– Взаболь[44] ли?

Варвара только руками взмахнула, окружающие уже откровенно смеялись. Эта компашка мне нравилась всё больше и больше: устоявшаяся, люди хорошие, все друг другу рады. Борьба за очередной пирог, затолкнутый в меня, продолжалась бы, наверно, ещё какое-то время, но я решил свалить искупаться, а то точно лопну. Кивнул и, буркнув набитым ртом: «Спасибо», выбрался из круга сидящих.

Тут же сзади донеслось ворчание деда: не понравилось ему, что я без спроса ушёл.

– Эт-ка неслух! Чеслить[45] угощавшего надоть.

На него сразу шикнули:

– Очурайся[46], послухмянный[47] малец.

Дальше я уже не слушал. Боюсь, к концу поездки сам по-ихнему зачирикаю. И чего, интересно, меня гомоюном назвали? Это, насколько помню, значит «работящий». Вроде ничего такого особого не делал, за лошадьми немного ухаживал, ну и телеги помогал из ям вытаскивать. Так скучно же, и тренировка хоть какая-то.

Берег не крутой, у самой реки кусты растут, там и разделся. Вода оказалась очень холодной, поплавать не удалось. Ничего не поделаешь, скоро зима. Быстренько ополоснулся и, стуча зубами, побежал обратно к костру.

Вернувшись, застал приход новой пары. Как их представил один из наших, это его ятровица[48] с мужем. Они принесли с собой два жбана пива, и мужики под неторопливый разговор их с удовольствием опустошили.

Проболтали до темноты, потом дед Ходок объявил отбой:

– Надот-ка легчи[49]. Заутро[50] вставать рано.

Некоторые ложились на землю, некоторые – в телеги. Мы с Софой устроились в своей, так теплее. Тут как раз и шкурки, привезённые на продажу, пригодились: и подстелить, и укрыться хватило. Легли вальтом.

На одной из телег всё никак не могли успокоиться, пока второй наш дедок не шикнул:

– Да уторкаетесь[51] вы, аспиды!

И тишина-а-а…

А мне что-то не спалось. В голове косяками бродили мысли о дальнейшей жизни. Чем же мне заняться через год-два-три? В данный момент есть золотая жила, и её разработка отнимет определённое время. Но это очень ненадёжный фундамент, строить на нём здание всей жизни смешно. Закончится жила или отберут её – неважно. И что? Искать в тайге новую малолетнему пацану?

«Это несерьёзно», – как говаривал Моргунов в роли Бывалого. Вариант пограбить, самый простой и любимый homo sapiens’ами всех времён и народов, для меня не подойдёт: маловат ещё. И вообще, грабёж не такой уж прибыльный промысел. Может, махинацию какую-нибудь денежную сварганить? Хм… не зная местной жизни? Ой, не смешите мои тапочки! Не-ет, лучше обратиться к опыту народа, всегда преуспевавшего на ниве делать деньги из ничего.

Вы часто видели нищих евреев? А бандитов-евреев? Ну, кроме Израиля, Америки и Одессы, разумеется. И ведь умудряются они неплохо жить и при этом не размахивать оружием. Конечно, взглянув на ценник у зубного врача, ты понимаешь: грабят, ох как грабят, гады! Но жизни твоей не угрожают. Вот и мне желательно найти похожее ремесло, чтоб люди сами деньги несли и радовались. Зубы не предлагать, здесь я больше специалист насчёт выбить, а не вставить.

Идеально мне подходит ювелирное дело. М-да, «ювелиры, ювелиры, что выносят из квартиры золото, золото»[52]. Тьфу ты чёрт! Мысли опять на воровство съезжают. Да уж, зачем зарабатывать деньги, если они уже где-то лежат? Нужно просто пойти туда и взять.

Ладно, ювелирка – вещь мною любимая, займусь с удовольствием. Под неё и добытое на Волчьем ручье золотишко пойдёт, и найденные мелкие полудрагоценные камушки. Но тут встаёт проблема оборудования. С очисткой и переплавкой золота особых сложностей возникнуть не должно, а вот с обработкой ювелирных камней, боюсь, появятся. Полагаю, хорошие шлифовальные камни и приемлемую оптику сейчас трудно достать. Что ж, завтра в Канске постараюсь всё разведать.

