— Господи, Хилари, с тобой все в порядке? — с тревогой в голосе произнес он свою первую фразу в пещере.

— Эдмонд, милый, милый Эдмонд, — только и смогла я произнести.

Я прильнула к нему и обняла за шею. Мои пальцы запутались в его мокрых кудрях. Теперь мой истерический смех сменился всхлипываниями.

Вода, которая кружилась вокруг нас, была студеной водой Ла-Манша, холодной даже среди лета. Но сейчас мы не ощущали холод, внутри нас горел огонь.

Эдмонд обнял меня еще крепче. Он прильнул губами к моему уху и бесконечно повторял мое имя. Для меня это было все равно, что слушать музыку. Нежную и мягкую мелодию, прекраснее которой не могли издать инструменты смертных. Каждый раз, когда я слышала, как он произносил мое имя, я знала, что я жива. Знала, что в его руках я в полной безопасности.

Он держал меня с силой, которая, казалось, могла сокрушить кости. Но меня она поражала не своей мощью, а безопасностью, которую давала мне. Хотя я и не могла видеть его глаза, тем не менее, чувствовала, что он не сводил с меня взгляда. Я чувствовала, что он искал взглядом мое лицо, чтобы убедиться, что я была для него не сном, а явью. Живая и в его руках.

— Эдмонд, о, Эдмонд, — произносила я, всхлипывая. — Слава Богу, что ты пришел за мной.

Теперь я зарылась лицом ему куда-то в шею, и мои слова звучали совсем глухо. Возможно, из-за рева воды он совсем не слышал моих слов.

— Эдмонд, я люблю тебя! — крикнула я. — Я никогда не перестану тебя любить.

К счастью для меня, эти слова тоже не достигли его ушей, и я оказалась спасена от полного унижения.

Теперь я многое поняла. Пусть будут предупреждения миссис Мэдкрофт и Урсулы, пусть будет мой внутренний голос, напоминавший мне о том, что мое поведение если и объяснимо, то не отличается корректностью. Пусть. Все равно ничто не убедит меня отпустить Эдмонда.

— Будь прокляты все эти приличия, будь проклята миссис Мэдкрофт, — бормотала я, движимая более чувствами, нежели рассудком.

— Что вы сказали? — спросил Эдмонд удивленно.

— Я… я… — промямлила я растерянно.

— : Думаю, что нам лучше побыстрее выбраться отсюда, — твердо сказал он.

Я кивнула головой в знак согласия.

По мере того, как мы приближались к выходу, уровень воды понижался. Эдмонд разрешил мне стать на ноги. При его поддержке я могла уже сама идти дальше. Мы взбирались вверх по скату шаг за шагом, временами останавливаясь, чтобы устоять под напором очередной надвигавшейся волны.

Наконец, выбрались!

В течение минуты мы стояли на узкой полоске песка и камней, куда пока еще не дотянулась приливная волна. Мое промокшее платье прилипло к рукам и ногам, и я неудержимо дрожала. Вот когда я в полную меру ощутила ледяную воду и обжигающий холод ветра.

Эдмонд подхватил меня на руки и пошел к тропе, которая вела на вершину утеса, где стояла наша коляска. Он сделал это, несмотря на мой протест. Конечно же, он поставил меня в неловкое положение, но все, что требовал от меня в таком случае долг приличия, я сделала. Не моя вина, что он не внял моему протесту и теперь поднимался, неся меня на руках и крепко прижимая к себе.

Фанни и Салли стояли возле коляски с взволнованными лицами. Увидев нас, Салли слегка вскрикнула и стала энергично обмахиваться руками. Фанни стремительно бросилась к нам.

— Господи, что случилось с тобой? — испуганно спросила она.

— Она забрела в пещеру, когда я пошел вас искать, — сказал Эдмонд с плохо скрываемым раздражением. — И чуть было не утонула.

— Господи, Хилари! — воскликнула Салли. — Совершить такую глупость.

Она пробежала взглядом по моей мокрой одежде и сморщила нос.

— Что мы будем с ней делать? — спросила Фанни у Эдмонда.

— Мы отвезем ее домой и как можно быстрее, — ответил он. — Пока она не схватила пневмонию.

Мистер Ллевелин сделал последние шаги к коляске, и извозчик поспешно открыл дверцу. Эдмонд положил меня на сиденье, не обращая внимания на потоки соленой воды, которые ручьями бежали по кожаной обивке. Нетерпеливо фыркнув, он накрыл мои плечи пледом, затем принес другой и укрыл им ноги.

