Сопровождаемый носильщиком, который с натугой тащил два тяжеленных чемодана, приезжий направился прямо к стойке и небрежно бросил паспорт заспанному портье.

— Мне нужен номер, — произнес он на очень правильном испанском языке. — Желательно «люкс».

Заглянув в документы, портье узнал, что имеет честь разговаривать с гражданином Австралии мистером Эмилем Д. Роджерсом. Вписав данные клиента в толстую конторскую книгу, он принял плату за проживание на неделю вперед и протянул Роджерсу ключи от номера. «Не может австралиец так чисто говорить по-испански, — машинально отметил гостиничный клерк. — Или франкист, или наш, латинос…» Впрочем, в полицию портье о своих подозрениях сообщать не стал — отель «Бенефис» принимал и более сомнительных клиентов.

Поздно вечером, когда сумерки смазали неземные черты его маски, гонт покинул отель и направился в район трущоб. После недолгих поисков инопланетянин нашел хибару старого пьяницы Мануэля, который зарабатывал себе на текилу, сопровождая охотников, кладоискателей, археологов и прочих богатых бездельников, частенько посещавших перуанские вечнозеленые леса. Узнав, куда намерен направиться австралийский этнограф, Мануэль мгновенно протрезвел и твердо заявил:

— Ищите других дураков, кабальеро. Я не самоубийца.

— За такие деньги я найду их без труда, — проурчали микрофоны, вмонтированные в маску гонта. — Но не каждый самоубийца знает тропинки в тех местах.

Пришелец швырнул на обшарпанный стол пухлую пачку долларов. Мануэль жадно глотнул, протрезвел еще раз, после чего жалобно пробормотал, не отрывая взгляда от денег:

— Синьор, это очень опасно, там живет смерть…

— По-моему, ты просто набиваешь себе цену, — равнодушно ответил гонт.

— Нет, синьор, я просто боюсь. Жрецы храма не выпустят нас живыми.

— Не бойся, мы будем хорошо вооружены.

— Что могут два ружья против целого племени людоедов… — Мануэль машинально принялся пересчитывать купюры.

— Нас будет не двое, — обнадежил старика мнимый Роджерс. — Выходим завтра на рассвете.

Своих спутников бедняга Мануэль различал только по одежде. Три австралийца были на одно лицо, словно приходились Роджерсу братьями-близнецами. До Кампо-дель-Пупо они добрались за полдня, благодаря мощному мотору грузовика-вездехода фирмы «Форд», однако дальше пришлось идти пешком, частенько прибегая к помощи мачете, чтобы прорубить дорогу сквозь заросли. Клиенты достались Мануэлю здоровые, за четыре часа они продвинулись на десять миль, ни разу не провалившись в болото.

Темнота и ливень заставили путников остановиться на привал. Когда старик умял банку мясных консервов, пришельцы погрузили его в гипнотический сон и с облегчением стянули маски. Земная пища им не годилась, поэтому гонты были вынуждены таскать в рюкзаках недельный запас провианта — на случай, если не будет возможности принять корабль снабжения с базы.

Утолив голод, они снова надели респираторные маски, приняли антидот и продули легкие газовой смесью, имитирующей атмосферу Огонто. Болезненные ощущения медленно отступали. Можно было заняться текущими делами.

Три гонта проникли в сумбурную смесь обрывков воспоминаний, пульсирующую в разуме спящего Мануэля. Вскоре, они нашли то, что искали, но вдобавок обнаружили намек на информацию, совершенно неожиданную и даже тревожную. Обменявшись телепатическими репликами, инопланетяне разбудили старого охотника, и Роджерс проговорил;

— Амиго, пришло время поговорить о твоем путешествии к храму. Почему-то ты не захотел рассказать нам, как сопровождал туда моряка из России…

Мануэль воззвал к святой Марии Гуаделупской и принялся божиться: дескать, не знает никакой России, никакого моряка и вообще, мол, никогда не бывал в тех дебрях, лишь слышал про святилище от других охотников. Именно такой реакции добивались гонты. Психика разумных существ любой планеты устроена очень похожим образом, пока перепуганный проводник врал, в его сознании мелькали истинные картины давнего путешествия.

