И ещё один момент я за ту жизнь крепко-накрепко уяснил: если улыбнулась удача, то это лишь часть везения, а вторая – как ты распорядишься приплывшим в руки. Можешь неумными действиями свести всё к нулю, можешь взять малую часть от того, что к тебе идёт, а можешь из слабенького огонька удачи раздуть отличный костерок и «сварить» на нём хорошую «кашку», которой, вполне вероятно, всю оставшуюся жизнь кормиться будешь.
В воскресенье, пока мы с Машкой собирали клюкву, на фазенду заявился братец Фёдор с приятелем, и искали они нас. Софа умница, сказала, мы с охотниками ушли, и когда вернёмся, не знает. Чего хотели, не объяснили, при этом вели себя невежливо. Эти молодые козлы попытались даже во все комнаты сарая без спроса заглянуть. Хозяйка, разозлившись, выгнала их вон, и правильно сделала.
Тут и коза очень вовремя свой норов показала, изобразила коронный номер – полёт «шмеля» рогами в спину. Придала, так сказать, дополнительное ускорение к дому. Ребята впечатлились: один – от удара, другой – увидя прыжок. Знахарка, вспоминая, как они драпали, давилась со смеху. Да уж, представляю рожи этих олухов. Наверно, подумали, Софа животинку натравила. Вот порадовала Феря! Придётся ей премиальную морковку выдать за доблестную службу.
Может, и хорошо, что нас не было, иначе, боюсь, эта встреча без мордобития не обошлась бы. Я прекрасно понимаю, зачем они приходили. Не простил мне братец словесную отповедь на торгу в Устьянском, ох не простил. Подошёл бы он тогда один – ещё ладно, а так, получается, его на виду у приятеля отшили – урон имиджу, однако.
Поэтому, видать, и сюда притащились оба: собирается брательник непокорного сосунка при свидетелях проучить. Теперь точно не успокоится, выследит. Деревенские ребята такие. Упорные. А нам это сейчас совсем не в кайф. Они ведь обязательно до бобровой запруды и нашего прииска доберутся. Чёрт! Как же не допустить столь скверного развития событий?
Так, нынче у них по хозяйству работы много, будут шастать по выходным. Потом дожди пойдут, вряд ли сунутся. Ага, а с первыми заморозками опять появятся. Значит, в воскресенье мне следует ходить по лесу одному и обязательно с палкой. Без неё отбиться от двух крепышей у меня шансов нет, а резать этих дурней совершенно не хочется. Кстати, палку пора новую выстрогать, подлиннее и потяжелее, а то старая уже легковата. Не помешает также вспомнить и отработать элементы работы с шестом. Что ж, с завтрашнего дня этим и займёмся.
Пятого, ближе к вечеру, пришла баба Вожа, сдали ей с рук на руки надутую Машку и ушли. Сеструха, видите ли, в последний момент посчитала, что бабуля и без неё с хозяйством справится, вот знахарка перед уходом и высказала малой пару ласковых. Совсем мелочь распоясалась! Вернёмся из Канска, я устрою ей разбор полётов, чтобы в дальнейшем такого не повторялось.
В деревню пришли к ужину и, поев, завалились спать: вставать-то рано. Утром отправились на трёх телегах, всё в той же тёплой компании, с кем ездили в Устьянское, плюс два новых мужика присоединились. Местная ребятня мне обзавидовалась, их опять никого не брали.
Большую часть дня мы ползли к Канску, по-другому это не обозвать. Я и поспать успел, и погулял рядом с телегами, и побегал. Ужас какой-то! Если отсюда до Питера так добираться, то лучше сразу повеситься. На моём джипе я б это бездорожье за час проскочил, а тут едем и едем, едем и едем, о-о-о… Даже пешком я реально быстрее бы дошёл.
