Дон мрачно кивнул.

— Что дает возможность слухов о том, кто может использовать такое оружие. Тот, кто путешествует во времени, и тот, кому это выгодно.

Это был неприятный вывод, он меня почему-то нервировал.

— Ага… Или хотя бы, что в ответе тот, кто не контролирует путешествия во времени, что отдельный повод усомниться в чьей-то дееспособности. Ведь если это кто-то неизвестный, и это может быть целенаправленными атаками из другого времени, то это все равно приводит к тому же источнику.

— Ого… это же действительно возможно?!

— Теоретически да. Пусть мы сами никогда не попадаем в собственное прошлое, но мы понимаем, что мы не единственные во всех вариантах истории, кто это делает. Одних только нас — число, стремящееся к бесконечности, и никто не может гарантировать, что все мы благонамеренны.

— Я могу!..

— К черту, Дон, — сказал я дружелюбно.

— Знаю, знаю, — вздохнул он. — Просто хотел подбодрить. Ох, я всегда понимал, что это возможно, но говорить об этом так буднично мне еще не приходилось.

— В присутствии действующей модели машины времени, — прибавил я и полюбовался, как он поежился.

— Значит, все серьезно, — еще раз вздохнул он. — И мы можем посмотреть на смилодонов?

— Можем. Хоть сейчас. Но пока есть вероятность, что затем ты заполучишь остаточные галлюцинации на весь остаток жизни. Впрочем… может, у тебя уже какие-то есть? Это как раз может свидетельствовать о совершенном в какой-то момент времени не совсем удачном перемещении во времени, с возвратом воспоминаний авансом еще до того, как все случилось.

— А дежа-вю считается? — с беспокойством спросил Дон. — Оно вроде бы есть у всех.

— Понятия не имею, — признался я. — Есть масса логичных объяснений, но мы тоже есть, и иногда гостим в чужих сознаниях. Нас немного, но если посчитать все обозримое будущее и все наши вариации, то, может быть, все это связано с кем-то, подобным нам, с их бесконечностью. Поэтому дежа-вю бывает у всех.

— Че-ерт… — Он помолчал и покачал головой, выглядя одновременно вдохновленным и несчастным, и страдающим от морской болезни. — Вы будто открыли форточку в ад и предлагаете мне подойти и выглянуть, а то и выйти из окна — это же самое обычное дело. А может даже, говоря с вами, я говорю одновременно с кем-то совсем другим?

Я развел руками.

— Абсолютно не исключено.

Он демонстративно встряхнулся, будто лабрадор, выскочивший из воды.

— Хватит! — воскликнул он. — Я вдруг вспомнил, что вы склонны к саморазрушению, вот почему вы так себя ведете!

— Да с чего ты взял?! — возмутился я. — Что у тебя за идея фикс?

— Это я к тем моментам, когда вы почему-то хотите казаться хуже, чем есть на самом деле.

— Ничего подобного. Я всего лишь честно предупреждаю.

— И запугивать, конечно, не пытаетесь…

— Разумеется, нет. Пойми, для нас это самая обычная реальность. Но надо иметь в виду, что у нее целая бесконечность возможных побочных эффектов.

— Отлично. Просто вы понимаете, что говорите сплошные ужасы?

— Разве? Не заметил.

— Если пользоваться головой как обычно, можно подумать черт знает что.

— И это будет верно.

— По счастью, я пользуюсь не только головой! — заявил он победно.

— А чем еще? — осведомился я подозрительно.

— Чутьем, — поведал он гордо.

— Да ладно! — рассмеялся я.

— Нет, серьезно! — он тоже нервно усмехнулся. — И оно говорит мне, что все не так страшно. Конечно, в чашке есть кипяток, и мы всегда можем насмерть обвариться, но все мы пьем терро, и это самое обычное дело.

— Точно. Но должен же я предупредить, что «спички детям не игрушка».

— «Спички»?..

— Неважно. Такие маленькие легковоспламеняющиеся штучки.

— Но я уверен, что опасность исходит не от вас, поэтому дурные мысли побоку!

— Мне бы твою уверенность! — восхитился я.

— Врожденное чутье! — похвастался Вирем. — Вам его, кажется, не хватает.

— Я просто предполагаю слишком многое.

