После чтения этого письма разразилась настоящая буря. Про обсуждение ошибок совершенно забыли. Каждый твердил свое, а ребята решили, что автор письма возвел на них поклеп. Регина не мешала им спорить, лишь потребовала, чтобы они делали это по-немецки. Было довольно любопытно наблюдать за раскрасневшимися от возбуждения лицами, ученики лихорадочно рылись в словарях, чтобы как можно точнее выразить свою очень важную мысль.

После звонка диспут продолжался в коридоре. К сожалению, Регина не могла потребовать, чтобы и в свободное время они разрешали свои проблемы по-немецки…

Директор, заметив необычное оживление, спросил у Регины: почему дети после ее уроков жужжат, как осы?. Регина не стала вдаваться в пространные объяснения, поскольку не являлась сторонником директорского педантичного порядколюбия. Может сам спросить у детей, что их волнует. Пусть пообщается с массами.

Не победное шествие научно-технической революции, а демократизация человеческих масс является основой прогресса в наши дни — вот что вертелось на языке у Регины при разговоре с директором. Но она не высказала этого, потому что беременной женщине не к лицу поддразнивать серьезных мужчин.

НЕСЧАСТЬЕ ПРОИЗОШЛО ВЕСЕННИМ ДНЕМ, Регина узнала об этом тогда же.

Случайности кидают людей то туда, то сюда, и признается это или нет, но правило исключения из правил действует с непреложной силой. После дождей под теплыми лучами солнца над асфальтом поднимался пар, зато на окольных дорогах внезапное тепло развезло верхний слой, грязевой пласт стал еще толще и коварнее.

Случилось так, что самый ретивый автоинспектор района ехал следом за машиной Лийви. Он уже давно поклялся, что: подловит как-нибудь эту треклятую бабу. Никто в точности не знал какие отношения были когда-то у инспектора с Лийви, может, она просто точила на его счет свой острый язычок — необъяснимые сдвиги во взаимоотношениях людей зачастую не могут вразумительно объяснить даже сами участники событий, а посторонним вообще остается лишь разводить беспомощно руками. Предположить можно было что угодно: возможно, Лийви действовала раздражающе на какую-то болезненную точку в подсознании инспектора, едва ли он даже сам понимал, что именно питало его неприязнь к ней. К слову сказать, особой воинственностью отличаются именно те индивиды, которые ненавидят эмансипированных женщин за то, что чувствуют с их стороны все больший подкоп под собственное мужское достоинство. Лийви являла собой самую крайность в ряду современных, обретших независимость представительниц слабого пола. А может, инспектору просто действовало на нервы то, что Лийви словно бы играючи выполняла тяжелую мужскую работу и ее фотография из года в год, помаленьку выгорая, красовалась на Доске почета, а также то, что она считала себя ровней с бывалыми дорожными асами.

На окольной проселочной дороге упрямый инспектор на своем мотоцикле тарахтел по пятам за машиной Лийви, хотя из-за сплошной грязи это требовало от него немалого мастерства и усилий. Местами инспектор гнал по узкой просохшей полоске обочины, словно балансируя на канате. Лийви решила избавиться от преследователя, прибавила скорости, но все же удерживала стрелку спидометра на дозволенной отметке. Каждый шофер, исходя из дорожных условий, обязан выбирать соответствующую манеру езды, и разозленный инспектор не смог бы придраться к Лийви за нарушение правил.

Впереди показался крутой поворот, всем известно, что прежние дороги учитывали каждую постройку, вот и на этот раз грязная лента дороги дугой огибала старую корчму. На углу у каменного дома тяжело груженную машину занесло, грязь заходила волнами, будто под машиной земля пошла ходуном. Машина заскользила по мерзлому слою, скрытому под грязью, и, потеряв управление, опрокинулась левым бортом в кювет. Ящики с водкой, которыми была загружена машина, повалились на землю, часть полетела на дорогу, другая — в канаву и на пашню. После этого на месте аварии в грязи во множестве валялись или стояли отдельные бутылки с водкой.

Ехавший следом за Лийви инспектор налетел на ящики, сам он особо не пострадал, но мотоцикл помял здорово.

