Но радость ее была такой кратковременной.

Потому что в этот момент зазвонил телефон.

Сэлли криво усмехнулась. Она совершенно забыла о Кэрин. Бедная, бедная Кэрин, она была такой беззащитной! Казалось, она постоянно бежала к Джошу со всеми своими проблемами и даже не могла взять такси, чтобы добраться до него с вокзала.

Ей обязательно нужно было позвонить Джошу и попросить, чтобы он подвез ее!

Но, может, все к лучшему. Сэлли глубоко вздохнула. Не стоит так злиться на Кэрин. Разве было бы лучше, если бы Кэрин появилась в квартире и обнаружила Сэлли в постели со своим любовником?

Сэлли решила, что это было бы плохо. Плохо для Кэрин. Она подумала, что с ее собственной колокольни это было бы просто великолепно!

Сэлли вжалась в сиденье и попыталась отвлечься от печальных мыслей. Она решила не драматизировать ситуацию, но понимала, что уговаривала себя, лишь бы не начать рыдать. Она понимала, что ничего бы не изменилось, если бы их застала Кэрин в постели с Джошем. Ничего! Он все равно не любит Сэлли!

Что он сказал ей?

«Я должен постараться загладить свою вину».

Именно поэтому он был так добр к ней и старался успокоить ее своими поцелуями. Она почувствовала, как ей необходимо его участие и утешение. Он понял, что она жаждала этого. Он считал, что должен помочь ей забыть обиду и разочарование.

Это были ужасные мысли, но Сэлли понимала, что это все же правда.

Внезапный толчок вернул ее к действительности. Она увидела, что поезд подошел к ее станции. Она с трудом встала на ноги и направилась к двери.

Она вышла на улицу, чтобы поймать такси. Разве в моей жизни нет ничего, что было бы важным для меня? У меня остался мой бизнес. Я могу рисовать. Клива больше нет, но это — плюс, а не минус. А что касается моих отношений с Джошем, то ничего не изменилось!

Она подозвала такси и села на заднее сиденье.

— Хай-стрит, — сказала она водителю, — Давкоут-флатс.

Так в чем дело? Она потребовала ответа у себя, когда такси тронулось. Мне нужно просто продолжать жить, как раньше.

Сэлли невидящим взором уставилась в окно. Она изо всех сил сдерживала подступавшие к горлу рыдания, крепко вцепившись в лежавшую у нее на коленях сумку. На самом деле в глубине души она понимала, как много изменилось у нее в жизни. Как она сможет жить теперь?

Она прикусила губу, чтобы заглушить другую, более глубокую боль. Сэлли должна найти ответ на вопрос — где она найдет силы продолжать жить, когда у нее разбито сердце и его осколки постоянно больно царапают ее душу?

— Мне бы хотелось, чтобы ты пока вела дела в лавке. Я знаю, ты с этим справишься. Я понимаю, что ты можешь все делать просто замечательно.

Глаза у Шерон расширились, лицо зарделось румянцем от горделивой радости.

— Ты действительно так думаешь, Сэлли? Я просто не могу в это поверить! Я тебя не подведу, обещаю тебе это!

— Я верю тебе. — Сэлли ласково улыбнулась девушке. — Я верю в твои способности.

Это было в конце рабочего дня, и обе девушки сидели в магазинчике и обсуждали дела за чашкой кофе.

Шерон внимательно посмотрела на Сэлли.

— Для меня это очень важно. Ты же знаешь, что я до сих пор не могу найти себе постоянную работу, а не так-то легко жить на неполный заработок…

Она замолчала и нахмурилась.

— Но, надеюсь, ты предлагаешь мне это не из милости? Я все равно выживу. Тебе совершенно необязательно делать это для меня.

Сэлли передразнила Шерон, потом рассмеялась и поспешила ее успокоить.

— Конечно нет, глупышка! Я делаю это потому, что, как я уже сказала тебе, мне нужно больше времени посвятить рисованию. Кроме того, мне нужен кто-то, кому я могу полностью доверить лавку. Более подходящего человека для этих целей, чем ты, просто не существует.

Она пожала руку Шерон.

— Это ты делаешь мне одолжение! Шерон успокоилась, улыбнулась и отпила глоток кофе. Потом она как-то виновато посмотрела на Сэлли поверх своей чашки.

