Данные топонимики подтверждают характеристику письменными источниками Любека как города, находящегося в Русской земле. В окрестностях Ольденбурга мы видим Rossee и Rosenhuf, а неподалеку от Любека помимо Рагіпа до сих пор сохранились названия Rosenhagen, Ruschenbeck, Dassow и Dassower See{463}. Последние два названия следует сопоставить с образом «Дажьбожьего внука», которым в «Слове о полку Игореве» является весь русский народ в целом{464}. В книге «Дажьбог, прародитель славян»{465} автором этого исследования было подробно показано, что миф о происхождении от бога солнца стал вершиной развития славянского язычества, а миф о Дажьбоге как о предке бытовал как в среде всего народа, так и в княжеской династии. Одним из отражений этого мифа стали географические названия, производные от имени данного языческого божества. Хоть они и встречаются в различных концах славянской земли, однако нигде они не образуют массового скопления за одним единственным исключением.
Зафиксировано оно у балтийских славян. Обнаруживший этот поразительный факт А.С. Фаминцын писал о нем так: «И что же, в соседнем с землей вагров, герцогстве Мекленбургском, неподалеку от Балтийского моря, находим не какую-нибудь деревню, село или местечко под именем искомого бога, а целую Дажью область, Дажье озеро, Дажий лес и еще ряд менее важных Дажьих мест. Названные местности, на немецком языке, не имеющем букв для выражения славянского ж, пишутся так… Дажь, Дажий, Дажев: нынешний Daschow и Dassow записаны в 1219 г. — Dartsowe, в 1220 г. — Dartschowe, в 1235 г. — Darsekow; название Дажья земля, Dassow Land, изображалось так: в 1158 г. — Dartsowe, 1163 — Darsowe, 1164 — Darzowe… Дажий лес, в 1188 г. — Silva Dartzchowe; Дажье озеро в 1336 — Stragnum Dartzowense, in stragno Dartzowe… наконец Datze, Datzebah, писавшееся в 1552 г. — Dartze или Dassebek. В этом последнем названии можно даже узнать самое имя Дажьбог…»{466} Как видим, локализуется эта «Дажья земля» именно в Мекленбурге, откуда как устная традиция, так и немецкие генеалогии выводят Рюрика и его братьев. И именно это скопление связанной с Дажьбогом топонимики, территориально совпадающей с данными о происхождении первой русской княжеской династии, является наиболее близкой и естественной параллелью к восприятию русского народа как «Дажбожьего внука» в «Слове о полку Игореве».
Следует отметить, что сам Любек находился недалеко от уже упоминавшегося Старгарда, который первоначально и был главным городом в данном регионе. Гельмольд о нем сообщает следующее: «Альденбург — это то же, что на славянском языке Старгард, то есть старый город. Расположенный, как говорят, в земле вагров, в западной части [побережья] Балтийского моря, он является пределом Славии. Этот город, или провинция, был некогда населен храбрейшими мужами, так как, находясь во главе Славии, имел соседями народы данов и саксов, и [всегда] все воины или сам первым начинал или принимал их на себя со стороны других, их начинавших. Говорят, в нем иногда бывали такие князья, которые простирали свое господство на [земли] бодричей, хижан и тех, которые живут еще дальше»{467}. Помимо рассмотренной выше параллели в религиозных верованиях жителей Старгарда и Новгорода вспомним и утверждения С. Мюнстера и С. Герберштейна о том, что летописные варяги пришли в Восточную Европу именно из области вагров.