И с юридической стороной вопроса следует разобраться. Открыть фирму? Или ювелирный магазинчик организовать и продавать там изделия с выдуманным клеймом? А собственно, чего выдумывать? Возьму клеймо своего заводика, не зря же дизайнер над ним месяц корпел. Впрочем, для ходового товара несложно и чужие клейма подделать, да и с раритетными безделушками стоит поиграться.

Я, помнится, друзьям по их просьбе частенько вещички под старину мастерил, причём с тем клеймением, с которым просили. Даже специалисты с трудом отличали мои новоделы от оригиналов. Значит, так тому и быть. Намоем побольше шлиха, купим дом в Канске, переедем и тут уж займёмся превращением золота в бумагу и серебряные монеты. За это время подрастём, скопим капитал, а потом можно будет и о приисках подумать.

Стоп! А не заняться ли сразу штамповкой монет? Хо-орошая мысля. Был в моей жизни один забавный случай. Однажды я с друзьями здорово напился, и они подбили меня соорудить денежный печатный станок. На следующий день прикалывались надо мной: думали, подловили, взялся Саша за невыполнимое. Ха-ха три раза! Через месяц я этих гавриков собрал у себя и говорю: «Ну что, обещал вам станочек – принимайте». Ух, как физиономии у них вытянулись! А когда я запустил машинку, и челюсти на пол упали. Минут через пять дача тряслась от дружного хохота.

Вырезать клише для денежной купюры – дело долгое и мне ненужное, но разговор-то был про станок, производящий деньги. ПРОСТО деньги! Любые. Вот я и наштамповал друзьям за пару минут полведра советских медных пятаков. Так сказать, валюту почившей уже страны. Отсмеявшись, Вадик тогда, помнится, помотал головой и буркнул: «Опять выкрутился. Ничего, на чём-нибудь всё равно подловим».

Да-а, весело было. Нынче, правда, такой станочек изготовить тяжело, но можно собрать попроще. Важно штамп хороший сделать, а это не проблема, смастерим.

А Софе, думаю, прямая дорога в медицину, будет новое продвигать. Хотя, конечно, в саму медицину знахарку никто не пустит, но есть такая удачная по отъёму денег у населения область, как косметология. Вот там ей самое место. Она с первого дня интересовалась методами лечения в будущем, старалась понять, чего ж там новенького выведали потомки об организме человека, чего достигли в борьбе с эпидемиями и болезнями. От одних новостей приходила в восторг, узнав другие, сдержанно кивала, заслышав про третьи, возмущалась.

Ей, например, очень не понравилась уринотерапия. Во крику было! Из всего монолога минут на пятнадцать я только и разобрал, что если наружно это полезным бывает, то внутрь лучше не употреблять. Другими методами быстрее вылечишься.

Вот спасибо, успокоила. Всю жизнь, бляха-муха, голову ломал, принять мне внутрь сие лекарство или не принять.

Так, вспоминая её ругань, с улыбкой на лице я и уснул.

Подняли меня рано, рассвет ещё не наступил. Нашли молодого! Будивший парень мрачно выдал фразу, от которой я спросонок выпал в осадок:

– Хорошо вам тут-ка с мехами, а Петро вон околел. Ты костёр запали, да воду надоть принесть.

Сон мгновенно слетел. Как околел? Помер, что ли?! Не, не может быть! Вряд ли об этом так спокойно говорили бы. Может, замёрз просто? На всякий случай уточнил у Софы. И оказалось, действительно, околеть в данное время – значит замёрзнуть, и никак иначе. Во приколы с утра пораньше. А у меня на родине так про умерших животных говорили. Да-а, велик и могуч русский язык. Иностранцам, считающим, что они его изучили, иногда можно лишь посочувствовать.

Пока разжигал костёр да за водой бегал, все встали. Завтракали недолго, быстренько сложили пожитки на телеги и в предрассветных сумерках двинулись в Канск. Все торопились занять места на рынке до прихода первого утреннего парома с очередными переправляющимися.