Папу волнует разница в возрасте.

- На прошлой неделе я звонила Хильде, чтобы она убралась здесь, - говорит мама, задирая нос. - Разве она этого не сделала?

- Я отослала ее, - объявляю я. - Я пытаюсь быть максимально независимой, - а это означает не нанимать уборщицу, чтобы та сложила мою одежду в шкаф. - Лили и Лорен не нуждаются в том, чтобы Хильда убирала у них в квартире, - сейчас они живут в Принстоне, Нью Джерси, с Роуз и ее мужем. Это не очень далеко от нас.

Мама возражает.

- Они могут убирать за собой, - верно. Ее взгляд опускается к моему животу, и мама щипает меня в районе талии. - Ты же не набрала вес прямо перед Неделей Моды, правда? - критикует она.

Набрала ли я вес?

Но прежде, чем я успеваю опустить взгляд, чтобы оценить свой вид, мама говорит:

- Не важно. С тобой все будет в порядке, - она поправляет мне волосы - должно быть, они все еще растрепаны - пробегая пальцами по прядям так аккуратно, словно они - драгоценное золото. - Уверена, что ты не хочешь, чтобы я поехала с тобой в Париж? Я могла бы составить тебе компанию, пока тебе будут делать макияж.

- Я просто хочу увидеть, каково это – быть самостоятельной, - говорю я, пытаясь не обидеть ее чувства.

Мама слабо улыбается, претворяясь, что рада за меня.

- Я люблю тебя, - говорит она мне, а затем целует в щеку. - Давай пойдем завтра за покупками. В полдень. Я попрошу Нола заехать за тобой.

- Хорошо.

И как только я думаю, что все прошло гладко, и мама направляется к выходу, в ванной включается душ.

Хотя, Рик знает, что она еще не ушла.

Мама хмурится и вытягивает шею, словно суслик. Она сосредотачивается на двери в ванную.

- Кто-то провел с тобой ночь?

Я не смущаюсь и не схожу с ума. В этой ситуации мне почти что хочется засмеяться. Боже, что же за жизнь я проживаю?

- Это Лили, - лгу я. - Хочешь поговорить с ней?

Я знаю, что мама ответит "нет". Лили сексуально-зависимая, и этот факт плохо повлиял на дела компании моего отца. Негативный отклик прессы оставил свой след на нашей семье различными образами, большая часть которых крайне неприятна моей матери. Я не ненавижу Лили за это, не после того, как наблюдала воочию весь тот стыд и вину, что переживает моя старшая сестра. Но мама не может оставить в прошлом весь свой негатив. Она все еще не в силах простить Лил.

- Я не хочу ее беспокоить, - говорит она. - Будь на связи. И не закрывай больше свою дверь, - она всегда говорит мне это, перед тем как уйти. Мама выходит из спальни, и через мгновение до меня доносится звук закрывающейся входной двери. Как только я его слышу, то открываю двери ванной.

Пар покрывает зеркала и витает дымкой в воздухе. Я не могу видеть ничего находящегося за душевой занавеской с принтом маргариток. Мне слышны всплески воды о фарфор, и невозможно не заметить спортивные брюки Рика на зеленом коврике перед ванной. Прямо сейчас он голый. Ну, не глупи, Дэйзи.

- Моя мама почти что поймала тебя, - говорю я.

- Хорошо, - отвечает он. - Значит, она может назвать меня "невоспитанным выродком" прямо в лицо, - ага, она именно так его и назвала, когда была здесь в прошлый раз. Рик в тот раз тоже скрывался в ванной и слышал каждое ее оскорбление.

- Эй, я вступилась за тебя тогда и делала так и раньше.

- А я и не обижаюсь, - говорит он, - но твою мать на самом деле ни хрена не волнует твое мнение по поводу чего угодно.

Я не могу обижаться на его слова, на самом деле. Я знаю, что в них есть доля правды. Всего два раза в жизни я открыто высказывала матери свое истинное мнение. Я сказала ей, что предпочла бы заняться чем-то другим - чем угодно - кроме модельного бизнеса. И она мне ответила, что я веду себя инфантильно и неблагодарно, так что мне пришлось заткнуться. Если бы я сорвала сьемки в последнюю минуту, то в ответ она бы взглянула на меня, будто бы спрашивая: и это моя дочь? Эта маленькая грубая выскочка?

Разочарование для мамы подобно тыканью пальцем в ее утробу, где я когда-то тоже была. Думаю, в этом есть метафора.