Интересно отметить, что в списке описания русских монет, поднесенных Петру I, в пояснении к извлечению из Гельмольда о проживании славян в Вагрии, было сделано примечательное дополнение: «И из вышеозначенной Вагрии, из Старого града князь Рюрик прибыл в Новград, и сел на княжение. И так Великий Новгрод от того ли Старого града в Вагрии называтися начался Новград, или что против града Словенска был вновь построен, в том иные да рассудят»{468}. Понятно, что это достаточно позднее свидетельство, однако нельзя упускать из виду того, что в ходе Северной войны во время пребывания русских войск на территории Германии русско-германские связи значительно интенсифицировались в самых разных областях. Не исключено, что в ходе этих контактов окружению Петра I и стала известна какая-то новая информация о происхождении Рюрика, которая хоть и не сохранилась до нашего времени, но стала основанием для включения подобного утверждения в предназначенный для самого царя документ. Очевидно, что история происхождения первой русской правящей династии была слишком важным вопросом, чтобы кто-то решился вставлять в официальный документ свои личные домыслы, отличающиеся от традиционной версии. Таким образом, мы можем предположить, что у составителей документа были какие-то основания для утверждения о происхождении Рюрика из Старгарда.
Норманисты отказывались принимать эти свидетельства, упирая на то, что возможность перехода названия вагров в название варягов не доказана с филологической точки зрения. Однако сравнительно недавно А. Пауль проанализировал упоминания данного племени в латиноязычных источниках и пришел к выводу, что наиболее ранние из них знают «вагров» как «варов», а написание «вагры» появляется лишь в XI в. у Адама Бременского. Исходя из этого, исследователь сделал следующий вывод: «Итак, можно предположить, что от полуострова Вагрия до рек Варнов и Эльба проживало одно племя, латинской формой написания которого было Wari (X век), немецкой формой произношения Waigren (XI век, Адам), позже перешедшей в Wagiren и Wairen (XII век, Гельмольд), а ещё позже, в процессе немецкой колонизации Вагрии и постепенном упадке там славянства, в собственно “вагров”. Славянской формой в таком случае могла быть форма варины, что подтверждается чертами славянского образования в форме, проводимой Адамом — варны. (…) С начала н.э. и до XII века исторические источники сообщают о проживании на юго-западе Балтики племени варинов. Это имя известно как римским (Плинний, Тацит), так и византийским (Прокопий), франкским (Фредегар, «Прадва англов и варинов»), англосаксонским (Видсид), немецким (Адам, Гельмольд) источникам и многочисленной топонимике. Русским летописям оно могло быть известно в форме “варяги”»{469}. Обратим внимание и на характеристику вагров Гельмольдом как «храбрейших мужей», что в целом совпадает с рассмотренным выше значением слова «варяг». Таким образом, последнее препятствие отождествление вагров, а точнее, варов с варягами ПВЛ устраняется.
Расположение Руси на ободритских землях помогает понять еще одну из загадок, связанную с ранними известиями о киевских русах в византийской литературе. Рассказывая о походе Игоря на Константинополь в 941 г. продолжатель Феофана пишет: «Одиннадцатого июня четырнадцатого индикта на десяти тысячах судов приплыли к Константинополю росы, коих именуют также дромитами, происходят же они из племени франков»{470}. Это же загадочное утверждение встречается и в списке А сочинения Псевдо-Симеона: «Рос, называемые также и Дромиты. (…) А происходят они из рода франков»{471}. Впоследствии еще один византийский Писатель, Лев Диакон, приводит обращенные к Святославу слова византийского императора: «Полагаю, что ты не забыл о поражении отца своего Ингоря… Не упоминаю я уж о его (дальнейшей) жалкой судьбе, когда, отправившись в поход на германцев, он был взят ими в плен, привязан к стволам деревьев и разорван надвое»{472}. Таким образом, при описании самых первых киевских князей византийцы исходили из весьма странного, на наш взгляд, предположения о происхождении русов из «рода франков» и их вражды с германцами, которыми они замещают древлян, в действительности казнивших Игоря. Эти необычные представления образованных византийцев можно понять, лишь приняв во внимание, что земли ободритов в предшествовавший русско-византийским войнам период действительно входили в состав Франкской империи, а само это племя вело напряженные войны с соседними германскими племенами.
