Рот Буасси растянулся в злорадной ухмылке. К Альберу постепенно возвращалось дыхание. Словно тебя внезапно столкнули в воду, и проходит несколько секунд, прежде чем вынырнешь на поверхность и поплывешь.

– Браво! – сказал он. – Поздравляю! Ты совершенно прав. Какое счастье, что ты не вылез с этой идеей в присутствии Монэ.

Коллеги направились в редакцию газеты «Ля ви д эшек». Она помещалась неподалеку, на Университетской улице; быстрее было бы добраться пешком. День выдался прохладный. Ветер гнал по поверхности Сены мелкую рябь, мимо проплыл полупустой катер с туристами. На борту висел цветной рекламный щит, с палубы раздавались звуки аккордеона. От улицы Малар они свернули вправо и медленно ехали, отыскивая нужный номер дома. Буасси припарковал машину позади небольшого фургона марки «строен», между двумя табличками, где был обозначен участок для разгрузки товаров. Из магазина выскочил плешивый, красномордый служащий и, ознакомившись с полицейским удостоверением, ворчливо удалился ни с чем.

В том же здании, что и редакция шахматной газеты, находился зоомагазин, где продавали рыб, раков, улиток. Рыбный запах долго преследовал посетителей, а стекающая в подворотню грязная жижа оставляла следы ботинок. Если не считать этого пустякового обстоятельства, в целом дом был опрятный, с просторной, выложенной мрамором лестничной клеткой. Шаги отдавались гулким эхом, и сыщики невольно понизили голос. Редакция размещалась на втором этаже и напоминала скорее шахматный клуб. В холле пристроилась группа приличного вида стариков – они играли в шахматы, чуть поодаль двое мужчин без пиджаков, в одних рубашках, оживленно спорили за шахматным столиком, передвигая взад-вперед фигуры. Альбер, успевший пролистать подаренное Мартой пособие, понял, что они анализируют партию. Никто не поинтересовался у пришельцев, что им нужно. Сыщики наугад заглянули в одно-другое помещение и с третьей попытки обнаружили Реньяра в комнате, тесно заставленной канцелярскими столами. Журналист сидел в стареньком, обшарпанном кресле и что-то рассказывал двум мужчинам, которые держали наготове стопки писчей бумаги. Фонарь у него под глазом приобрел отчетливо синюю окраску, но это Реньяру шло, придавая ему мужественный вид.

– Могли бы мы где-нибудь побеседовать без помех? – спросил Альбер.

– Соседняя комната свободна, – с готовностью откликнулся один из коллег Реньяра.

Полицейские прошли туда, Реньяр суетливо забегал вперед – точь-в-точь пес, которому не терпится поиграть, а у хозяина такой милости не допросишься.

– Вы позволите мне конспектировать?

«Господи, только этого еще не хватало!» – подумал Альбер. Но эту работу не на кого было спихнуть, отношения с прессой поддерживал Корентэн.

– К сожалению, пока еще нельзя, – сказал он. – Я пришел взглянуть на задачу.

– Какую задачу? – недоуменно воззрился на него Реньяр. Затем лицо его просияло. – Ах вон вы о чем? – Он достал газету и привычным движением сразу же раскрыл ее на нужной странице. – Прошу вас! Не задача, а конфетка.

Реньяр был в своей стихии. Мигом извлек откуда-то клеенчатую шахматную доску, развернул ее и расстелил на столе. Порывшись в ящике стола, достал фигуры и с молниеносной быстротой расставил их на доске в заданной позиции. Со схемой в газете он даже не сверялся. В глазах непосвященного Лелака его уверенные движения выглядели верхом профессионализма. Старик передвигал фигуры, как уличный мошенник – опрокинутые стаканчики. Кто угадает, под каким стаканчиком запрятана монета, тому и достанутся десять франков: можно заключать пари. Реньяр переставил белую пешку, затем сделал ход черной, чтобы показать, отчего невыгоден был предыдущий ход. Затем пошел королем и сделал ответный ход черными. Постепенно для Альбера прояснилась вся сложная схема. Задача действительно была прекрасной, в этом нетрудно было убедиться даже профану, подобно тому, как несведущий в живописи человек не пройдет мимо лучших полотен картинной галереи.