— В этом все дело, — кивнул он. — Не буду нести чушь, будто у вас нет оснований или на самом деле все не так. Но я бы не стал привлекать к решению то, что представляется мне метафизикой и туманной гипотетической возможностью.

Это потому что еще не нарывался на галлюцинации, призраков или гостей из параллельного будущего, и не разговаривал с ними, как ни в чем не бывало. Они бы живо перестали быть «гипотетическими».

— И был бы совершенно неправ.

— Так что возьмем старую добрую бритву Оккама! — продолжал он с облегчением. — Взрывы не идентичны. Кое-кому очень выгодно, чтобы во всем этом была усмотрена одновременно угроза — для вас и метафизика — для других. Раз мы нашли обломки, которые кому-то было выгодно, чтобы их нашли, но не нашли их в другом случае, думаю, и правда напрашивается кое-какой вывод: один из случаев — инсценировка или хотя бы сопровождался инсценировкой. Со вполне ясным намерением кого-то подставить. Скорее всего вы совершенно правы — никакого второго взрыва не было, они спокойно продолжили полет, куда бы ни направлялись. И при проверке вы видели реальный ход событий. По крайней мере, вероятность этого очень высока!

— Ну хорошо. Скорее всего: да. Но чтобы ты примерно представлял себе возможность увидеть реальность подобным образом: да, это было не единственное испытание модели. Первым делом я переместился… — я не стал упоминать о торпедах, Дон и так уже что-то подозревал о моих интересных отношениях с Танатосом, — совсем незначительно, всего на несколько часов назад, просто для проверки. В свою же собственную голову. И это оказался совсем другой мир. Внешне, конечно, все тот же. Но в нем не происходило того, что случилось с «Денебским штандартом», он никогда не взрывался, все были живы.

Повисла неловкая напряженная пауза.

— Понимаешь разницу? — продолжил я, откашлявшись. — Всего несколько часов, и разница во множество жизней. Ведь это никак нельзя назвать незначительной разницей. Так что возникает еще один вопрос: путешествуем ли мы во времени хоть когда-нибудь. Или это путешествия в нашем собственном воображении.

— Но вы же спасли «Горгулью»! — нашелся Дон ровно через пять секунд.

Тут он был прав. Как я-то мог об этом забыть хоть на минуту?

— Не совсем мы…

— Значит, и от иллюзий есть прок! — бодро улыбнулся Вирем.

Я всегда подозревал, что он сумасбродный оптимист. Впрочем, он всего лишь исправно играл роль противовеса, которого так не хватает, когда пытаешься действовать в одиночку и в итоге притворяешься, чтобы осмыслить все возможности, и лебедем, и раком, и щукой, а потом еще удивляешься собственной нерешительности.

— Так что именно я должен тут делать? — уточнил Дон.

— Забаррикадируй коридор и отстреливайся от революционно настроенных элементов, которые попытаются мне помешать, пока идет процесс.

Дон нервно усмехнулся.

— А серьезно?

— Если серьезно, мне нужен кто-то, кто будет следить, чтобы показатели системы внезапно не изменились, пока я буду отсутствовать.

— Даже не представляю, что делать, если они начнут меняться.

— Я тоже не очень представляю, что можно будет сделать, если совсем все расстроится. Но вот тут есть функция автоматической отладки параметров. Возможно, понадобится запускать ее вручную. А потом молиться. Ну и сам знаешь, присутствие наблюдателя имеет значение даже для электронов.

— Особенно для них, я бы отметил.

— Чем элементарней, тем фундаментальней. Наоборот работает не всегда, но мы все равно будем надеяться.

— Что, если внезапно упадет энергия?

— Вот тут схема основных источников. Но если упадет катастрофически, то делать нечего, только ждать, когда восстановится само.

— Ох, мне очень не нравится мысль… — Дон выдержал паузу и решил не говорить очевидного, перейдя к другим деталям: — что бомба могла быть телепортирована. — Его голос сник, как умирающий лебедь.

— М-м?.. — И чем это предположение могло быть хуже версии с трудноуловимыми биоторпедами? На флагмане акул точно не было, как и других подходящих живых существ, оставались бы только люди. Но в любом случае их работа не напоминала ничего подобного наблюдавшейся дважды картины «аннигиляции». Тем не менее, особый сканер и для такого вида оружия теперь был у меня в арсенале.