Рик внезапно выключает душ и тянется за висящем на крючке желтым полотенцем. Я бывала рядом с множеством полуодетых, почти что голых моделей мужчин, чтобы сейчас испытывать хоть какое-то возбуждение. Но все абсолютно иначе, когда ты лично знаешь этого полуобнаженного мужчину. Все по-другому, когда тебя привлекает в парне нечто большее, чем просто его тело, когда тебе нравится все в нем.

А в Рике Мэдоузе мне нравится все.

Душевая занавеска отодвигается в сторону, и Рик выходит из ванной с низко обернутым вокруг талии полотенцем; капельки воды все еще стекают по его груди и прессу. Я собираюсь развернуться и уйти, дав ему немного уединенности, но тут парень говорит:

- Иди сюда.

Он стоит возле раковины. И я наблюдаю за тем, как Рик открывает зубную пасту и выдавливает линию на свою щетку, а затем на мою. Он протягивает мне мою Oral B. И я аккуратно принимаю ее, а затем мы оба одновременно чистим зубы, притворяясь, что не смотрим друг на друга в зеркале, даже при том, что в действительности именно этим и занимаемся.

Со стороны выглядит так, словно мы – пара.

Но мы не пара. И никогда ей не станем.

Просто некоторые вещи слишком сложные, чтобы когда-то произойти в реальном мире. И я знаю, что это одна из таких вещей.

ГЛАВА 4

РИК МЭДОУЗ

Мне пиздец как надоело принимать холодный душ, вот почему вчера я сказал себе «да пошло оно все на хуй». Мне нужно начать ночевать у себя дома, там, где я свободно могу подрочить.

Каждое утро одно и то же. Просыпаюсь в кровати Дэйзи. Пытаясь скрыть свой ужасный чертов стояк. Принимаю душ. Бегаю с братом. Снова принимаю душ. Прикладываю все свои хреновы усилия, чтобы, лаская свой член, не думать о ее длинных ногах и прекрасной чертовой улыбке.

Обычно мне это удается. Иногда нет.

Я просто долбанный человек.

Я выезжаю на улицу и медленно направляю свой Ducati по дороге, проезжая мимо каждого огромного хренового дома в колониальном стиле. Четыре седана тянутся вслед за мной. Они преследуют меня с того момента, как я выехал со своей квартиры в Филли. Два автомобиля даже пересекают двойную черту, чтобы оказаться рядом со мной и, приоткрыв окно, несколько раз клацнуть своими камерами.

За это время я должен был бы уже привыкнуть к подобному дерьму, но нет. И не думаю, что когда-то смогу, не после того, как видел превращение бесстрашной девушки в полном, блядь, порядке в боящуюся темноты травмированную личность. Это не просто камеры и агрессивные медиа. Это все, что приходит вместе с ними - гребаные друзья Дэйзи со школы - одно из таких последствий внимания СМИ.

Я показываю средний палец в сторону ближайшего седана. По крайней мере, мой шлем тонирован, и они не могут сделать снимок моего лица. Набирая скорость, я отрываюсь от них. Четыре машины пытаются угнаться за мной и зажать между собой. Но я набираю обороты, переключаю передачи и уношусь на бешеной скорости.

К тому моменту, когда я подъезжаю к дому с воротами и живыми изгородями, скрывающими большую часть здания, журналистов и след простыл. Я набираю код, и металлические ворота скрипят, открываясь.

Дэйзи, вероятно, было более сложно уйти от чертового хвоста СМИ и добраться до дома своих сестер. Мне следовало остаться вместе с ней. Она живет на два этажа ниже меня в одном и том же квартирном комплексе. Я мог бы отвлечь папарацци, пока она уехала бы в другом направлении, но я не сделал этого. Я поздно выехал, потому что рыл в интернете информацию о препарате Амбиен, гребаной когнитивной терапии и других снотворных - о чем угодно, что могло бы решить проблему Дэйзи.

И я все еще в поисках способа помочь ей без использования медикаментов.

Опуская подножку, я паркую свой Ducati и смотрю на белый дом с черными ставнями, широкое крыльцо с креслами-качалками и флагшток посреди лужайки со свежескошенным газоном. Это мило, что все ребята живут здесь вместе. Мой брат, его девушка, Роуз и ее муж. Раньше я тоже жил с ними, и это не тот опыт, который мне хотелось бы повторить. Потому что как бы сильно я не любил своего брата, мне иногда чертовски требуется передышка. Ему нравится доводить меня до бешенства. Я терпелив, но волнуюсь, что, если бы жил с ним постоянно, то слетел бы с катушек и разорвал его на части.