– Удалось узнать, кто автор?

– Нет. Задачу прислали по почте. Но если вы минуточку обождете…

Разумеется, Альбер готов был ждать. Адвокатишка шмыгнул в соседнюю комнату и вернулся с одним из предыдущих своих собеседников. Добродушный, с обвисшими усами, тот больше походил на винодела из южных провинций, чем на заведующего отделом шахматной газеты.

– Значит, этой задачей вы интересуетесь? – Он замолчал, явно любуясь позицией на доске. – Мы получили ее по почте, и на конверте не был указан отправитель. – Он рассеянно протянул руку и переставил одну из фигур. – Да, задачка что надо!

– Почему вы ее поместили?

– Да потому что уж больно хороша. – Заведующий отделом вернул фигуру на прежнее место и сделал ход другой. – А какие тут еще могут быть соображения?

– Вы не задумывались над тем, почему не указан отправитель?

– Конечно, задумывался.

– И к какому выводу пришли?

– Тот, кто прислал задачу, не хотел, чтобы его имя фигурировало в газете.

– У вас так принято – присылать задачи анонимно?

– Нет. Но ведь и закона, запрещающего подобные публикации, не существует. Есть у нас, к примеру, постоянный автор, выступающий под псевдонимом Сирано. Мы даже не знаем, француз ли он.

Мужчина держался спокойно, без тени раздражения. Он отвечал на вопросы, вроде бы не очень прислушиваясь к ним: все его внимание было приковано к шахматной доске. Не отдавая себе отчета в том, что делает, резким движением он смел с доски фигуры и принялся снова расставлять их.

– Тот человек, который прислал эту задачу… насколько он мог быть уверен, что ее вне очереди поместят в газете?

– На все сто процентов. – Усатый «винодел» восстановил исходную позицию. Теперь, когда Альберу было с чем сравнить, старина Реньяр не казался ему таким уж безупречным профессионалом. – Присмотритесь хорошенько. Не к позиции, а к рисунку, какой образуют фигуры.

Да, сомнений быть не могло. Конечно, не упомяни Реньяр, что расположение фигур составляет эмблему чемпионата, и самому Альберу никогда бы до этого не додуматься, но теперь, когда он знал, сходство поистине бросалось в глаза. «Винодел» был прав: если редакция получает оригинальную шахматную задачу, где фигуры к тому же образуют эмблему чемпионата, неизвестный отправитель мог не сомневаться, что ее поместят в газете к открытию турнира.

Альбер узнал, что хотел. Пришлось посулить Реньяру золотые горы, чтобы самому уйти из редакции, а адвокатишку вынудить остаться. Не хватало только, чтобы старик раззвонил всем и каждому, что полиция проявляет интерес к необычной шахматной задаче.

Будь его воля, Альбер не стал бы тратить время на обед, но не мог же он заставить голодать и Буасси. Пообедали они в дешевом китайском ресторанчике – он попался по пути и не нужно было никуда заезжать специально. Обслуживавшие клиентов повар, официант и бармен – тоже китайцы и явно члены одной семьи – выглядели так же неказисто, под стать своему убогому заведению. Вывеска у входа рекламировала шанхайскую кухню, и Альбер с превосходством знатока заверил Буасси, что им повезло, поскольку южнокитайская кухня куда как лучше северокитайской. Истину эту он почерпнул из китайской поваренной книги, составитель которой был родом из Шанхая, но автор, видимо, имел в виду нечто другое, а не этот убогий ассортимент расхожих блюд. Коллеги запили обед жидким жасминовым чаем. Альбер постеснялся бы угощать таким своих гостей. Буасси был бы не прочь выкурить сигарету, но Альбер от нетерпения сидел, как на иголках. Расплатившись с официантом, он увлек коллегу к выходу.

На сей раз в гостиницу их пропустили без звука. Знакомых лиц среди охранников они не встретили, должно быть, фирма ТСК на людей не поскупилась. В холле царила привычная суета. Рекламный щит был сплошь увешан объявлениями, нетерпеливые постояльцы требовали у портье ключи от номера, люди сновали вверх-вниз по лестнице, ведущей на антресоли, где справа, в конференц-зале, проходил шахматный чемпионат, а слева размещалась выставка электронных игр.