Майк был заворожен внезапной ассоциацией, так что все тело его сладко заныло. Должно быть, он тихонько застонал, потому что Бет вскинула голову, вопросительно глядя на него.

Затем она посмотрела на его мороженое.

– Наводнение, Майк.

– Черт!

Пока воображение рисовало ему увлекательную оргию с участием Бет, эскимо почти совсем растаяло. Рука его была перемазана жидким шоколадом, а шорты покрылись липкими пятнами.

– Похоже, с тобой нельзя показываться на людях, – засмеялась Бет. – Лучше ступай к фонтанчику и питьевой водой и постарайся почиститься.

Так он и поступил, на ходу выбросив палочку от эскимо. Немного погодя Бет подошла к нему.

– На тебя нельзя смотреть без слез. Даже в десять лет ты был аккуратнее с мороженым.

Майк прилежно тер мокрым носовым платком пятна на рубашке и шортах.

– Все потому, что в десять лет у меня не было развито воображение.

– Да что ты говоришь? А не ты ли убедил меня, что в водосточной канаве возле твоего дома водятся крокодилы?

– Да, но все это – детские фантазии… – Он осмотрелся по сторонам и понизил голос:

– А теперь я повзрослел, и мне пришло в голову, что вместо этого рожка с мороженым могло быть нечто иное, да… особенно когда я увидел, как нежные губы одной женщины, к которой меня ужасно тянет, так умело трудятся нам этим мороженым…

Казалось, от заливистого смеха Бет вздрогнули стены кафе.

– Да ты просто одержимый. Я всегда так ем мороженое… без всяких там ассоциаций. – Она никак не могла успокоиться.

Майк запихнул в карман носовой платок и выпрямился.

– Бет, ты одна из самых привлекательных женщин, с которыми я когда-либо был знаком.

– Что-то мне с трудом в это верится.

– Мне тоже. Для меня было настоящим откровением узнать, что малышка Бет, с которой я безмятежно играл все детство, оказалась женщиной, способной вскружить мне голову и буквально свести с ума.

– Мне кажется, это просто эффект запретного плода.

– Может, и так, но…

Бет поправила солнцезащитные очки.

– А еще я думаю, что ты боишься.

– Боюсь? Но чего?

– Боишься допустить мысль, что тебе нужна женщина для чего-то большего, чем просто занятия любовью.

Майк молча уставился на нее, собираясь возразить, но рассудок подсказывал ему, что Бет, скорее всего, совершенно права.

– Пошли… – Бет направилась к автомобилю. – Нам лучше поторопиться, если мы хотим повидать Эрни раньше, чем он примет снотворное.

Остаток пути они проехали молча. Майк напряженно размышлял.

До сих пор он думал лишь о том, что чисто физические отношения между ними могут навредить душевному спокойствию Бет. Он полагал, что его жизнь никак при этом не изменится. Похоже, он был не прав. Если вдруг окажется, что он не в силах жить без Бет, все осложнится еще больше. Он припомнил любимую поговорку Пита: «Будь осторожен – ведь мечты и желания иногда сбываются». Майк впервые понял всю мудрость этого изречения.

Он припарковал машину возле Таксонского медицинского центра, и они с Бет зашли в здание, старательно избегая касаться друг друга.

Когда лифт поднял их на нужный этаж, Бет заговорила – впервые с тех пор, как они покинули кафе-мороженое:

– Я ничего не привезла Эрни. Знаешь, я собиралась купить ему что-нибудь, чтобы развеселить его, но забыла.

– Я тоже ничего не привез, – ответил Майк. – Но мне кажется, пятен от мороженого на рубашке и шортах будет вполне достаточно.

Бет улыбнулась.

– А ты расскажешь Эрни, каким образом ты так перепачкался?

– Нет, и я буду тебе очень благодарен, если и ты ничего не станешь ему докладывать. А после мы с тобой поговорим.

– Ладно.

Им оставалось пройти несколько десятков метров до палаты Эрни, когда дверь ее резко распахнулась. Двое санитаров сноровисто выкатили каталку с лежащим на ней человеком и почти бегом бросились в дальний конец коридора, а спешивший за ними следом врач отдавал отрывистые приказания.

Майк в ужасе посмотрел на Бет, и, не говоря ни слова, они кинулись вдогонку за каталкой. Майк первым настиг врача.

