— Это был бы мой первый поцелуй, — прошептала она. — Еще никто не целовал меня в губы.

Руки Мэтью непроизвольно сжали ее плечи крепче. Помимо его воли в нем вспыхнуло желание; ему захотелось ласкать это белое девственное тело и прижаться губами к этим нежным губам. Он смотрел на нее, и в его глазах отражалась борьба с этим влечением. Искушение было велико. Он почти поддался… Почти, но не окончательно.

Вздрогнув, он оттолкнул ее от себя.

— Тебе придется еще немного подождать этого, — холодно сказал он. — Как твой опекун, я требую, чтобы впредь ты вела себя более осмотрительно.

Мэтью отвернулся, чтобы придти в себя и скрыть свое состояние от Джулии. Ни в коем случае она не должна была догадаться, какие чувства охватили его, и что он чуть было не потерял голову. Потом он вновь повернулся к ней.

— Ожерелье, — произнес он.

Она прижала руки к драгоценным камням.

— Я думала, теперь оно мое.

— Вовсе нет, — нетерпеливо возразил Мэтью.

— Не могла бы я его оставить?

— Нет, конечно. — Непроизвольно Мэтью произнес те же слова, что он сказал Изабель много лет назад. — Оно принадлежит даме, которую я себе выбрал.

Джулия похолодела.

— Ты хочешь сказать, что оно принадлежит самой главной женщине в твоей жизни?

— Да. Моей жене.

Он расстегнул ожерелье, пока Джулия стояла неподвижно, как камень.

— Спокойной ночи, Мэтью.

— Спокойной ночи, дядя, — поправил он ее и вышел.

Джулия осталась одна в зимнем саду; странное противоестественное чувство, которое она испытывала к Мэтью, превратилось в ненависть. Он отверг ее, и на мгновение она почувствовала унижение и отчаяние. Но в налетевшем урагане эмоций одно желание одержало верх над всеми. Жажда мести.

Мэтью успокоился лишь после визита лорда Альфреда, который принес извинения за свое поведение и заявил, что имеет честные намерения в отношении Джулии. Мэтью с облегчением дал донять лорду Альфреду, что его предложение принимается; такой поворот оказался на пользу всем. Мэтью искренне испугался физического влечения, которое он чувствовал к своей племяннице — оно наполнило его чувством вины, смешанным с глубоким отвращением к «семейной черте» и все усиливающимся пониманием, что его месть Фредди и Изабель зашла слишком далеко. Замужество Джулии было необходимо для всеобщего спокойствия; оно устранит искушение.

На зов дяди Джулия явилась тихой и скромной; казалось, что она хочет загладить вину за свое легкомысленное поведение, но на самом деле ее голова была занята планами мести Мэтью.

Она решила немного выждать, с горечью ощущая ту смирительную рубашку, в которую была облачена каждая незамужняя девушка. Она не только была окружена соглядатаями и вынуждена была строго следовать правилам приличия, но у нее еще не было необходимого жизненного опыта и изобретательности. Она выйдет замуж, решила она, чтобы избежать этих ограничений и навсегда покинуть Хайклир, Десборо и Парк-Лейн, чтобы поселиться в собственном доме; Альфред был нисколько не хуже, чем любой другой. Джулия ласково улыбнулась ему, продолжая обдумывать средства, как причинить боль Мэтью.

Она смогла придумать только два пути, как подорвать репутацию Мэтью, два проверенных метода компрометации человека в глазах общества: раскрыть его тайные любовные связи или мошенничество за карточным столом.

Джулия плохо разбиралась в карточных играх, и к тому же она не хотела, чтобы ее репутация пострадала вместе с репутацией Мэтью. Поэтому, она прежде всего позаботилась о своих интересах. Она опять позволила лорду Альфреду увлечь себя в оранжерею, где приняла предложение выйти за него замуж и получила свой первый поцелуй. Это событие оставило ее равнодушной — она закрыла глаза и обнаружила, что продолжает думать о Мэтью. Ну, теперь что бы ни случилось, Альфред будет на ее стороне. Она открыла глаза и предложила ему пойти в зал для карточной игры. Беззастенчиво повиснув у него на руке, она с невинным видом болтала о картах и постепенно выведала всю необходимую ей информацию.

