— Тогда наливайте по полной, дорогой капитан, — приказал я Лёффу. — Тем и примечательно болтаться в седле по дорогам, что можешь иногда позволить спокойно пропустить кружку другую вина в таком вот заштатном кабаке.

Отсалютовав, друг другу, выпили.

— Тут неплохой бордель, — прозрачно обмолвился Лёфф, жестом подзывая трактирного служку. Понятливый малый без лишних слов приволок новую ботелью[47] с вином.

— Совсем хорошо, — показно воодушевился я и, наблюдая за реакцией капитана, спросил. — А как вы?

— Что я? — вроде не понял вопроса Лёфф.

— Насчет прогулки к сердцеедкам без нижнего белья, — в рифму пояснил я дубль-капитану.

— Я…, — Лёфф покрутил ботелью, читая оттиск на пробке. — Нет!

— Вы никудышный компаньон, — в шутку обвинил я собеседника.

Лёфф выдерживая паузу, сковырнул воск с горлышка.

— А я и не набиваюсь в компанию, граф.

Капитан разлил в кружки чудный выдержанный мускат. Аромат божественного напитка дразнился и манил пригубить чару. Я вылил вино в себя как в бочку, горлом и нёбом ощущая легкий медово-веселый привкус жидкости.

— Раз так, — закончил я разговор с Лёффом, — тогда покидаю вас. — И перевернув кружку вверх дном в знак окончания пьянки, поднялся из-за стола. — Распорядитесь определиться людям на постой, — наказал я капитану и двинулся к выходу.

Неприятное чувство, будто мою спину буравит взгляд огромного голодного удава, сопровождало до самых дверей. Не удивился бы, захлестни кто сзади мне на шею удавку. Но я остался невредимым и с огромным облегчением с высот гостиничного крыльца обозрел окрестности. Мама мио! Что за дыра! Половина домов под соломенной крышей, на дороге мусор и коровьи лепешки, стражи порядка мертвецки пьяны и спят вповалку в тени акаций.

— Определенно, не Рио-де-Жанейро, — не особенно разочаровался я. В отличие от товарища Бендера попасть в прекрасный город не было моей голубой мечтой.

Сбежав со ступенек, свернул на улицу, направо и зашагал в сторону цветастого купола заезжего шапито. Самое время для сеансов и аттракционов для взрослых.

Цирк начался до того, как удалось до него добрести. Через полсотни шагов я натолкнулся на троицу местных прощелыг. Один, одежкой и ликом похожий на цыгана, держал горловину мешка, второй, объемный и упитанный, трамбовал в него дико визжащего поросенка, их товарка, женский образ толкиеновского Горлума, стояла на шухере, крутя носом во все стороны света.

Завидев меня, караульная предупредительно свистнула.

Цыган завертел головой, оценивая опасность. Сочтя меня величиной для беспокойства малой, он немного сместился, заслоняя мешок и поросенка. Желая показать, что нечего предосудительного не происходит, босяк, скалясь белозубой улыбкой, крикнул мне.

— Сеньор, не хотите ли трахнуть мою сестрицу? — и, демонстрируя предлагаемый товар, на мгновение высвободил одну руку и задрал подол горлумовской юбки.

…Две ходули, кривые и покрытые мхом…

— Лучше уж тогда забор, — ответил я, заслоняясь руками от костлявого безобразия.

— Может, желаете подержать за задницу моего толстобокого приятеля?

Цыган озорно хлопнул подельника по ягодице.

— Не уверен, что он когда-нибудь её мыл, — корректно отказался я и от гомосексуализма.

— Тогда пожертвуйте сирым и голодным, — попросил толстый, взваливая мешок с поросенком на плечо. — С голоду пухнем.

Мясистые щеки голодающего вызывающе розовели молодецким здоровьем.

— Негоже во время молитвы думать о чреве. Спасайте душу прибывающую во грехе, — нашелся я с отказом от спонсорства любителям молочной поросятины.

— Больше сеньору предложить нечего, — развел руками цыган и поправил на поясе ремень с внушительным тесаком, — Разве что убраться подобру-поздорову.

Маршалси не извинил бы дерзости наглецу. Я же человек не склочный, потому пропустил угрозу мимо ушей. Козырнул на прощание босяку, он махнул рукой, на том и расстались.

Далеко я, однако, не ушел. Городок оказался необычайно щедрым на разного рода встречи.