– Это мой отец! – закричал он, схватив врача за рукав халата. – Что с ним?

– Его увозят в реанимацию, – ответил врач. – Тромб в легких.

– Это серьезно?

Врач в упор посмотрел на Майка.

– Будем надеяться, что нет.

Каждый, кто сидел в комнате ожидания перед дверями блока интенсивной терапии, был словно погружен в темный омут своей собственной трагедии. Майк особенно остро чувствовал, как необходимо ему сейчас присутствие и сочувствие Бет. Они по очереди заходили посмотреть на Эрни через стеклянную перегородку, и каждый раз, когда Бет оставляла Майка одного, он чуть не терял рассудок. Доктора пытались развеять его страхи, говорили, что внутривенное вливание должно растворить тромб, образовавшийся в легких, и что отец его обязательно пойдет на поправку. Майка трясло при мысли о том, что, если бы этот проклятый тромб оказался чуть больше, врачи были бы бессильны.

Чтобы отвлечь его от мрачных мыслей, Бет попросила Майка рассказать ей о необыкновенных приключениях, которые ему довелось пережить. Майк понимал, зачем она задает ему бесчисленные вопросы, и был ей искренне благодарен. Неожиданно он начал рассказывать ей о своей встрече с черным кайманом, только на этот раз он не приукрашивал историю и не пытался подшучивать над самим собой, как в письмах к отцу.

– Отряд зоологов, у которого я тогда был проводником, хотел уточнить ареал обитания одного из видов крокодилов, так называемых кайманов, и я предложил обследовать реку ночью, – начал Майк. – Понимаешь, весь фокус в том, что глаза крокодилов могут отражать свет фонарика. У самой мелкой разновидности, у пятнистых кайманов, сетчатка отсвечивает желтым, а у черных кайманов – красным.

– Страх какой! – воскликнула Бет. – Ночью, в джунглях на реке! Да еще эти мерзкие твари сверкают красными глазами!

– А их иначе и не найдешь. Ну вот, нам удалось разыскать и измерить штук шесть пятнистых кайманов – они совершенно безвредны. И тут в луче фонарика появился черный кайман. Я заметил расстояние между его глазами и прикинул, что длины в нем должно быть не меньше двадцати футов.

– Господи помилуй!

– Обычно крупные экземпляры отличаются застенчивостью и предпочитают поскорее скрыться с глаз долой. А этот почему-то даже с места не двинулся. – Майк крепко сжал руки, заметив, что они начинают подрагивать. – Я сказал зоологу, что разумнее всего будет убраться отсюда, но он велел мне подгрести поближе – хотел измерить эту зверюгу… – Майк взглянул на Бет. – Тут-то кайман решил закусить нашей лодкой. Бет ахнула.

– Вы же могли погибнуть!

– В том-то и штука. Однако я и зоолог оказались парнями живучими. Нам удалось добраться до берега, пока кайман приканчивал лодку со всем научным снаряжением. А потом меня вырвало… – Бет молчала, и Майк недоуменно посмотрел на нее. Лицо ее было пепельно-белым от пережитого за него страха. Майка охватило раскаяние, и он взял похолодевшие пальцы Бет в свои. – Прости. Я не должен был рассказывать тебе такие ужасы. Послушай-ка лучше про мартышек. Как-то раз я…

– Не надо, Майк. Не обращайся со мной как с малым ребенком, мне это обидно. Твои рассказы действительно пугают меня, но я вовсе не такая уж чувствительная.

– Да, вижу, ты сильная, но знаешь, Бет, в ту ночь я думал о тебе. – Он встретился с ней глазами. – Конечно, думал и об отце, вспоминал всю свою жизнь. Ужасно, но я понял: если бы этот кайман прикончил меня, мою смерть оплакивал бы только мой отец.

– Нет, не только он.

– Но я-то этого не знал! – Майк заглянул в ее сияющие любовью глаза, удивляясь, как ей удается выглядеть столь чудесно, просидев у дверей блока интенсивной терапии до четырех утра. – И что бы я делал тут без тебя!

Бет устало улыбнулась.

– Я тоже не знаю, что бы делала без тебя. Когда у Эрни случился инфаркт, Алана приехала из Финикса, так что вдвоем нам было легче… – Она помолчала и взглянула на часы. – Алана должна звонить через три часа. Если я не вернусь домой, она наткнется на автоответчик.