— Мне не хочется выглядеть неблагодарной, но мне нужно кое-что сказать тебе…

Но Сэлли перебила ее, не дав закончить.

— Я знаю, что ты хочешь сказать… что ты все еще надеешься найти работу, связанную с компьютерами, и что не думаешь, что наша совместная работа продлится долго. Все нормально, Шерон. Я все понимаю.

Она криво улыбнулась.

— Надеюсь, ты скоро найдешь работу. Я искренне желаю тебе этого, придется искать кого-нибудь еще на твое место, но это только в том случае, если я буду продолжать заниматься лавкой.

Шерон с восхищением посмотрела на нее.

— Ты действительно решила полностью посвятить себя творчеству? Мне это кажется великолепным. Ты такая талантливая, и просто ужасно, что тебе приходится заниматься чем-то еще.

— Спасибо тебе за веру в меня. Сэлли покраснела от удовольствия.

— Мне всегда хотелось заниматься только живописью, и сейчас, кажется, настало время. Я хочу сказать, если мне удастся продать еще несколько моих картин. Я дам себе время где-то около шести месяцев и посмотрю, как пойдут дела. И тогда приму окончательное решение.

— Я уверена, что у тебя все будет в порядке.

Шерон с восхищением улыбалась Сэлли.

— Ты же без труда продала свои две картины. Держу пари, что через полгода покупатели будут стоять в очереди за твоими картинами.

Как это было приятно слышать! Это было бы так здорово!

Сэлли засмеялась.

— Пока что я была бы счастлива, если бы продажа картин дала мне возможность заниматься только живописью.

Все еще улыбаясь, она поднялась на ноги.

— Ну, мне пора. Я никогда ничего не добьюсь, если буду сидеть здесь и болтать с тобой. Она допила кофе.

— Мне пора заняться работой. Очередной шедевр в моей студии никогда не станет им, если я не приложу к нему руку.

— Ты права. Тебе пора. Я все запру сама. Шерон собрала чашки и пошла в заднюю комнату.

— Иди домой и занимайся тем, к чему у тебя лежит душа. Но не работай допоздна. Она серьезно посмотрела на Сэлли.

— Мой отец сказал, что, когда прошлой ночью он проходил мимо твоей квартиры и время было уже далеко за полночь, у тебя все еще горел свет. Прекрасно, что ты так серьезно подходишь к своей работе, но не перестарайся!

— Не беспокойся, все будет хорошо! Сэлли была приятна ее забота. Она перекинула через плечо коричневую сумку.

— Почему-то ко мне приходит вдохновение только после полуночи. — Она подмигнула Шерон. — Ты же знаешь, как это бывает с нами, художниками. До завтра. Спасибо тебе за все. Счастливо оставаться.

Но по дороге домой вся веселость Сэлли напрочь испарилась. Ей стало так грустно. Она сказала Шерон, что к ней приходит вдохновение только после полуночи. Она все выдумала. После полуночи к ней приходили мысли о Джоше, и как же они мучили ее! Она продолжала работать, надеясь, что усталость сможет заглушить ее боль.

Она нахмурилась и глубже засунула руки в карманы. Сэлли шла по направлению к своей квартире. Прошел почти месяц с тех пор, как она видела Джоша. После того как он вышел из дому, чтобы ехать за Кэрин, казалось, он вообще исчез с лица земли.

Сэлли убеждала себя, что все к лучшему. Она не сможет выдержать, если снова увидит его. Что она скажет ему? Или он ей? Нет, будет лучше, если он не будет больше вставать у нее на пути.

Пройдет грусть. Она знала, что так будет. Правда, постепенно. Со временем боль, что так пульсирует и мучает ее, притупится, и она постепенно приучится совсем не замечать ее.

И потом настанет для нее день освобождения. Ей уже не нужно будет стоять у мольберта до тех пор, пока ноги не смогут больше держать ее, пока кисть не станет выскальзывать из ее усталых и онемевших пальцев. И Сэлли будет спокойно ложиться в постель. И демоны злой ревности и боли перестанут терзать ее, и ее история с Джошем станет прошлым, и это прошлое не откликнется ни единым воспоминанием.

Сэлли уже дошла до дому и вставила в замок ключ от квартиры. Да, этот день когда-нибудь настанет. День, когда не будет больше слез и, фальшивых надежд. Она не станет мечтать о том, что неосуществимо.