— Может сеньор не побрезгует моим обществом, — обворожительно улыбаясь, спросила девица, подпиравшая в проулке высокий забор богатой усадьбы. Выдающееся декольте ее платья притянуло мой взгляд, что магнит железо.

— Сеньор, не привереда, — еще обворожительней улыбнулся в ответ я.

— Неподалеку есть замечательный уголок, где подают вино и жареную утку в комнаты для гостей, — намекнула на программу отдыха девица.

— Не плохо, — нашел я, привлекательной возможность провести время с пышногрудой сеньорой, нежели болтаться по подворотням незнакомого городка в поисках неизвестно чего. — Как звать-величать тебя, дорогуша моя ненаглядная?

— Зия, сеньор, — назвалась девица и, поманив пальчиками, поспешила вдоль ограды, вниз по улочке.

Назвался груздем… — хмыкнул я, не отрывая глаз от поступательно-вращательных движений зииной попы, заодно прикидывал, сколько она сдерет за эскорт услуги.

Какой я не был раззява, как не был увлечен созерцанием девичьей фигуры, но в последний момент краем глаза уловил опасность справа, из-за угла переулка. Боевое прошлое спасло мою драгоценную персону от погибели и надругательства. Поднырнув под удар увесистой дубины, я оказался лицом к лицу с устроившим засаду неприятелем. Моим ответом послужил отработанный до автоматизма удар в переносицу, затем фирменный — ногой в грудину. Гопстопник выпустив орудие смертоубийства, тяжело, с хрустом, врезался в забор. Ему было больно, и он страдал. Ха! Больно! Как насчет яичницы-глазуньи?! С хорошим замахом я нанес вражине удар в область паха. Аника-воин всхлипнул и, выкатив бельма, обмяк в кучу тряпок и плоти.

— Не уверен, что мы встретились и расстались друзьями, — заскорбел я над поверженным и очень напрасно. Ведь оставалась еще девица.

Меня огрели сзади. Хорошо, сил у девахи не так много, а то бы переломила мне хребет. Я развернулся к нападавшей лицом. Подобрав солидный дрын, Зия намеривалась исправить промах подельника. Я попятился, с трудом восстанавливая сбившееся от удара по горбу, дыхание. Это только подхлестнуло Зию к нападению.

Плутовка действовала на удивление расторопно. От нескольких ударов мне пришлось уклониться, но затем я изловчился произвести захват её запястья. Не желая проигрывать, Зия, словно таран ударила в меня своим телом, и мы покатились по песку. Ну, в партере, особенно с дамами, я мастак! Раз-два, перевернул на живот и оседлал мою кобылку. Заломив ей руки за спину, ткнул для успокоения прекрасным личиком в песок.

— Это что? Обещанная утка? — обратился я к поверженной полонянке.

— Отпусти! Отпусти, хуже будет! — взбрыкивала она, не признавая поражения. Но разве геройского ездока, так просто вышибешь из седла.

— Знаешь, не смотря на твои фортели, я еще хочу и вина и утятины. Может, пошлем за ними твоего друга? А сами…, — я ущипнул барышню за ягодицу. Какая упругая!

— Я тебя!!!.. Я тебе!!!.. — сатанела Зия от собственного бессилия.

— Лучше я тебя, — подзадорил я деву, чуть ли не плюющую ядом. — На правах клиента желаю посмотреть товарец, — и поддернул подол зииного платья к верху. Беглого взгляда достаточно — ножки бесподобны.

— Ты спятил! — взвыла она, всерьез принимая мою угрозу. — Жар! Жар! Да очнись, идиот несчастный!

— Не надо кричать, — похлопал я Зию по филейным мясам. — Управлюсь быстро. Твой приятель не о чем не узнает.

От моих слов девица завилась ужом. Я, продолжая играть в кошки-мышки с соблазнительной пленницей, подтянул подол еще выше. До самых бедер.

— Ого! Секретное оружие, — удивился я, выпутывая из чулочной подвязки небольшой сафьяновый кисет.

Реквизиция предмета повергла даму в бешенство. Чего я только не наслушался, чем она только не грозила. Должно быть, от её чертыханий Жар и очнулся.

— Забери у него ключ! — призвала она своего подельщика, но тот был полностью деморализован и лишь ойкал. Все что он сделал, сел, держась за ушибленное яйцехозяйство руками.