я никогда не думала и уж точно не хотела. Это только неумные и слабые оправдываются, что всегда виноват кто-то другой, я же реально смотрела на вещи: сиротская жизнь научила.

В выделенной мне маленькой каюте я с горькой усмешкой оглядела узкую кровать и стол, прикрепленные к полу, откидной стул и встроенный шкаф. Судя по его размерам, много имущества здесь хранить не предусмотрено. Открыв двери шкафа, увидела два форменных костюма, таких же, как на других работниках станции. Темно-синего цвета, с нашивками на груди, с аббревиатурой, обозначающей, что я отношусь к научно-исследовательскому корпусу. И обязательный бейдж для идентификации. Осмотрев один из костюмов, с приятным удивлением отметила, что он моего размера. Надо отдать должное, служба обеспечения здесь работает хорошо!

Приняв душ, я замерла перед зеркалом, рассматривая то, чем меня одарила природа, и недоумевая по поводу количества плотоядных взглядов молодых мужчин, встреченных по прилете сюда.

Высокий умный лоб, тонкий нос с широкими крыльями и немаленький рот с пухлыми розовыми губами. Главное мое достоинство – большие, чуть вытянутые к вискам, сильнее чем у обычных людей, глаза цвета темного шоколада. У моих глаз есть одна особенность, из-за которой я с детства носила очки-хамелеоны, чтобы не привлекать внимания. При ярком свете мои глаза становились похожими на змеиные: зрачки сужались до едва заметной линии, словно разрезавшей глаз посредине, и пугали сероватыми белками.

Обычной человеческой красоткой меня было сложно назвать, хотя мои малочисленные приятельницы и знакомые мужчины утверждали, что я хороша по-своему и немного необычна.

Стройная девушка с кожей оттенка горячего цветочного меда. Даже вспотев, я пахла, как растертые между ладонями лепестки. Очень гибкая, с тонкой талией и округлыми бедрами. Среднего размера высокая грудь с коричневыми вершинками. Длинная изящная шея. Но кому это видно?

Еще одна моя особенность, которую приходилось скрывать, применяя различные женские ухищрения, – кожа. Ее чистый медовый оттенок на свету привлекал восхищенные, завистливые взгляды людей, особенно женщин. Но вот в густой тени, в сумерках и ночью она светилась мягким мерцающим светом, словно я фосфоресцирующее существо. И чем старше я становилась, тем сильнее светилась в темноте. Из-за этих особенностей я носила очки и одежду, скрывавшую меня с головы до пят, независимо от погоды, наносила на лицо тональный крем и отпустила волосы до лопаток, чтобы ровные черные пряди скрывали шею и уши.