— Дядя, подай прохожим копеечку, — неожиданно раздался густой бас за спиной.

Нервно вздрогнув, мастер обернулся, руки сами вынули из седельной сумки две динамитные шашки, нервно покручивая их стеклянные ампулы-воспламенители. К поляне из ближайшей дубравы подходили трое крепких парней, у двоих в руках были полутораметровые дубинки, третий помахивал топором, их поведение не оставляло сомнений в серьёзности намерений. Заметив нервные движения своей жертвы, разбойники привычно загоготали, уже не сомневаясь в бескровной победе. Володя судорожно вспоминал советы Андрея, сотни раз повторявшего, что в разговор с бандитами ему вступать не надо ни при каких обстоятельствах. Разговоры служат средством усыпить внимание перед нападением, говорил друг, напирая на необходимость действовать быстро и сразу. В память пришла мысль, что в случае гибели Владимира, Андрей непременно сгниёт на каторге, необходимость защитить друга подстегнула мастера, придав ему решимости.

Резкими движениями сильных пальцев он легко раздавил стеклянные ампулы, убедившись в воспламенении бикфордова шнура динамитных шашек. Затем одну за другой точными движениями механика отбросил шашки прямо под ноги подходивших разбойников, перехватывая узду мерина из всех сил. Удивлённые действиями жертвы, все трое татей посмотрели себе под ноги, надеясь увидеть брошенные кошельки с серебром. Один даже успел нагнуться, чтобы поднять непонятные свёртки, этих пары секунд хватило для взрыва обеих шашек. Мерин взвился на дыбы, буквально подбрасывая Владимира вверх, затем протащил на узде десяток метров, изорвав в кровь конские губы. Только у прибрежных кустов мастеру удалось остановить коня и осмотреться.

У одного из разбойников была оторвана рука, и кровь толчками выливалась из обрубка. Двое других лежали ничком, широко раскинув руки, всё ещё сжимавшие дубины. Проверять их самочувствие Володя не собирался, быстро вывел мерина на просёлок и поспешил в Сарапул, решив больше не рисковать с обедами. В город он добрался без приключений, сразу направился к дому Лушникова, где радушно был встречен знакомыми приказчиками. По записке хозяина ему не только выдали деньги, но и дали в сопровождение двух надёжных мужичков с дубинами. Потому обратный путь оказался быстрее и спокойнее. Трупов и каких-либо следов схватки на том самом месте не оказалось, как и слухов о том, что кого-то убили на берегу Камы. В любом случае, преодолев за день сто двадцать вёрст верхом, Вовка вечером пришёл домой к городовому и отдал ему двести рублей, потребовав моего немедленного освобождения.

За таких друзей, как Вова с Никитой, я на смерть пойду, не сомневаясь, что они поступят также, не приведи господь. Освобождали меня из «холодной» поздно вечером, в темноте, под холодным моросящим дождём. Встречали почти два десятка человек, кроме Володи, Палыча и Валентины, пришли мои ученики и ближайший сосед, Фрол Быков. Все быстрым шагом отправились к моему дому, накинув кожаные капюшоны на шапки, ни о каких зонтиках простым работягам речи пока не было. Возле дома ученики распрощались, а сосед предложил поужинать у них, у меня дома ничего же не было из готовой пищи.

— Поешь, батюшка, горяченького у нас, небось, измёрзся весь, — от такого приглашения я не смог отказаться.

Быстро поужинав горячим супом и поблагодарив соседей, мы втроём с друзьями уселись в моём домике. Затопив камин, я решил отметить своё освобождение, вытащив из чулана заначку — последнюю родную бутылку водки, полтора года ожидавшую своей участи. А в качестве закуски пошли покрасневшие за время моего отсутствия помидоры, теперь не было нужды их экономить. Осенний урожай позволял нам начать популяризацию картофеля и помидор, а также жареных семечек. С подсолнечным маслом мы решили не спешить, до увеличения урожая семечек раз в десять. Пока мелкими стопками уговорили бутылку, Вовка выложил свою комбинацию по моему выкупу. А последние его слова о получении денег от Лушникова заставили меня поперхнуться стопкой водки.

— Как, в качестве части приданого? Ты решил жениться на дочери Акинфия? Ради меня пошёл на это? Ты в курсе, что разводов в этом веке не предусмотрено?

— Ну, не век же мне бобылём жить, да и для наших целей личные средства нам не помешают, — начал оправдываться Вовка, — знаешь, сколько он приданого мне обещал? Пять тысяч ассигнациями, дом в Сарапуле, два парохода. И это всё, не считая нашего партнёрства в оружейном производстве. А дочь, у него, между прочим, вполне симпатичная девушка, мужик я или нет?