— Входите обе! — нетерпеливо сказал он сестре и Салли.

Повинуясь жесту мистера Ллевелина, возчик подал им руку. Сбитые с толку подруги заняли свои места напротив нас. Салли пренебрежительно посмотрела на меня и одернула свою юбку. Лужи воды, стекающей с моего платья, собрались на полу и плескались возле ее туфель.

Фанни выглядела более веселой, нежели растерянной.

— Слава Богу, что с тобой все в порядке, Хилари, — от души радовалась она. — Но ты действительно должна быть более осторожной.

— Я думаю, мисс Кевери очень хорошо знала, что делала, — язвительно заметила Салли. — Я только теперь начинаю оценивать ее ум.

— Ой, не надо так, — сказала ей Фанни уставшим голосом. — Эдмонд, ты бы рассказал нам, что там произошло?

Его ответ был немногословным. Он подчеркивал в основном те моменты, которые могли обернуться для меня гибелью. Что касается его собственных действий, то о них он сказал коротко.

Я поняла, что он не догадывался о причине, которая привела меня в пещеру. Тем не менее, он не упрекал меня за то, что, возможно, считал безрассудством.

— Я н-нашла шляпку Салли на бревне, недалеко от воды, — с трудом произнесла я, стуча от холода зубами и слегка заикаясь. — И подумала, что они вошли туда, в пещеру. Я забыла о приливе.

От меня не укрылось, что сидящие напротив меня подруги обменялись взглядам, и щеки Салли вдруг стали ярко-розовыми. Она открыла рот. собираясь что-то сказать, но лишь издала нечленораздельный резкий писк.

— Мы искали вас возле скалы, и порывом ветра сдуло шляпку у нее с головы, — сказала Фанни, нетерпеливо тряхнув головой. — Если бы мы знали, что из этого может получиться, мы послали бы за ней Джима.

— Я подумала, что кто-нибудь из вас заметит ее и возьмет, — добавила Салли, переводя взгляд с меня на сердитое лицо мистера Ллевелина. — Но ничего, у меня еще есть шляпки.

Эдмонд сердито посмотрел на них.

— Вы обе заслужили того, чтобы вас отстегали завязками этой шляпки, — довольно резко сказал он.

— Это такая же наша вина, как и ваша, — возразила Фанни. — Вы ускользнули, не сказав нам ни слова. И вам следовало бы подумать о том, что мы будем стоять на берегу во время прилива. Ты, Эдмонд, никогда не ценил мой здравый смысл.

— А сколько хлопот мы доставили себе! — пропищала Салли. — Фанни пришлось всю дорогу тащить меня на вершину скалы. А я хотела подождать вас внизу.

Я не верила своим ушам. Невероятное событие, чтобы Салли оправдывалась. Что это с ней сегодня стряслось?

Презрительно посмотрев на обеих женщин, Эдмонд обнял меня за плечи и привлек к себе. Он сделал это под видом того, что хотел согреть меня. Возможно, с точки зрения приличий, его поведение не было безупречным, но сейчас мне об этом не хотелось думать. Я прильнула к нему и закрыла глаза. Переживания забрали у меня слишком много сил. Каждая секунда вот такого безмятежного состояния наполняла меня жизненной энергией, восстанавливала мое внутреннее равновесие.

Меня успокаивала и убаюкивала мысль, что мы снова в коляске и она уносит нас от этих скал, от ужасной пещеры и ледяной воды. Я испытывала чувство благодарности к Эдмонду за то, что он услышал не все из сказанного мной в пещере.

Просто замечательно, что он не услышал, как я кричала «о, Эдмонд, Эдмонд, я люблю тебя».

Миссис Мэдкрофт разволновалась. Она то подходила к моей кровати, то отходила, то стискивала свои руки, то заламывала их. Словом, изображала драматическую сцену в соответствии со всеми нормами классики.

— Ты уверена, что все в порядке, Хилари? — с беспокойством спрашивала она, кажется, пятый раз в течение четверти часа.

— Абсолютно, — заверила я ее.

Так оно и было. По возвращении в Эбби Хаус мне дали принять горячую ванну и налили бокал бренди. А затем уложили в постель. Взбили хорошенько подушки в изголовье и навалили на меня груду одеял. Целая вереница заботливых посетителей и доброжелателей потянулась ко мне с выражением своих искренних чувств и просто из любопытства. Миссис Мэдкрофт с болью в голосе описывала им мои неимоверные страдания, ну и все остальное.