В конце этой трагической пятницы по городу распространилась самая худшая новость. Джордж Лабрам был убит снарядом в Гранд-отеле. Мэтью сидел в гостиной, закрыв лицо руками, не обращая внимания на обстрел. У него не укладывалось в голове, что Лабрам погиб; тот, кто построил знаменитого «Длинного Сесила», пал жертвой аналогичной пушки. Действительно, горькая ирония судьбы.

Несмотря на все опасения в субботу утром обстрел не возобновился. В Кимберли перевели дух и приготовились похоронить погибших. В четыре часа дня по-прежнему было тихо, и Лора решила, что можно рискнуть выйти на улицу. У них кончились все припасы.

— Может быть, пойду я? — спросил Николас.

— Спасибо, но будет быстрее и проще, если пойду я сама. Мне придется искать, какие магазины открыты.

— Я пойду с вами, — неожиданно сказал Мэтью. — Николас, ты присмотришь за Мирандой? Мне нужно узнать, как идет подготовка к похоронам Лабрама.

Впервые за многие дни оставшись с ним наедине, Лора почувствовала, как смущение охватывает ее. Он молча шагал рядом с ней, и она отчаянно искала тему для разговора.

— Пушки лорда Метьюена очень слабо слышны на расстоянии. Интересно, они слышат, как буры обстреливают город? — сказала она.

— Конечно. Они точно знают, что происходит здесь, и, конечно, попробуют что-нибудь предпринять, чтобы помочь нам.

— Предположим, — медленно произнесла Лора, — что они еще долго не смогут это сделать? А ведь ситуация у нас критическая, верно? Буры не будут стрелять из своей большой пушки до тех пор, пока не убедятся, что у нас кончились все продукты, и тогда их удары станут последней каплей в море наших страданий. И они продолжат обстрел, чтобы вынудить нас сдаться или захватят город силой?

— Да.

— Предположим, они захватят город силой. Что произойдет?

Мэтью улыбнулся.

— Классическое образование привело к тому, что у вас слишком разыгралось воображение. Вы сразу предоставили себе живописные картины и жуткие сцены последствий падения Трои, мисс Воэн. Маловероятно, что буры будут насиловать и мародерствовать — ну, может быть, ограбят несколько домов. Вы — англичанка, но вы к тому же белая, а буры не причинят вреда белой женщине.

— Однако, они уже убили нескольких своими снарядами.

— Они бы предпочли убить английских солдат.

— Значит Миранда будет в безопасности, если город падет?

— В полной безопасности. Но вы же не предлагаете сдаться, мисс Воэн?

— Сдаться? Никогда! Королевский флаг развевается над Кимберли, и им не удастся втоптать его в грязь!

Они дошли до главной улицы, но Лора с ужасом обнаружила, что центр города почти пуст.

— Я вижу, что все магазины закрыты, — разочарованно произнесла она. — Я надеялась купить хотя бы хлеба. Может быть…

Слова замерли у нее на губах, и они оба застыли на месте, когда хрупкую тишину разорвал грохот выстрела большой пушки. Оказавшись на середине улицы, Лора почувствовала, будто ее ноги вросли в землю, и хотя ей хотелось зарыться в землю, она не могла сдвинуться с места. Зловещее шипение снаряда становилось все громче, и ее пронзило ощущение, что он нацелен прямо в нее.

Вдруг она почувствовала, что ее оторвали от мостовой, перенесли на обочину дороги и бесцеремонно бросили на землю. Раздался треск, похожий на раскат грома, и воздух наполнился дымом и пылью, ядовитым запахом пороха и разлетающимися осколками. Лора не была уверена, отбросило ли ее взрывной волной или ее перенес Мэтью — она только знала, что находится сейчас между жесткой землей и его крепким телом, которым он прикрыл ее от осколков. Она лежала, прижавшись головой к его плечу, и удивлялась, что и в минуту опасности можно быть счастливой. Когда грохот стих, Мэтью немного подвинулся и взглянул ей в лицо. В клубящемся дыму они смотрели друг другу в глаза, и Лора видела только губы Мэтью, к которым ее так безудержно влекло. Когда губы Мэтью прижались к ее губам, они чуть приоткрылись, и язык Мэтью проник внутрь, а его руки крепче сжали ее тело. Казалось, все замерло вокруг, когда они слились в жадном поцелуе, и Лора ощущала в себе лишь одно желание: принадлежать ему душой и телом.