— Ладно, прости меня, — мне стало стыдно перед другом, отдавшим за моё освобождение свою холостяцкую свободу, — от Никиты о разрешении на ружейное производство ничего не слышно?

— Пока нет, — грустно ответил новоявленный жених, — но, Акинфий обещает к ледоставу встать на ноги и вплотную заняться делами нашего завода. Тогда мне можно будет отправиться в Петербург, с нашими мастерами, налаживать производство ружей там. Не получит Никита разрешения, будем считать поездку свадебным путешествием.

— Парни, возьмите меня в столицу, — неожиданно спросил Палыч, спокойно молчавший до сих пор, — чем чёрт не шутит, вдруг ваш Никита уже в постели Екатерины Великой ночует. В любом случае, за два года парень чего-то наверняка добился. Возьмите и меня, к примеру, навестить больного дядю в Санкт-Петербурге, единственного родственника. И, кстати, через неделю я венчаюсь с Марфой, вот так.

— Поздравляю, — расцвёл Володя, с радостью убедившийся, что он не одинок в своей женитьбе.

— Поздравляю, — я тоже улыбнулся, догадываясь, что решение о свадьбе Палыч принял только сейчас, чтобы поддержать Вовку. О том, что наш бывший егерь живёт со своей хозяйкой, он не говорил, да, для многих это особой тайной не являлось. В нашем мизерном посёлке трудно незаметно даже в бане помыться, все будут знать, кто и с кем мылся, как долго и что пили после бани.

— А если серьёзно, — продолжал Палыч, — а дивлюсь на ваше легкомыслие. Два месяца назад сожгли завод, украли мастеров и тебя, Володя, три дня назад по доносу посадили Андрюху. Вы, что думаете, это последние наши неприятности? Не о столицах надо думать, а о своей безопасности, с этим Епифаном надо решать, и меры против других конкурентов принимать.

— Что нам делать, в Оханск, что ли, ехать? — погрустнел Вовка, — что мы можем предъявить этому гаду?

— Дайте мне рублей сорок, я туда отправлюсь, — Палыч криво усмехнулся, — да не один, с парой приятелей. Пригляжусь к этому Пишке, осведомителей вокруг него заведу и своих ребят оставлю для пригляда. Коли зашёл об этом разговор, есть задумка наших людей по всем направлениям рассадить, от Сарапула до Перми. Ещё лучше, своих людей в Нижний Тагил и Ёбург отправить.

— Так в чём дело? — удивились мы с Вовой.

— В деньгах, ребята, в деньгах и людях. Чтобы нашего человека не перекупили, ему не меньше десяти рублей в месяц надо положить, да расходы на вербовку, на транспорт, на прочие мелочи. Дорого выйдет нам разведка, — Палыч выразительно посмотрел на Володю, — прибыли от ружейного производства нет, и ближайшие полгода не предвидится.

— Вова, — вмешался я в разговор, — он на твоё приданое намекает, когда его Акинфий Кузьмич обещает выдать?

— Половину после помолвки, остальную часть на свадьбе.

— Значит, назначай свадьбу как можно скорее, а Палыча спонсируй на первую шпионскую операцию, — я хлопнул ладошкой по коленке друга, — ты не против?

— Я, нет, конечно, только, — начал мямлить Вовка, он всегда так мнётся, когда что-либо придумает, с детства знаю, — только я хотел револьвер показать.

— Давай! — подпрыгнули на месте мы с Палычем, — доставай, сколько сделал, какой калибр?

Дальнейший разговор превратился в настоящий праздник, когда мы получили в руки по экземпляру первого образца шестизарядного револьвера калибра восемь миллиметров. Мы едва не пошли их пристреливать, несмотря на тёмную осеннюю ночь, вовремя одумались, не пугать же соседей. Однако, оба револьвера тут же разобрали несколько раз, проверили спусковой механизм, снарядили барабаны, засидевшись допоздна. Лишь через час мы продолжили серьёзный разговор, совершенно в другом расположении духа. Теперь Палыча не волновала предстоящая шпионская операция, деньги и оперативное оружие имелись, что ещё нужно для уверенности? Вова сказал, что револьверы изготовлены «на коленке», технологическая линия не налажена и себестоимость их будет сначала в три раза дороже ружей. Сразу решили обговорить, будем ли продавать револьверы посторонним, или оставим для своего пользования, в качестве оперативного сюрприза для возможных врагов.