Умело корректируя поток мыслей землянина, пришельцы восстановили подробности похода, когда Мануэль вел русского офицера до ворот храма. Через восприятие Мануэля они увидели мрачный зал, озаряемый пламенем факелов, увидели главную святыню храма — мумию демона в прозрачном саркофаге. Бывалые астронавты сразу узнали анабиозную камеру, какими оснащались звездолеты авикаузов.

Вероятно, корабль, прилетевший на Землю с Авики, потерпел крушение и спасшийся член экспедиции надеялся дожить в анабиозе до появления спасателей. Надежды его явно не оправдались — судя по состоянию организма, камера давно уже прекратила функционировать…

Не в силах сопротивляться телепатическому натиску, Мануэль признался, что они с тем морским офицером сумели втереться в доверие к жрецам, а затем бежали, похитив какие-то храмовые реликвии. Закончить рассказ старику не удалось — из темноты возникли невиданные создания, напоминавшие восьминогих паучков, тела которых сверкали металлическим блеском.

— Фурбены! — вскричал кто-то из гонтов, запоздало выхватывая бластер.

Каждый успел выпустить несколько импульсов, но роботов было слишком много.

Спустя минуту четыре гуманоида неподвижно лежали вокруг костра, утыканные микроскопическими шприцами со снотворным. Потом на полянку опустилась машина Фурбенты, и вскоре Мануэль, лже-Роджерс и остальные оказались в не слишком комфортабельном грузовом отсеке транспортного модуля.

Фурбенские роботы имели задание доставить пленников на базу, однако в небе над Тихим океаном их перехватили истребители гонтов. Бой был коротким: несмотря на яростное сопротивление дисков, конвоировавших грузовой корабль, взлетающие тарелки Фурбенты погибли вместе с роботами и пассажирами.

Получив от Мануэля информацию чрезвычайной важности, Роджерс и двое сопровождавших его гонтов-разведчиков не успели передать эти сведения по инстанции, так что на звездолете ничего не знали про экспонаты затерянного в джунглях храма. На очередном совете главных специалистов возобладало мнение, что не следует больше рисковать жизнями исследователей ради проверки туманных слухов о древнем капище. На повестке дня экспедиции стояли две первоочередные задачи: уничтожить астероидную крепость противника и отыскать бункер, в котором ждут помощи сопланетники.

Старина «Колорадо» был не слишком велик — всего на десяток метров длиннее и на три шире, чем любой из советских дредноутов дореволюционной постройки. С верхних этажей надстройки, где устроились Михаил и офицерская молодежь, открывался отличный обзор на бак. Здесь громоздились две башни, из прорезей в броне которых угрожающе глядели зачехленные шестнадцатидюймовые стволы. Линкор возвращался с тренировочных стрельб, на которые были любезно приглашены оба советских гостя.

Чересчур большой и грузный, чтобы причалить у пирса, корабль швартовался к бочке примерно в полумиле от берега. Не слишком сложный маневр оказался долгим и долгим из-за колоссальной инерции плавучей крепости, и у них было вдоволь времени, чтобы поболтать по душам.

— Вы у себя в Советах, наверное, ничего не знаете о Штатах, — пожалел нового приятеля лейтенант Стив.

— Почему же, кое-что слышали, — снисходительно ответил Михаил. — У вас много небоскребов, миллион гангстеров и автомобилей. Кроме того, в каждом американском городе из кранов течет горячая вода и работает телевидение.

Офицеры дружно застонали: дескать, во Фриско телевизоры только черно-белые, а вот в Нью-Йорке уже начались цветные передачи. Вдоволь пострадав на этот счет моряки вернулись к прежней теме — что известно о них советским людям. Михаил имел неосторожность ляпнуть: мол, мы любим анекдоты про американцев. Разумеется аборигены потребовали рассказать хотя бы один.

— Ладно, слушайте, — ухмыльнулся Каростин. — Один парень из Техаса подцепил в кабаке девку и повез к себе. Она без конца восхищалась: «Ах, какой у тебя большой револьвер, какой большой автомобиль, какое большое ранчо, какой большой дом…» Он с гордым видом отвечал: «Конечно, ведь у нас в Техасе — все самое большое в мире». В спальне она застонала: «Ах, какая большая кровать!» Он конечно, ответил: «У нас в Техасе — все самое большое». Утром она разочарованно заявила: «А ты говорил, что у техасцев все самое большое в мире». Он смущенно бормотал: «Я же не знал, что ты — тоже из Техаса…»