Всем путешественникам этого времени нужно памятники ставить, и купцам тоже. Эх, с чем же я столкнусь, начав своими рудниками заниматься? Жутко представить. Раньше-то на вертолёте вжи-ик – и ты на месте, а теперь, как там молодёжь в двадцать первом веке говорила, полный пипец. Надо в любые планы вносить поправку: дорога! Не-е… ДОРОГА!!!
Проехав деревеньку Далай, сделали остановку на перекус у речушки Еланк. Тут уже собралась компашка из деревни Абанской: семь человек, на трёх телегах, все старые знакомые по торгу в Устьянском. Посудачили немного, и в путь. Слава богу, из молодёжи кроме меня всего один парень, и то лет семнадцати. Старшим со мной как бы невместно разговаривать, я у них просто «подай-принеси», а молодые, пообщавшись, могли бы, в конце концов, разобраться, что я не такой, как все, и маска тормознутого эстонца не помогла бы. Да уж, казачок я засланный. Пойдут пересуды, что за малец такой странный, а нам это на фиг не упало.
– Мишка, вставай, к Перевозному подъехали. – Софа потрепала меня по плечу.
– А… И где оно?
– Вперёд посмотри, дома уже видать. Если хочешь оправиться[29], то самое время. Потом, покуда не перевезут, не до того будет.
Чё-то я не врубаюсь: город-то где? Вон те сараюшки? Или это не город ещё? Перевозное? Через речку, что ли? Я, спросонок не понимая, озирался. Похоже, здесь не так давно прошёл дождь, и дорожная грязь размокла. Слезая с телеги, рискую все ноги извозюкать.
Дед Ходок, глядя на мои раздумья – слезать или не слезать, – усмехнувшись, сказал:
– От ты, фря[30] кака! Эт-ка не грязь ещё. Вот бус[31] месяц идтить буде, эвонде-ка грязь попре.
Ага, порадовал, блин.
Народ разошёлся по кустам, и я решил: не помешает мне тоже прогуляться, хоть проснусь. Когда собрался обратно в телегу залезть, меня остановил недовольный голос деда:
– Дурничка[32], допережь[33] обутки[34] батогом[35] пожелуби[36], после уж в хайку[37] лезь.
Кажется, я ещё не проснулся.
Потихонечку доползли до деревни. Прокатились вдоль широкой и длинной улицы. Домишки тянулись одноэтажные и какие-то поблёкшие, побитые временем. Затем открылся вид на речку Кан и переправу через неё. А речушка неслабая такая, солидный паром ходит. На берегу в ожидании его пять телег и пара кибиток собрались. Мы пристроились следом.
Ждать перевоза пришлось долго. Паром еле ползал, другого определения не придумать. Пока нас перевозили, я залюбовался рекой. Вот бы отдохнуть здесь и порыбачить. Ха, до сих пор рассуждаю категориями двадцать первого века. А впрочем, если переберёмся в Канск, я там и на рыбалку смогу ходить.
Ночевать устроились на берегу. Завтра с утра на базар, тут до города всего пара вёрст осталась. Ужинали с прекрасным видом на речку и расположившееся за ней Перевозное. Издалека оно выглядело намного лучше, чем вблизи. Хозяйкой стола, как и в Устьянском, опять выступала Варвара Игнатьевна. Любят же некоторые женщины кормить до отвала всех окружающих. И я, как самый молодой здесь, похоже, попал под раздачу слонов. Остальные лишь посмеивались, глядя на нас. Ну, мне это на руку, дома дичь лесная уже притомила, рыба не радует, зайчатинки маловато. А у людей свининка – пальчики оближешь и пироги, которые Софа почему-то не печёт.
В конце концов дед Ходок решил заступиться за мой желудок:
– Варвара, хватит потачить[38] мальца.
– Так не вытник[39] какой, гомоюн в дороге был.
– Да лопне. Турить[40] его от стола надоть.
– Ить лопне! С чаго?
– На завтре-то варево[41] хоть остатца?
– Ша веньгать[42], дородно[43] варева.
