С этими словами Люси прижалась щекой к грубому ремню винтовки, висевшей на плече Бригга, и он, нехотя отняв ладонь от ее маленькой теплой груди, снял оружие с плеча и прислонил к стулу, на котором, слепо глядя перед собой, сидела черная кукла-уродец.

– Нельзя, – сказал Бригг, удивляясь и огромному облегчению, которое он испытал, увидев Люси целой и невредимой, и неистовой, искренней радости, которую он ощущал, чувствуя ладонями ее живое тепло.

– Но мы должны, – заявила Люси, пятясь к кровати как танцовщица в китайской пьесе и увлекая его за собой. – Я чувствую, моя успела так хорошо отдохнуть! Хочу показать тебе много новые штучки.

Бригг уложил Люси поперек кровати и склонился над ней, удерживая свой вес на руках, но так, чтобы их тела – его, упакованное в грубую солдатскую форму и перетянутое ремнями, и ее, обнаженное и беззащитное – соприкасались по всей длине. Он целовал ее много и жадно, потому как уже решил, что любит ее и нуждается в ней, и Люси шепнула ему на ухо:

– Положись на меня, Биг. Не бойся, моя – очень сильная.

Каким-то образом ухо Бригга целиком оказалось у нее во рту. Ловкие руки Люси, словно роющие нору хорьки, торопливо втиснулись между их телами и расстегнули пряжку парусинового ремня с ловкостью, свидетельствующей о большой практике. Каждый раз, когда Люси демонстрировала подобную сноровку, Бригга словно окатывало холодной водой. Все, что она знала о мужчинах, как умела с ними обращаться, ее привычная готовностью принять на себя весь его вес и даже способность совладать с медным крючком на армейском ремне, с которым Люси разделалась так же легко, как включила бы свет в ванной комнате – все это было ему неприятно.

– Мне нужно идти, – мрачно сказал Бритт, вставая.

– Нет, нет, нет, Биг, миленький! – запротестовала Люси. – Не уходить! Я выучила Стих! Вот послушай…

– Но я на службе, – возразил Бригг. – Разве ты не знаешь, что в городе беспорядки?

– Но я правда знать Стих. Подожди, Биг, послушай! Ты очень должен послушать.

– Ну хорошо, – смилостивился Бригг, невольно улыбнувшись ее детской горячности.

– Стих, – объявила Люси с такой торжественностью, словно это было название, после чего медленно, с выражением, прочла все стихотворение вплоть до «…Мешают их сорвать».

А Бриггу вдруг расхотелось смеяться. Люси ужасно гордилась своими успехами, хотя само стихотворение казалось ему теперь банальным и глупым. Темный шелковый халат Люси снова распахнулся, и между полами, словно лунный свет, сверкнуло ее желанное, белое тело.

Бригг коснулся полы халата пальцами, отвел в сторону, и из-за шелка – как луна из-за тучи – показалась левая грудь Люси. Он был слишком высок, и ему пришлось наклониться, чтобы прижаться к этой маленькой полной грудке губами и скрыть свою неловкость за нее – а так же стыд за то, что он чувствует эту неловкость.

Люси, не тратя времени даром, ловко спустила с него брюки, и они приступили к занятиям любовью. Им не пришлось даже укладываться в постель: легкая и гибкая Люси просто встала на цыпочки на подъем жестких, зашнурованных до самого верха армейских ботинок Бригга, и обвила его шею руками.

В конце концов он все-таки добрался с ней до кровати, и, пока они шли через комнату, соединенные, словно сиамские близнецы, Люси заливалась веселым смехом, делая вид, будто идет на ходулях, а Бригг раздумывал о том, какое это дьявольски приятное ощущение. Повалившись на покрывало, он ухитрился выпустить штанины из гетр и, не снимая ботинок, вылезти из брюк и сбросить их на пол, и все это – не пропуская ни одного движения и не отрывая лица от чудесных волос Люси.

Очень скоро – как и всегда с Люси – Бригг пришел в сладострастное неистовство, а она прикусила ему щеку, оставив на скуле маленькую отметинку.

Потом, утомленные, они лежали неподвижно, и Бригг лениво размышлял о том, как странно, должно быть, он выглядит без штанов, но во френче и в гетрах. Люси внезапно хихикнула.

– Твоя больше не маленький девственник, Биг. Твоя словно ураган.

Бригг неохотно пошевелился.

– Мне пора, иначе я попаду на гауптвахту.

– Еще, – надула губки Люси. – Моя хотеть еще. Почему ты не сделать приятное своей маленькой Люси?

– Ничего не выйдет, – мрачно откликнулся

Бригг. – Мне пора.

– Но для Люси, Биг? – повторила она. – Моя очень-очень хотеть!

– Нет, – отрезал Бригг, поднимая с пола брюки и отряхивая.

Люси выбралась из постели.

– Давай я одеть тебя, – предложила она. Взяв у Бригга штаны, она присела перед ним на корточки и стала нежно целовать его ноги и живот. Бригг снова почувствовал желание и с силой прижал к себе ее темную головку.

– Ну еще разок, пожалуйста! – прошептала Люси.

– Нет, нет. – Бригг бережно отстранил ее. – Дай-ка мне мои брюки…

Люси сделала вид, будто протягивает ему одежду, но в последний момент отдернула руку и, дразня Бригга, взмахнула штанами, как зеленым флагом. Следующим движением она выкинула их в окно.

– Глупая корова! – завопил Бригг, бросаясь к окну. Его брюки, беспомощно раскинув штанины, валялись внизу на тротуаре. Люси скакала вокруг него на одной ножке и приговаривала:

– Теперь твоя остаться, теперь твоя остаться… Бригг подошел к двери и выглянул наружу.

– Лонтри! – воззвал он. – Лонтри!!!

Ему никто не отозвался. Улица была пуста, только какой-то сикх [12] в чалме с достоинством проехал мимо на высоком велосипеде.

– Лонтри! – в отчаянии позвал Бригг еще раз, пряча за дверью свои голые ноги. – Ради бога, Хорейс, куда ты подевался?

Лонтри внезапно появился внизу и строго посмотрел на него.

– Ну что, кончил ты наконец? Пойдем дальше?

– Ради бога, Хорейс! – взмолился Бригг. – Сходи, принеси мои брюки.

Лонтри удивленно вытаращил глаза.

– А где они?

– В переулке за домом. Эта глупая корова выбросила их в окно.

Лонтри недоверчиво рассмеялся.

– Решительная женщина, – сказал он и скрылся за углом. Очень скоро Лонтри вернулся.

– Их там нет, – коротко сообщил он. – Они пропали.

– Пропали?!… – горестно воскликнул Бригг из-за двери. – Как пропали?