Больше ни в чем не было необходимости сомневаться, так что весьма проблематично, что имело место что-то еще. А что касается денежной взятки — ну, поскольку Бейнон увяз, не было никакого смысла отказываться от некоторого количества смазки.

Все сходится, думал Док. И все-таки он мог по пунктам разнести все это вдребезги. Его мысль работала и работала, двигаясь по кругу, и он отказывался верить каждый раз, когда уже готов был проверить.

Он был готов признать, что его шаткая вера объясняется личными пристрастиями. Как профессиональный преступник, он приучил себя к мысли, что никому не следует доверять до конца. И, как преступник, он научился увязывать супружескую неверность и предательство. Она свидетельствует либо об опасном изъяне в характере, либо о столь же опасном изменении в привязанностях. В любом случае женщина — большой риск в игре, где недопустим никакой риск. Так что... Внезапно Док разорвал мучительный круг своих размышлений, взглянув как бы со стороны на себя — встревоженного, одолеваемого сомнениями существа, которым являлся сейчас. Сравнив с тем обходительным, уверенным и непоколебимым Доком Маккоем. И его передернуло от этого сравнения.

«Так вот, все, хватит! — внушил он себе; мягко улыбнулся. — Больше — ни-ни, ни сейчас, ни после».

Кэрол вымыла кухню. Теперь она стояла у керосиновой плитки, отсыпая кофе в эмалированную кружку. Док подошел и обнял ее. Она повернулась нерешительно, чуть боязливо, и заглянула ему в лицо.

Док пылко поцеловал ее. Сказал полунасмешливо-полусерьезно:

— Мадам, вы отдавали себе отчет в том, что ваш муж — совершеннейший болван?

— Ах, Док! Док, милый! — Она прильнула к нему, спрятав свое лицо у него на груди. — Это я виновата. Я хотела рассказать тебе правду тогда, в самом начале, но...

— Но ты боялась, что я отреагирую именно так, как я отреагировал, — сказал Док. — Этот кофе хорошо пахнет. Как насчет того, чтобы съесть с ним несколько сандвичей?

— Хорошо. Но разве нам не нужно делать отсюда ноги, Док?

— Ну, — Док криво усмехнулся, — конечно, я не рекомендовал бы оставаться здесь на неопределенное время. Но, по-моему, никакой особой спешки нет.

Он неторопливо подошел к холодильнику, заглянул внутрь и вытащил запеченный окорок.

— Бейнон ведь не знал точно, когда мы появимся. А потому обеспечил, чтобы никто другой не наведывался к нему сегодня вечером.

— Наверное, мне не следовало его убивать, да, Док? Это усложняет нам жизнь.

Док расставил на столе тарелки и серебряные приборы. Выложил масло и хлеб. Сказал, что смерть Бейнона — прискорбное событие, но она была неизбежна; когда соучастник настолько раскисает, не остается ничего другого, как его ликвидировать.

— Не знаю, насколько это усложнит нам жизнь, возможно, совсем не усложнит. Но это определенно вынуждает нас менять наши планы.

Кэрол кивнула и сняла кофе с плиты.

— Хочешь налить мне сливок, дорогой? — спросила она. Потом: — Но как это их поменяет?

— Вот как я себе это представляю.

Док сел за стол и нарезал мяса им в тарелки.

— Нашу машину наверняка заметили, пока мы ехали сюда. По крайней мере, мы должны допустить, что это так. Опять-таки, чтобы обезопасить себя, мы не можем исключить возможность того, что кто-то нас видел. Может быть, какой-нибудь мальчишка, который ловил кролика у дороги, или сующая во все свой нос домохозяйка, которая располагала временем и биноклем...

— Могло случиться и такое, — согласилась Кэрол. — Тогда сменим наши шмотки. Оставим нашу машину здесь и поедем на машине Бейнона.

— Правильно. Попытаемся создать впечатление, что уехали куда-то втроем и что еще вернемся. Но, — Док отхлебнул кофе, — вот тут есть одна загвоздка. Мы не знаем, что за планы были у Бейнона и не назначил ли он кому-нибудь встречу. Судя по тому, что мы знаем, он, возможно, должен был встретиться или позвонить кому-то завтра утром или кто-то планировал навестить его здесь или позвонить сюда. Потом, есть еще скот — это серьезная наводка. Когда выяснится, что Бейнон исчез, не поставив в известность своего нанятого на неполный день помощника, — Док покачал головой, — нам придется съехать с дороги. Мы не можем рисковать даже на один момент дольше, чем это необходимо.

— Нет, не можем? — Кэрол нахмурилась. — Значит, мы должны залечь на дно?

— С чего ты так решила? У кого мы заляжем на дно?

— Ну, я просто подумала, что если — ведь у тебя, кажется, была хорошая подруга в той стороне? Я имею в виду, недалеко от Мексики. Ну, ты понимаешь, та старуха — Ма Сантис.

Док с сожалением сказал, что нет: Ма Сантис живет совсем в другой стороне Мексики, там, где Южная Калифорния. По крайней мере, ходили слухи, что она там, хотя, похоже, никто не знал точно, где именно.

— Я даже не знаю, жива ли она, но сдается мне, что, скорее всего, нет. Когда ты так известна, как Ма Сантис и ее ребята, ты ведь еще долго мерещишься людям, спустя годы после того, как умерла.

— Ну что ж! Если нет места, где мы могли бы залечь на дно...

— Полагаю, нам лучше находиться в движении. — Док отодвинул тарелку и встал. — Мы можем обговорить это, пока будем собираться.

Они помыли посуду и убрали ее. Переоделись в старомодную одежду. Что касается разговоров — обсуждения их планов, — то их было очень мало. Решение было принято за них, они оба ясно это понимали. Им придется двигаться гораздо быстрее, чем они собирались, и неразумно будет пользоваться автострадой. Им оставалось только одно. Не считая того, что они прибрались на кухне и расправили покрывало на кровати, они ничего не сделали, чтобы устранить следы своего недолгого пребывания в доме. Правда, Док предложил протереть все, чтобы удалить отпечатки их пальцев, но это была шутка, и Кэрол с готовностью улыбнулась ей. Преступники вовсе не так осторожны в отношении отпечатков пальцев, как это принято думать. По крайней мере, крупные воротилы, которые относятся к преступлению как к профессии, требующей высокой квалификации. Они знают, что опытный специалист по дактилоскопии может проработать весь день в своем собственном доме и не отыскать ни одного распознаваемого отпечатка своих собственных пальцев. Они также знают, что отпечатки пальцев, как правило, являются лишь подкрепляющей уликой; что, скорее всего, их заподозрят в совершении преступления и объявят в розыск задолго до того, как установят их причастность к этому делу по отпечаткам пальцев — если это вообще произойдет.