Весной на окольных дорогах движение было редким, инспектор в отчаянии звал на помощь, чтобы вытащить из кабины потерявшую сознание Лийви. Груда ящиков и бутылок мешала добраться до кабины, куда уже начали проникать вода и грязь. В старой корчме инспектор ни одного дееспособного человека не обнаружил, лишь два древних старца выбрались на шум откуда-то из задней комнаты. Они встали перед порогом будто перед непреодолимым препятствием, щурили на ярком свету слезившиеся глаза и не могли взять в толк, что же, собственно, произошло.

Инспектору посчастливилось каким-то образом вытащить Лийви из кабины, он доволок ее до крыльца корчмы, оказал первую помощь, однако потерпевшая не приходила в сознание. Инспектору не оставалось ничего другого, как пешком месить грязь до поселка. К счастью, он увидел во дворе какого-то придорожного дома легковую машину. Будто сумасшедший, принялся он колотить кулаками в дверь и, размахивая инспекторским жезлом, заставил хозяина встать из-за обеденного стола и помчаться в поселок вызвать «скорую помощь». Легковая машина, подобно моторной лодке, двинулась по колыхающейся грязи, инспектор, обхватив голову руками, опустился на обочину. Его звали в дом, предлагали умыться, однако инспектор только отрицательно качал головой. Потом из окна было видно, как прибыла санитарная машина и инспектор двинулся следом за ней к месту аварии.

Эти новости Герта собрала в поселке и сообщила Регине. В заключение она нехотя сказала, что Антс просил передать: он не скоро придет домой.

— Разве он тоже замешан в аварии? — испуганно спросила Регина.

— Откуда мне все знать! — фыркнула Герта.

Голос ее прозвучал довольно ехидно. Регина не понимала причины враждебности соседки.

Тут же добродушной Герте стало неловко за резкий тон, и дальнейшим разговором она попыталась снять общее напряжение.

Вначале Герта говорила тихо, будто стыдясь своих мыслей, но постепенно все больше входила в азарт, голос ее становился все громче и звонче; она забыла о присутствии Регины, смотрела мимо, на свет в окне, словно за ним находилась примолкшая толпа народа и надо было напрягаться, чтобы каждое слово дошло до слуха стоявших в отдалении людей.

Под вечер того же весеннего дня, шагая в сторону поселка, Регина подумала, что все то, что задевает или пугает человека, словно вдалбливается в его память.

— Круг моей жизни, жизни старой учительницы, скоро замкнется. Я больше не понимаю людей. Это верный признак того, что мое время прошло и я стала ненужной. Конечно, я могла бы всплакнуть и со вздохом вытереть слезы: бедная девочка, милая моя Лийви, жилец ли ты еще на белом свете? По всему поселку старухи жадно допытываются, не отдала ли она уже богу душу.

Каждый день умирают люди, в том числе и молодые. С детства мы вынуждены приучать себя к беспощадности смерти и, наконец, начинаем даже смиряться с ней, как с неизбежным. Несчастье Лийви всколыхнуло весь поселок. Слухи распространились молниеносно. Люди бросали на половине свои дела, чтобы обсудить детали катастрофы. Трагедия коснулась всех. В округе нет человека, который бы относился к Лийви безразлично. Удивительно, она была не только отчаянным шофером, но и самым популярным в здешних краях человеком, звездой первой величины. К выдающимся людям известно как относятся: один ими восхищается, другой ненавидит, третий завидует, четвертый жалеет — во всяком случае, имя Лийви не сходило у людей с уст.

Я перестала понимать время, в котором живу. В старину люди гордились, если из родного края выходила какая-нибудь выдающаяся личность. Если же в округе не оказывалось талантливого человека, которого бы знали все, то ему находили замену. Для этого годились и пастор и учитель. В небольшом местечке, где редко случалось что-то значительное, должен был все же иметься человек, за каждым шагом и поступком которого бы следили, чтобы было о чем меж собой поговорить, на кого равняться. Ну конечно, вовсе нелегко стать кумиром. В любом случае надо чем-то выделиться. И все же в отношении знаменитостей действовало непреложное правило; именно по умственным способностям они должны были стоять выше остальных смертных.