Однако, вскоре стало ясно, что путь к ее цели не прост, потому что любимой игрой Мэтью была баккара, и чем дольше Джулия наблюдала за этой игрой, тем меньше она видела шансов обвинить Мэтью в мошенничестве. Другой его любимой игрой была рулетка, в которой у нее вообще не было возможности действовать. Для ее цели нужен был вист, но Мэтью редко играл в него. Однако, если на балу в честь помолвки Джулии ее жених предложит сыграть партию в вист, то Мэтью вряд ли откажет ему. Джулия знала, что бал это дело решенное, и накануне начала свои приготовления.

Все в доме легли спать пораньше, чтобы отдохнуть перед долгим и важным предстоящим днем. Когда Джулия убедилась, что все уже спят, она на цыпочках пробралась к бальному залу. Она осторожно открыла дверь и проскользнула через зал мимо покрытых чехлами столов и стульев в салон рядом с залом, в котором на следующий вечер должны были играть в карты. Она не решилась зажечь свет, а в темноте прокралась в дальний конец салона, где стояло бюро. Бронзовые часы на камине неожиданно начали бить двенадцать, и Джулия вздрогнула от испуга и, затаившись, стала озираться по сторонам. Успокоившись, она продолжила свой путь и, приблизившись к бюро, потянула за массивную ручку нижнего ящика. Когда ящик открылся, она увидела в нем что искала — несколько стопок нераспечатанных колод карт, все с одинаковым характерным рисунком на обороте. Взяв осторожно одну колоду из заднего ряда, так чтобы не нарушить порядок, она закрыла ящик и тем же путем вернулась к себе в комнату.

На следующий вечер для завершения своего плана ей оставалось сделать самое сложное. Одевшись задолго до прихода гостей, Джулия отпустила свою горничную и начала разгуливать по верхнему этажу, ожидая подходящего момента. Наконец она увидела, что слуга Мэтью вышел из его комнаты с парой черных бальных туфель, и набравшись храбрости, она пробежала по коридору и юркнула в спальню Мэтью. Как она и предполагала, его вечерний костюм уже был приготовлен: фрак, черные брюки, белый жилет, белая рубашка с белым же галстуком и черные шелковые носки. Джулия быстро вытащила платок из кармана брюк, завернула в него несколько заранее подобранных карт и сунула платок на место. Она вернулась к себе, довольно улыбаясь. Все шло отлично.

То же можно было сказать и о самом вечере. Его организация была великолепна; сливки общества собрались в гостеприимный дом Брайтов. Вся семья была в сборе, не было только Изабель.

Для Джулии время тянулось бесконечно; наконец танцы и разговоры мужчинам наскучили и подошло время для игры в карты. Тогда она подошла к Альфреду с самой очаровательной улыбкой и игриво похлопала его по руке сложенным веером.

— Я хочу, чтобы ты кое-что сделал для меня.

— Все что угодно!

— Попроси дядю Мэтью сыграть с тобой партию в вист. Он любит высокие ставки, а я с удовольствием посмотрю, как вы играете вместе. За игрой в вист гораздо интереснее наблюдать, чем за баккара.

Карточные столы быстро заполнялись. После секундного колебания Мэтью сел играть с Альфредом, лордом Эмблсайдом и герцогом Фонтуэллом. Джулия заняла стратегически выгодное положение за стулом Мэтью. У нее не было сумочки, но в пышных складках ее платья был карман, в котором лежал платок и одна единственная карта. Некоторое время она наблюдала за игрой, потом, незаметно глядя по сторонам, достала спрятанную карту и уронила ее на пол рядом со стулом Мэтью. Через мгновение, всего лишь через мгновение она вскрикнет и с невинным видом сообщит Мэтью, что он уронил карту. Тогда карты будут пересчитаны, обнаружены две одинаковые и если ей повезет, то Мэтью попросят показать карманы. Скандал! Джулия улыбнулась. Ее взгляд спустился вниз, и она приготовилась заговорить.

Но слова не успели сорваться с ее губ. Она вдруг увидела ногу — женскую ногу в синей бархатной туфельке, которая опустилась на карту и скрыла ее.

Энн была в зале, когда с легким раздражением заметила, что Джулия удалилась к карточным столам, вместо того чтобы быть среди гостей. Ее раздражение еще больше усилилось, когда она увидела, что Джулия стоит прямо за стулом Мэтью. Потом она увидела, как девушка наклонилась и уронила карту, и как на ее лице появилась самодовольная усмешка. Энн не поняла, что замышляет Джулия, но она почувствовала опасность — опасность для Мэтью. Она мгновенно оказалась между Джулией и Мэтью и наступила на злополучную карту.