— Нет пока. Может, пора выпить?

— Ес. — После того, как Леха выпил, он впал в задумчивость. Видно сам еще не до конца разобрался со своими теориями. — Природа наверняка хорошенько позаботилась, защищая свои нанокомпьютеры, но ведь в одном кубическом сантиметре воздуха их находится миллиарды. Представляешь? На такое великое множество хоть один, да должен быть по какой-либо причине недозащищен. И когда с неба в землю ударяет молния, ее гигантская энергия может внести нарушение в формулу радиуса, и тогда с атомом может произойти именно то, что ты наблюдал на экране, когда я нарушал структуру своего кода. Усекаешь?

— Не-а.

— Блин, у тебя по квартире пролетел самый настоящий атом с битой формулой относительно радиуса электронного облака. В результате сбоя в нанокомпьютере электронный луч начал рисовать интерфейс облака в миллионы раз больше, чем заложено в формулу атомного ядра.

— Ну, ты даешь, Лобачевский! Да ты же гений, парадоксов друг! Давай-ка за это выпьем. — После того, как они выпили, Данила разочарованно вздохнул. — Но, черт возьми, чего дает нам этот ключ? Ведь никакой практической пользы от него не наблюдается. Ты вот что, Кулибин, давай мне какую-нибудь реальную подсказку, а то я щас спаю.

— Мне вот что пришло на ум, Данила. Прогресс развития компьютерных технологий идет прямым ходом к одной неизбежной вещи — вербальность управления.

— Чего-чего?

— Разработчики новейших технологий мечтают сегодня научить компьютеры реагировать на звуковые команды. Представляешь, как было бы здорово — я говорю: "Ворд" и программа открывается. Я говорю: "Принять почту" и почтовое приложение загружает электронные письма. Я говорю "Лунная соната" и звучит музыка. Я говорю: "Отбой" и машина отрубается. Сечешь поляну?

— Нет, пока.

— Твоя историчка сказала, что народ — это Бог. И я, как это ни странно, Данила, с ней стопудово согласен. Народ — это Бог, а Бог — это народ. А народ сегодня всей душой стремится управлять виртуальной реальностью вербально. Следовательно, точно такие же стремления должны быть присущи и самому Богу. Вначале было слово! Дошло до тебя теперь?

— Не-а.

— Блин! Ты говорил, что историчка рассказывала вам о том, как маги, сотворив какое-то там супермощное заклинание, создали прорыв Хаоса. Помнишь?

— Ну.

— Баранки гну. Сдается мне, что магия — это есть ни что иное, как возможность отдельных индивидуумов изменять программы атомных нанокомпьютеров при помощи вербальных команд особого рода.

— Ты чё, серьезно, Коперфильд? — У Данилы опять отвалилась челюсть.

— Я не волшебник, Данила, я всего лишь учусь. — Взгляд Лехи печально зафиксировался на весьма скудном остатке прозрачной жидкости на дне бутылки. — Но, если кто-то может, значит, в принципе, можем и мы. Вопрос только в том, как?

— Данила, я нашел его!

— Кого?

— Зверя! Я нашел Дракона! Я раскрыл тайну магической энергии!

Остатки вчерашнего хмеля мгновенно выветрились у Данилы из головы. Держа в руках какую-то книгу, перед ним стоял Евгений Николаевич. Книга в руках слегка подрагивала, глаза отца сияли безумным блеском.

— Ты нашел Дракона? — Данила попытался улыбнуться, но на его смертельно бледном лице улыбка была похожа на оскал мертвеца.

— Смотри сюда. — Отец раскрыл книгу и положил ее перед Данилой почему-то вверх ногами. Ткнув пальцем в фотографию, отпечатанную на раскрытой странице, он спросил. — Как, по-твоему, что это такое?

Данила некоторое время брезгливо разглядывал изображение, потом сказал:

— Похоже на чье-то тело, с которого сначала содрали кожу, а потом отрубили руки, ноги и голову. Это что — и есть твой Дракон?

— Подожди иронизировать, Данила, а это, по-твоему, что? — Отец ткнул пальцем в отросток красно-бурого цвета, что торчал у изуродованного чудовища между отрубленных ног.

— Отец, ты меня смущаешь…

— К черту сантименты! Говори, что именно тебе это напоминает.

— Это весьма похоже на половой орган, отец. — Чтобы скрыть смущение и некоторую досаду от нелепости ситуации, Данила достал сигарету и прикурил.

