Хоть норманисты и утверждают, что переход финск. ruotsi > др.-русск. русь «фонетически убедительно обоснован», однако это убедительно только с их точки зрения. Несмотря на то что вопрос о времени образования ц в древнерусском языке остается открытым, однако переход финск. ts в др.-русск. с крайне сомнителен и по другой причине. Как заявляют в рассматриваемой статье сами норманисты, древнейшие западнофинско-славянские языковые контакты относятся к VIII–IX вв. Очевидно, что самыми первыми название «руотси» должны были перенять от финнов ильменские словене. Однако характернейшей чертой их диалекта было именно цоканье, возникновение которого норманист А. А. Шахматов датировал VII–VIII вв. Следовательно, даже в случае заимствования финского корня вместо слова русь у предков новгородцев должно было образоваться руць. Аналогия с весью также является натянутой: во-первых, ts это не то же самое, что ps, и, во-вторых, не указано время этого заимствования.

Понимая всю шаткость своих построений, норманисты выдвинули еще несколько аргументов, призванных доказать скандинавское происхождение имени Русь. «Для летописца XII в., — утверждают Е.А. Мельникова и В.Я. Петрухин, — его этническое содержание не вызывало сомнений: он ставит русь в один ряд с другими скандинавскими народами: “Сице бо ся зваху тьи варязи русь, яко се друзии зовутся свие, друзии же урмане”»^{451}. Авторы здесь в цитате из летописи благоразумно ставят точку, поскольку дальше в этом же предложении идет упоминание англов и готов. Окончательно рассеивает все сомнения другая цитата из ПВЛ, приведенная в первой главе, где русь упоминается в следующем перечне: варяги, шведы, норвежцы, готы, русь, англы, галичане, волохи, римляне, немцы и т.д. Как видим, данный перечень включает в себя далеко не только скандинавские народы. Очевидно, что летописец имел в виду не этническое, а географическое положение руси, жившей по соседству со скандинавами и англами. «Наконец на неславянскую этническую принадлежность первоначальной “руси” указывает и то, что этническая группа “русь” не включена летописцем ни в один из перечней славянских “племен” (полян, древлян и др.), расселившихся по Восточно-Европейской равнине»^{452}. Вновь мы видим натяжки: исследователями отечественного летописания уже давно было показано, что в ПВЛ сосуществуют две концепции происхождения руси — варяжская и полянская. Последние были славянами, да и в пользу славянской принадлежности варягов существуют многочисленные доказательства.

Против отождествления варяжской руси со скандинавами однозначно свидетельствуют и письменные источники. Средневековый датский историк Саксон Грамматик, описывая жизнь датского героя Хальдана, делает о нем одно чрезвычайно важное для нас замечание: «Но когда он услышал, что идет яростная война между Альвером, королем Швеции (Aluerum Suetie regem), и рутенами (Rutenosque), он немедленно направился на Русь (Rusciam), предлагая помощь местным жителям, и был принят всеми с величайшей честью»^{453}. В средневековой латиноязычной литературе русских неоднократно называли рутенами и, поскольку даже в одном этом предложении оба понятия используются как взаимозаменяемые термины, очевидно, что речь у датского летописца идет о древних русах. Дат у Саксон Грамматика нет, но, поскольку история Хальдана рассказывается им в седьмой книге своей хроники, а в предыдущей шестой книге описывалась война с гуннами, война русов со шведами, в которой принял участие датский воин, явно имела место еще до возникновения Древнерусского государства. Как мы видим, шведы и русские-рутены фигурируют в данном тексте как два совершенно различных народа. Очевидно, что датский автор, хорошо зная своих шведских соседей, не стал бы указывать в качестве отдельного народа каких-то шведских «гребцов», решивших воевать с собственным королем. Как видим, против норманистской гипотезы о руотси совершенно однозначно свидетельствует сама скандинавская традиция, отличающая древних русов как от данов, так и от шведов.

Как мог убедиться читатель, ни из Рослагена, ни от руотси название нашей страны и нашего народа не выводится. Все попытки норманистов доказать один из главных постулатов своей гипотезы успехом не увенчались. Единственное, на что они способны, — так это на протяжении трех веков с маниакальной настойчивостью повторять как магическое заклинание понравившуюся им идею вопреки многочисленным противоречащим ей фактам. Следует отметить, что надуманность и абсурдность всей этой этимологии была очевидна с самого начала. Еще М.В. Ломоносов, давая отзыв на сочинение норманиста Миллера, написал, что в вопросе о происхождения имени Русь «показал он здесь пристрастие к своим неосновательным догадкам, полагая за основание оных такие вымыслы, которые чуть могут кому во сне привидеться», и охарактеризовал всю эту гипотезу о финском руотси нагромождением «нескладных вымыслов»^{454}. Спустя столетия выдающийся польский языковед Я. Отрембский так охарактеризовал норманистскую этимологию слова «Русь» у Фасмера: «Эта концепция является одной из величайших ошибок, когда-либо совершавшихся наукой»^{455}.

