Фёдор ехал в город, в котором он не бывал целых двадцать лет. В этом городе он родился, учился и вырос. Но потом, по окончании школы, Фёдор уехал. Уехал в Ленинград – продолжать обучение. Тогда Петербург назывался ещё Ленинградом…

Фёдор обошёл почти все питерские вузы: Политех, Техноложку, два электротехнических – Ульянова-Ленина и Бонч-Бруевича. Побывал также и в Железнодорожном. Фёдор, к тому же, окончил художественную школу в своём городке. Он мечтал поступить в Мухинское училище. Но требования там к поступающим были слишком высокими. Поступали туда люди, которые окончили специализированную школу при училище или окончившие средние специальные учебные заведения.

Но больше всего Фёдору понравилась Академия художеств. Требования на архитектурный факультет, куда он и хотел, вполне соответствовали его знаниям. К тому же он себя там почувствовал очень уютно. Туда он и подал документы, и там он впоследствии успешно сдал вступительные экзамены. Студенческие годы его выпали на времена перестройки. А тогда специалисты были никому не нужны. Предприятия закрывались, и работы не было. В стране царил бум строительства. Люди, долгие годы мечтавшие о человеческом жилье, получили свободу строить собственное жилье. Строили везде, где только можно. Старые законы формально действовали, но к ним уже никто не относился так серьёзно, как раньше. А законы были разные… Бывало, что на всю страну транслировали судебный процесс над человеком, построившим собственными руками для своей многодетной семьи двухэтажный дом, что по закону было запрещено. Не мог никто в то время строить для себя второй этаж. Поступив на архитектурный факультет, Фёдор стал понимать, почему большая часть домов в Ленинградской области имеет высокую крышу, которая проходит от второго этажа к первому. Дело в том, что это уже считалось мансардой, и было разрешено по закону. Мансарда не считалась вторым этажом.

Но даже в такой период, когда кругом строились новые частные дома, архитекторы, чертежи и расчёты были никому не нужны. Люди покупали уже готовые финские проекты, где были описаны чертежи и технологии строительства. Нужны были, в основном, рабочие руки. В рабочие бригады и прошлось податься Фёдору. Он – будущий архитектор с дипломом – стал простым рабочим. В бригаде он познакомился с двумя ребятами – Владимиром и Алексеем. Оказалось, что и они, окончив институты и не найдя работы по специальности, подались в рабочие. Так он и остался в Петербурге… Там он впоследствии и начал строить карьеру…

Но в родной городок он не возвращался ещё и потому, что там его никто не ждал. Родители переехали к старшему сыну, у которого на тот момент родилась двойня. Родной дом поэтому был продан. А на каникулы и, позднее, в отпуск Фёдор приезжал к брату. Он любил проводить время с детьми брата. Да и дети любили, когда дядя Фёдор к ним приезжал. Он любил рассказывать им сказки перед сном. А дети любили их слушать. Бывало, что Фёдор так увлекался, что родители заходили в детскую комнату и напоминали, что детям уже давно пора спать. Жизнь его складывалась хорошо: Фёдор со временем построил неплохую карьеру, многого добился. Разве что женат не был…

Фёдор возвращался в городок не навсегда. В социальной сети он случайно обнаружил приглашение на празднование двадцатилетия окончания школы. Он целых двадцать лет не видел этих людей, поэтому, не раздумывая, решил ехать.

До городка он доехал на собственной машине. За эти двадцать лет он остался в строительном бизнесе. Только теперь уже у него была собственная фирма. Но с Владимиром и Алексеем он не расстался. Фирму они основали вместе…

Родной городок Фёдор нашёл в более-менее опрятном виде. Он остановился в гостинице, которая была построена «внизу». Фёдор с детства помнил, как жители делили городок на две части: верх – районы, находящиеся на возвышенности, и низ – площадь под возвышенностью. В детстве Фёдор катался на санках с этой возвышенности, но теперь ему бы уже не удалось покататься: в городе несколько лет назад проложили коммуникации, а потому возвышенность частично сравнялась. Снизу ещё сохранились старые дореволюционные постройки. Но на их фоне гостиница отличалась не сильно: кирпичный завод, когда-то закрытый, был восстановлен, и гостиница была построена из красного кирпича, как и большинство зданий в городке.

Фёдор устроился в гостинице. Машину он оставил на гостиничной стоянке. Он сразу отправился к дому, где родился и вырос. Дорога проходила через парк. Разбитый до революции парк и сегодня выглядел чудесно. От центра парка отходили двенадцать аллей, среди которых была одна главная. По главной аллее можно было пройти к пруду. Туда люди ходили отдыхать и купаться. Пруд был тоже необычный. Он считался резервным водоёмом для электростанции, имел круглую форму, а посередине островок. На островок можно было попасть, пройдя по мосту или вплавь. Он всегда пользовался большой популярностью среди отдыхающих. Росли на нём и деревья: клёны и плакучие ивы, ветви которых свисали почти до самой воды. Ещё мальчишкой он, бывало, ловил рыбу вокруг этих ив. Рыбы здесь скапливалось много…