— Вот именно, Данила, — как будто во сне отрешенно покачал головой Евгений Николаевич, — и мне именно эта мысль тоже пришла в голову первой.

— А что тебя удивляет? Ты считаешь, что если этому жмурику отрубили голову, руки и ноги, но, при всем при этом, не тронули драгоценный фаллос, то это доказывает, что перед нами ни что иное, как Дракон?

— Данила, это не покойник! Это не животное и не тело человека. Это… — Отец сглотнул слюну и еще раз ткнул пальцем в дурацкую фотографию. — Это человеческий двойник, спрятанный в самом центре его головы. Это промежуточный мозг!

— Это промежуточный мозг?! — Данила схватил книгу и перевернул ее в нормальное положение. Под фотографией была надпись: "Ствол мозга с дорсальной стороны. Мозжечок убран". Данила резким движением захлопнул книгу. На обложке было написано: "Биология". — Что за фигня, отец? Это на самом деле кусок мозга! Но ты ведь сказал, что нашел Дракона…

— Это и есть Дракон!

Данила откинулся на спинку стула, неторопливо стряхнул пепел в кофейную кружку и посмотрел на отца, почти сочувствуя ему.

— Знаешь, отец, в психологии бытует такое мнение, что человек иногда видит только то, что ему хочется видеть, а не то, что есть на самом деле. Отец, это всего лишь кусок мяса, а все остальное тебе привиделось. Согласен, это весьма напоминает туловище неведомого зверя, но… — Данила запнулся, открыл учебник биологии и вновь посмотрел на фотографию. Сверху вниз по его позвоночнику пробежала холодная волна какого-то жуткого предчувствия. — А почему ты изначально показал мне этот снимок перевернутым?

Евгений Николаевич, ни капельки не обидевшийся на скептицизм сына, сел за стол и спокойным голосом стал рассказывать:

— Вчера, как и было условлено, я был в гостях у своего друга — биолога. Мы сидели и разговаривали о весьма интересных вещах, но на этого зверя — отец опять постучал пальцем по фотографии — я наткнулся совершенно случайно. Когда мой друг пошел на кухню приготовить нам кофе, я снял с его книжной полки первую попавшуюся книжицу и стал от нечего делать ее листать. Ты прав, человек иногда видит то, что хочет увидеть. И я увидел то, что все люди видели уже тысячи раз, но никто никогда не замечал зверя в этом перевернутом, как ты говоришь, куске мяса, по той самой причине, что никто его там и не искал. Мой взгляд зафиксировался на этой фотографии совершенно случайно. Мне показалось странным — почему это тело изображено вверх ногами? А когда я прочитал надпись под снимком, то у меня вдруг перед глазами возник образ дракона, вылетающего из позвоночника Харнера. Я вернулся на пару страниц назад и стал лихорадочно читать текст, а когда мой друг вернулся с двумя чашками кофе, я уже стоял на пороге, жутко извиняясь перед ним, что забыл про очень срочные дела. Напоследок я выпросил у него на время этот учебник и устремился домой — к своим бесценным архивам по теологии.

Отец начал водить пальцем по фотографии, как бы дорисовывая недостающие детали.

— Зверь сидит внутри человеческого мозга вверх тормашками. Его ноги вросли в полушария мозга, вместо рук у него крылья мозжечка, а голова его — змеевидное тело спинного мозга! "В образе человека появились они среди нас, но только с виду они подобны людям. Змееголовыми предстали они, когда были рассеяны чары".

— Господи. — У Данилы подступила тошнота к горлу, а отец тем временем продолжал:

— И жало этого змееголового двойника находится у человека в копчике. А теперь, Данила, слушай самое главное. Именно там, на острие этого жала, берет начало психическая энергия Кундалини. Та самая, которую древние люди называли Уреем, то есть, Огненным Крылатым Змеем! Та самая, которая поднимается от копчика вдоль позвоночника вверх, двигаясь по спирали. Позвоночник в Индии называют Брахмаданда или жезл Брахмы, а спиралевидное движение энергии Кундалини послужило образцом для создания жезла Меркурия, две змеи которого символизируют спиралевидное движение огненной энергии Дракона. А Меркурий, Данила, между прочим, это тот самый Гермес, кому принадлежит "изумрудная" догма: "Что внизу — то и вверху".