Но он оторвался от нее, вскочил на ноги и помог ей встать.

— Простите меня, — глухо произнес он. Он был потрясен силой своего желания, но Николас сделал ей предложение, а он ни за что не мог причинить боль своему другу.

— За что? — Ее волосы растрепались, и она отбросила прядь, упавшую ей на глаза.

— Мне кажется, среди людей любого социального положения считается непорядочным целовать девушку своего лучшего друга.

— Я, — начала Лора. Тут она увидела какое-то движение на противоположной стороне улицы. — Булочная открыта! — воскликнула она.

Мэтью отряхивал свой костюм с таким смущением, как будто внезапно подумал, что кто-то мог увидеть, как сэр Мэтью Брайт целует гувернантку на пыльной земле главной улицы среди бела дня.

— Вы идете домой, — сказал он. — Слышите, пушка опять стреляет.

— Бессмысленно спасаться от снарядов, чтобы умереть с голоду, — заметила Лора.

Она купила хлеба, и они побежали назад тем же путем, которым пришли, преследуемые грохотом выстрелов. Путь был долгим, но сегодня он казался Лоре бесконечным; ослабевшая из-за плохого питания, она едва поспевала за Мэтью.

— Возьмите хлеб и идите вперед! — попросила она.

— Вы думаете, я оставлю вас здесь одну? — он взял ее за руку и потащил за собой.

Когда они добрались до дома, обстрел прекратился, но едва Лора успела поставить на стол хлеб и чайник жидкого чая, как «Длинный Том» заговорил вновь. Они успели выбежать в сад, когда поблизости раздался взрыв такой силы, что Миранда закричала и зажала уши руками. Она продолжала плакать, когда они уже были в убежище, и не успокоилась даже на руках у Мэтью.

— Моя кукла, — всхлипывала она. — Я оставила ее в доме, она может пострадать.

— Я принесу ее тебе, — пообещал Мэтью.

— Нет, оставайся с ребенком, пойду я. — Николас сделал отверстие в крыше и вылез наверх. — Я скоро вернусь.

Отверстие в «крыше» убежища было не слишком велико, но поразительно, как грохот взрывов стал сразу проникать внутрь.

— Кажется, сегодня они обстреливают нашу часть города, — заметил Мэтью. Вдруг он усмехнулся. — Я почему-то подумал о своих родственниках. Могу себе представить, как они не пускают сюда Джулию, готовую воевать с бурами, размахивая зонтиком.

Лора напрягала слух, чтобы расслышать шаги возвращающегося Николаса, но то, что она услышала, было менее утешительным. Вой летящего снаряда стал оглушительным; казалось, он просвистел прямо над их головами, заставив Миранду вновь заплакать. Он с ревом взорвался, и земля содрогнулась, как при землетрясении. Ночь над их головами превратилась в день.

— Снаряд попал в дом! Ники! — Мэтью опустил Миранду на пол и выскочил из укрытия.

Лора бросилась за ним и только увидела его темный силуэт на фоне стены огня, потом Мэтью исчез в горящем доме. Огонь охватил ту его часть, где находилась гостиная. Если Николас был в детской, он мог и не пострадать, но если он уже подошел к выходу в сад… а теперь там был Мэтью…

У Лоры вырвался возглас радости, когда она увидела, как из огня появилась фигура Мэтью. Она бросилась ему навстречу. Он что-то нес на плече, а рубашка у него на боку уже загорелась. Лора поспешно разорвала свою нижнюю юбку, и когда Мэтью опустил свою ношу на землю, она набросила ткань ему на плечи, чтобы погасить огонь.

Он отстранил ее и склонился над своим другом.

— Со мной все в порядке. Ники! Как ты? Ответь мне! Ради всего святого, ответь мне!

Лора наклонилась над неподвижной фигурой, распростертой на земле, и в свете пожара увидела ужасную рану на лбу Николаса; страх сдавил ей горло. Когда она осторожно пощупала его пульс, то поняла, что случилось самое худшее.

С глубокой грустью и состраданием она взглянула на измученное лицо Мэтью, освещенное зловещим светом пожара.

— Он мертв, Мэтью. Мне очень жаль.