Правда, сейчас, когда Фёдор шёл по главной аллее, ему бросилось в глаза, что в парке стало меньше цветов. В его школьные годы вдоль всей аллеи росли цветы: розы, пионы, сирень… Много было цветов, названия которых Фёдор даже и не знал. А сейчас практически нет. Когда-то в центре парка был круглый бассейн с золотыми рыбками. Вокруг него стояли скамеечки. А в центре на отдыхающих смотрел фонтан в форме вращающегося петушка. Вся атмосфера вокруг наполнялась чудесным ароматом чайных роз, тюльпанов, пионов и ночных фиалок… Здесь же находился летний кинотеатр. Сцена была, конечно, закрытая, но для маленького Федьки и его друзей это не было преградой. Они залезали на деревья, которые росли вокруг этого кинотеатра, и смотрели фильм. Неподалёку от кинотеатра находилась спортивная площадка: баскетбольная, волейбольная; стояли турники, у которых тоже собирался народ… Перед кинотеатром молодёжь танцевала на танцплощадке. За полчаса до начала киносеанса играл духовой оркестр. Молодые люди танцевали, а пожилые, сидящие на скамейках, на это смотрели. Спортивная молодёжь собиралась у турников. Ребята беседовали и показывали иногда своё мастерство. Чаще всего «крутили солнце». Федька тоже как-то пытался, но совершить полный оборот у него почему-то никогда не получалось.

Фёдор шёл по аллее и вспоминал своё детство, своих родителей, деда… Дед никогда не говорил о войне. Каждый раз, когда юный Фёдор спрашивал у деда, как тот воевал, он слышал один ответ: не за награды воевали – Родину защищали. Не отвечал дед даже отцу Фёдора, своему сыну. Даже орденов дед никогда не надевал. Хотя он был награждён и орденом Красной звезды, и орденом Отечественной войны… Много у него было медалей, но Фёдор не помнит того, чтобы дед их когда-либо надевал…

Когда Фёдор вступал в комсомол, то попросил у деда рекомендацию.

– Дед, а как ты в партию вступал? – спросил его тогда молодой Фёдор.

– Перед боем, из которого не было шансов выйти живым, замполит просил написать заявление…

– Но ты жив остался…

– Друг вытащил меня раненого, хоть и сам был ранен, – сказал дед и замолчал.

На другие вопросы он чаще отвечал коротко:

– То война была. Родину защищал.

Отдельно у деда лежали награды его отца – три георгиевских креста. Но когда Фёдор спрашивал про прадеда, то дед всё равно не отвечал – молчал… Когда деда уже не стало, Фёдор нашёл в его вещах тетрадь с записями. Из записей этих Фёдор понял, что прадед его был зажиточным кулаком. И когда пришли его раскулачивать, то прадед вложил деду пакет в руки и сказал: беги! И дед убежал. А когда посмотрел, что в пакете, то нашёл в нём георгиевские кресты… Прадеда вместе с женой осудили и переселили куда-то, откуда о них больше вестей не поступало. А дед стал беспризорником. Всё имущество его родителей было национализировано. Дед пристал к компании таких же, как и он, – детей раскулаченных родителей. Ребята ему подсказали, чтобы фамилию свою забыл навсегда, чтобы придумал себе какую-нибудь другую… А там грянул 33-й год. Год страшной голодовки и неурожая. В своих записях дед приводит один эпизод… Как раз в это время их компания хотела отобрать чемодан у одного мужчины. Схема была такая: дед просит у мужчины прикурить, и когда тот полезет в карман за спичками, выхватывает его чемодан и убегает. Дальше дед должен был бежать к углу вокзала, за которым прятался второй. Он ставил подножку, чтобы жертва упала, и вся компания быстро разбегалась. Как только дед подошёл и попросил у мужчины прикурить, тот остановился, внимательно оглядел деда и сказал: «Ты не закурить хочешь, ты чемодан мой вырвать намерен. Но только ничего у тебя не получится». И мужчина показал деду цепочку, которая шла от чемодана и была, подобно наручнику, закреплена на запястье. «Так что чемодан ты сможешь забрать только вместе с моей рукой, – продолжил мужчина, – а вот те, которые за углом, которые тебе помогают, у тех тоже ничего не выйдет. Потому что ты… – и в этот момент мужчина крепко схватил деда за руку, – Потому что ты пойдёшь со мной!». Дед крикнул своим: «Атас!», – и все разбежались. Тот мужчина повёл деда на завод. Завод тот назывался ремонтным. «Я не спрашиваю тебя, кто твои родители, потому что я догадываюсь… Но заниматься тем, чем ты занимался, не надо». Мужчина выписал деду направление в Рабфак и показал станки, которые были на том заводе… С тех пор дед стал рабочим человеком. Был учеником токаря, затем окончил Рабфак, а после стал руководить целым цехом. За два года до начала войны родился отец Фёдора. Дед ушёл воевать, а когда вернулся, то нашёл жену и сына в сарае – дом их был полностью разрушен…