Происхождение названия нашей страны и нашего народа от индоарийского названия Волги Раса было показано мной в книге «Загадки римской генеалогии Рюриковичей». В книге «Одиссея варяжской Руси» отмечалось, что антропологические и археологические данные говорят о переселении части населения балановской культуры в XIII в. до н.э. с берегов Волги на территорию современной Латвии. Впоследствии именно там Плиний Старший в I в. н.э. упоминает мыс Русбей, а Саксон Грамматик в этом же регионе помещает Прибалтийскую Русь. Одним из ее правителей был Олимер, которого мекленбургские генеалогии знают как супруга Иды, королевы Рюгена^{456}. С другой стороны, «Закон англов и варинов», записанный по повелению Карла Великого в 802 г., между параграфами 11 и 12 статьи 5 имеет следующее примечание: «Сии права издал Вулемар (Vulemarus)»^{457}. Поскольку составители законов менее всего были склонны что-либо выдумывать от себя, стремясь к как можно более точной передачи информации, эта приписка доказывает, что Вулемар был реальной исторической личностью. У тюрингов и англосаксов никакого правителя с подобным именем не было, и поэтому мы вправе рассматривать его как слегка искаженное франкским писцом имя Олимера. Мы видим, что его упоминают не только мекленбургские генеалогии, записанные в XV—ХVIII вв., не только Саксон Грамматик, изложивший датские саги в XII в., но и такой надежный источник, как «Закон англов и варинов», записанный в самом начале IX в. Следовательно, этот человек жил до эпохи Карла Великого. Поскольку «варварские правды» обычно кодифицировались и вводились в действие от лица правителя, сделанная писцом приписка указывает на соответствующий статус Олимера. Благодаря же самому названию этой «правды» мы знаем, что Олимер был правителем племени варинов или варнов. Все это указывает на то, что часть русов переселилась из Прибалтики на территорию современной Северной Германии.

На свою новую родину славяне принесли и свое прежнее самоназвание. Несмотря на то что впоследствии эта часть западных славян была уничтожена в ходе германского «дранг нах остен», следы пребывания русов в Германии сохранились как в более поздних письменных источниках, так и в топонимике. Если двигаться с запада на восток, то в первую очередь с интересующим нас названием оказывается связан город Любек, который в документе 1358 г. был помещен «в Руссии»^{458}. В другой грамоте любекского епископа Петра 1373 г. говорится: «Поелику Богом нам вверенная Любецкая Церковь, которая прежде имела резиденцию в России (Russia), и оттуда язычниками и неверными изгнана и жестоко преследуема от древних времен…»^{459} Опубликовавший ее Ф.Л. Морошкин отмечал и топонимику с корнем -рус- в данном регионе: «Город Рацебург много раз назван Рассебург и Ратцебург, т.е. город Руссов. В Вагрии в земле Гольтзатов (Древлян) с глубокой древности существовал лес, называемый Herzwalle или Rossewalde, т.е. Русские леса, близ Гамбурга; в Вагрии же есть древнее селение Rossow»^{460}. Еще одним возможным свидетельством наименования территории около Любека Русью является упоминание ее одним западноевропейским хронистом. Упоминая о насильственном насаждении христианства в балтийском Поморье датским королем Вальдемаром II (1170–1241), Матфей Парижский отмечает: «Этот король даков Вальдемар умер в возрасте ста лет. А правил он в Дации более сорока лет. Он почти всю свою жизнь, как только научился владеть оружием, преследовал неверных, а именно в Сифии (Скифии. — M С), Фризии и Русции. Вот почему за свою жизнь он учредил шесть больших епископств…»^{461} Войн с Киевской Русью Дания в XIIІ в. не вела и тем более не учреждала на ее земле католических епископств. Следовательно, под Русцией в данном случае следует понимать либо территорию Северной Германии (в начале этого столетия Вальдемаром II покорил там часть городов, включая Любек), либо Северную Эстонию, которую он завоевал в 1219 г. Кроме того, в написанном на Руси в XVI в. древнейшем списке «Хождения на Флорентийский собор» отмечалось, что когда митрополит Исидор со свитой плыл в 1438 г. из Риги в Любек на корабле, то «кони митрополичи гнали берегом от Риги к Любеку на Рускую землю»^{462}. Необходимо подчеркнуть, что случай этот беспрецедентный, поскольку в древнерусской письменности какие-либо земли за пределами Руси, на которые никогда до этого не простиралась власть великих князей, не назывались Русской землей. Очевидно, что для такого неожиданного заявления русскому книжнику нужны были весьма серьезные основания. Тот факт, что как немецкие, так и русские источники независимо друг от друга называют Любек Русской землей свидетельствует о том, что близлежащая территория в старину действительно называлась Русью и память об этом сохранялась до XIV–XVI вв.