Всех англичан надо жестоко наказать.

Практически, без потерь Вильгельм вернулся в Гастингс и стал ждать мирных парламентеров из Лондона, занимаясь, между делом, организационными вопросами: нормандцы укрепляли стены, принимали подкрепления с материка, считали первые барыши. Приятное это дело. Восемь дней простоял в Гастингсе Вильгельм, парламентеров не дождался.

Некоторые сторонники резвых действий считают, что в эти дни, как и в последующих событиях, Вильгельм был на удивление нерешителен и даже робок. Но так ли это? Потеряв в битве при Гастингсе около пятнадцати тысяч воинов, полководец проявил скорее осмотрительность, чем робость. Да и что он мог потерять! По всем ближним и дальним окрестностям Гастингса шныряли его люди – нормандцы, проживающие здесь по 10-20 лет, а некоторые, уже и родившиеся на Альбионе. Они доставляли ему полную информацию о состоянии дел в стране. Дюк Нормандии совершенно точно знал, что Англия активно не готовится к борьбе против захватчиков. Весь юг острова после битвы при Гастингсе находился в шоке, в оцепенении. И Вильгельм ждал парламентеров. Восемь дней ждал. Они не явились. И он повел свою армию вдоль побережья на восток к Темзе. Дошел до Дувра, с восхищением осмотрел Дуврскую крепость, построенную Гарольдом.

Прекрасно сработал здесь бывший король! Он приказал обтесать крутые склоны высокой скалы, сделать их гладкими, как стекло. На вершине были построены мощные стены с остроголовыми башнями. Опытный полководец, Вильгельм отказался штурмовать крепость, понимая, что здесь можно уложить всех рыцарей Европы. Но понимал он и другое: взять крепость нужно было во что бы то ни стало.

Дюк Нормандии сначала отдал город на разграбление, чем вновь обрадовал своих любимцев. В течение нескольких часов они прочесывали Дувр – «прочесали» своими жадными лапами – граблями. В городе не осталось ни одного неразоренного, неразграбленного дома, ни одной необесчещенной женщины. Рыцари быстро входили во вкус военной работы, они уже почувствовали огромную разницу между стычками графов и баронов на материке и этой доходной во всех отношениях войной. Война на Альбионе была настоящей войной. Битвы на материке – тренировкой, часто утомительной и бестолковой. Здесь был толк, было богатство, был нарастающий с каждым днем страх в лицах побежденных – жителей острова.

Защитники крепости Дувр видели с высоты стен и башен, что творили нормандские рыцари в их родном городе, и не знали, как быть: сил у них не хватало, покинуть крепость они не могли, на помощь им никто не приходил. Вильгельм действовал спокойно и расчетливо. Главное – люди. Ему нужны были люди для великого дела. Люди, возмечтавшие быстро и надежно разбогатеть, прославиться, приобрести доходные владения, должности. Бог дал право мечтать всем и каждому. Но само по себе мечтание может быть бездейственным и апатичным. Чтобы оно раззадорило человека, заставило его драться за свою мечту, нужны такие люди, как Вильгельм Незаконнорожденный. Именно таким деятелям чаще всего удавались подобные дела, требующие слишком много крови, огня, пепла.

Вильгельм нашел в крепости Дувр предателя. Кем он был: нормандцем, отрастившим усы и переставшим брить затылок, или саксом, бриттом или даном, история умалчивает, ей эти детали не интересны. Дюк Нормандии взял крепость. Людей погубил, стены оставил, город укрепил, рыцарей наградил и отправился по Большому Римскому пути, по Вейтлинга-стрит, в Лондон. Эта старинная дорога разделяла Кентскую область на земли данов и саксов. У тех и других было достаточно сил, чтобы, соединившись, организовать отпор врагу. Не сделали этого даны и саксы. Кентское войско пропустило Вильгельма к Лондону.

Архиепископ Стиганд, тщетно пытавшийся уговорить жителей области встать на защиту Англии, в душевной скорби покинул Кент и ушел с поникшей головой в столицу. Ему было стыдно.

Еще хуже дела обстояли в Лондоне. Народный совет вот уже несколько дней собирался на заседания, пытался выбрать главнокомандующего. На этот важный пост претендовали два брата: Эдвин и Моркар, граф Нортумбрии и граф Мерсии. Народный совет не решался поставить ни того, ни другого во главе войска, опасаясь… Да что же опасаться Эдвина или Моркара, когда по Вейтлинга-стрит идут к Лондону головорезы с одной только мыслью: побольше убить и побольше награбить?! Вильгельм Незаконнорожденный ведет в бой бесстрашных, обделенных судьбой при рождении людей; ужасный в своей разрушительной силе. Зачем блудить словами, зачем ругаться в такой час, лондонцы?! Биться надо с врагом.

Народный совет выбрал главнокомандующим, а заодно и королем Англии (!), малодушного, глупого, малолетнего юношу, Эдгара, племянника Эдуарда Исповедника. Будто бы не знали «мудрые», собравшись на совет, что этот молодой человек не только взбалмошен и избалован, но еще и безграмотен, неопытен, бездарен в вопросах войны и мира. Зачем они сделали это – зачем выбрали Эдгара королем, на что рассчитывали, на что надеялись?

Эдвин и Моркар обиделись и покинули Лондон. Вильгельму это стало известно. Через Сюррейскую, Суссекскую и Гантскую области шли, окружая Лондон, колонны рыцарей, быстро при этом богатея: чем ближе подходили они к городу, тем больше богатых селений встречали на пути. Брать столицу штурмом дюк Нормандии не решился, он перерезал дороги, окружил плотным кольцом столицу Англии и стал искать в стане врага нужного человека – предателя. Дипломатической хваткой он обладал отменной. Вскоре ему удалось подкупить старого воина Анстара, который имел в Лондоне огромный авторитет. Осада продолжалась еще совсем недолго. Но нехватка продуктов уже ощущалась в городе. Поэтому предложение старого Анстара выйти на переговоры с противником было встречено с одобрением. К Вильгельму послали надежного человека. Вильгельм его… подкупил. Тот пришел на народный совет и вдруг смело и громко стал восхвалять дюка Нормандии! Голодный народный совет, несмотря на упорное сопротивление приближенных нового короля, принял решение впустить Вильгельма в Лондон.

Архиепископы Стиганд и Альред, епископ Ворчестерский Вульстан, представители знати явились в лагерь рыцарей с этим сообщением. Мечта Вильгельма исполнилась: ему предложили стать королем Англии. Он не отказался – к чему все эти глупые церемонии: мы просим – я боюсь. Да ты не бойся, да мне страшно. Да мы поможем… Глупости изнеженных времен. Я окружил Лондон, выхода у вас иного нет. Предлагаете – я согласен.

В Рождество Христово в Вестминстерском аббатстве состоялась коронация Вильгельма Незаконнорожденного, ставшего законным королем Англии. Архиепископ Кентерберийский Стиганд отказался короновать иноземца. Это сделал архиепископ Йоркский Альред.

В церкви собралось много нормандцев и значительно меньше англосаксов. Предусмотрительный Вильгельм повелел рыцарям во избежание неожиданностей занять в полном вооружении близлежащие улицы. Епископ Кутанский Жофруа спросил с амвона у англосаксов, хотят ли они, чтобы дюк Нормандии Вильгельм сын Роберта занял престол Англии.

– Да! – был нестройный ответ.

Жофруа повторил свой вопрос, обращаясь к нормандцам.

– Да!!! Хотим!!! – гаркнули они с такой силой, что их вооруженные соотечественники, стоявшие на соседних улицах, вздрогнули, подумали, что в церкви случилось что-то страшное, бросились в храм, по пути поджигая дома мирных жителей. Огонь взвился в темное небо. Десятки огненных извивающихся столбов, похожих на остроконечные купола храмов, заполыхали над городом. Слишком много огненных храмов. Саксы увидели бегущих к церкви воинов в кольчугах и разбежались кто куда: самые смелые и честные тушили пожары. Трусоватые люди бежали от греха подальше.

В церкви остался Вильгельм Нормандский, архиепископ, несколько нормандцев и саксов-монахов, трепетавших от страха. Да и сам Вильгельм чувствовал себя неспокойно. Голос его дрожал, когда он давал клятву обращаться со всеми народами Альбиона так же хорошо, как и с нормандцами. Но клятву он такую дал. Во всеуслышание. Как и Гарольд когда-то. Нарушать ее он – рыцарь! – король! – не мог. Коронация закончилась. Пожары еще тушили.