– Очень хорошо. Мои люди проводят вас в комнаты, а я пока обдумаю предложение.

Пендергаст вышел из своей комнаты с первыми лучами восходящего солнца. Сидящий у камина д'Агоста буркнул что-то в приветствие. Он проворочался всю ночь, так и не сумев заснуть. Зато у фэбээровца, похоже, проблем со сном не возникло.

– Отличный огонь, Винсент. – Пендергаст разгладил костюм и присел рядом. – Осенью на рассвете бывает довольно прохладно.

– Выспались? – Д'Агоста со злостью ткнул в огонь кочергой.

– Кровати у графа – сущая пытка. А так все сносно.

Д'Агоста подбросил в камин полено, снедаемый бездельем и неведением. Вчера сержант ждал от напарника объяснений, а тот, едва они вернулись из зала, заперся у себя в комнате.

– Так как же вы узнали про тайное общество? – угрюмо спросил д'Агоста. – Вы и прежде доставали кроликов из шляпы, но вчера... Будто джинн из бутылки.

– Восхищаюсь вашей стилистикой – так смешать образы. Что же до Фоско, я кое-что заподозрил еще прежде, чем нашел конский волос на вилле у Балларда.

– И когда же проклюнулось подозрение?

– Помните, я упоминал помощника, Майма? Он выяснял, чем занимались гости с последней вечеринки у Гроува. Вот что удалось найти на Фоско: полгода назад граф тайно приобрел редкий крест семнадцатого века в антикварной лавке на улице Маджио.

– Крест, который он одолжил Гроуву?

– Вот именно. А теперь вспомните момент, когда граф сказал, что, проживи Гроув хоть на день дольше, он стал бы на сорок миллионов богаче.

– Угу. Если кто-то выставляет алиби напоказ, значит, у него рыльце в пушку.

– Говорливость – ахиллесова пята графа.

– Говорливость и выпендреж.

– Я начал искать уязвимые места Фоско. Было ясно, что он – человек опасный, и нам бы пригодилась любая зацепка. Еще в казармах синьор полковник сказал, что высшие круги Флоренции буквально кишели тайными обществами. Я решил выяснить, не принадлежит ли к таким и наш граф. А если да, то как это можно обратить против него. Флорентийская знать – древнейшая в Европе, она уходит корнями в тринадцатый век. Большинство старинных титулов связано с секретными орденами и гильдиями, следы которых прослеживаются вплоть до Крестовых походов. Они хранят тайные документы, проводят обряды... Их много: тамплиеры, черные знаменосцы, розенкрейцеры... всех и не перечислить.

Д'Агоста молча кивнул.

– Некоторые организации относятся к своему делу чрезвычайно серьезно, пусть даже им остались только пустые обряды и церемонии. Я подумал, раз уж граф происходит из очень древнего рода, он наверняка принадлежит сразу к нескольким из орденов. Я послал Констанс е-мейл, и она раскопала для меня кое-что интересное. Мне оставалось только воспользоваться личными связями здесь, в Италии.

– И когда вы это сделали?

– Позапрошлой ночью.

– А я-то думал, вы спали себе в номере отеля.

– Сон – лишь досадная биологическая потребность, которая съедает наше время. К тому же во сне мы уязвимы. Так или иначе, я напал на след Общества Десяти. Эта гильдия наемных убийц была создана в самый конфликтный период тринадцатого века. Медичи тогда еще не пришли к власти. Один из основателей гильдии, французский рыцарь Гуго д'Аквилан, привез во Флоренцию особые манускрипты, полные знаний по темным искусствам. С их помощью ассасины вызвали – по крайней мере так они считали – дьявола и попросили того о помощи в ночном ремесле. Они поклялись друг другу на крови хранить тайну, а того, кто нарушил ее, ждала немедленная смерть. Членом гильдии стал и рыцарь Мантун де Ардаз да Фоско. Он передал членство в Обществе Десяти вместе с титулом своему сыну, а тот – своему и так далее, пока очередь не дошла до нашего Фоско. Судя по всему, их династию назначили хранителями библиотеки Comitatus, тех самых древних документов, которые Фоско использовал, чтобы вызвать дьявола для Балларда и компании. Не знаю, собирался ли граф с самого начала изъять из архива такие знания. Но, познакомившись с четверкой студентов, он должен был понять, что Бекманн умел читать по-итальянски, а Гроув, несмотря на молодость, разбирался в рукописях, поэтому для представления подошел бы далеко не каждый документ. Думаю, Фоско собирался лишь позабавиться и в том возрасте еще не сознавал, какое наказание его ждет. Ведь человек вступает в полноправные члены Общества Десяти, только когда ему исполняется тридцать.

– Ну а теперь, будьте добры, объясните наконец, как вы узнали, что Фоско принадлежит к этому обществу.

– Майм выяснил, что полноправному члену Comitatus делают татуировку, используя прах Мантуна де Ардаза, которого казнили на площади Синьории за ересь: сначала утопили, затем четвертовали, а после сожгли. Знак наносят прямо над сердцем.

– Так вы что же, видели Фоско голым?

– Нет, просто когда я навещал графа в отеле «Шерри Нидерланд», он носил белую рубашку с открытым горлом. Тогда я не обратил на метку особого внимания – она смотрелась всего лишь как большая черная родинка.

– Но вы ее запомнили.

– Фотографическая память бывает полезна.

Вдруг Пендергаст знаком показал д'Агосте, чтобы он замолчал. С минуту они дожидались чего-то в полной тишине, затем на лестнице послышались шаги. В дверь мягко постучали.

– Входите, – ответил Пендергаст.

Дверь открылась, и в комнату скользнул Фоско, сопровождаемый пятью головорезами.

– Доброго вам утра, – поклонился граф. – Надеюсь, вы хорошо выспались?

Д'Агоста не ответил.

– А как прошла ночь для вас, граф? – спросил Пендергаст.

– О, благодарю, я всегда сплю как младенец.

– Значит, по всем признакам вы – настоящий убийца. Как ни странно, почти никого из вас не мучают кошмары.

– Надеюсь, сержант, – Фоско обернулся к д'Агосте, – вы ночью не простудились? Смотритесь что-то неважно.

– Это все ваше больное воображение.

– Вам не понять тонкостей жизни. – Улыбнувшись, граф обратился к Пендергасту: – Как я и обещал, я обдумал ваше предложение и готов ответить.

С этими словами Фоско достал из кармана гладкий белый конверт и передал фэбээровцу. В глазах графа плясали бесенята.

Д'Агоста поразился тому, как побледнел Пендергаст, принимая конверт.

– Верно, – подтвердил граф. – Это то самое письмо, что вы оставили князю Маффеи, – не прочтено и даже не вскрыто. Думаю, здесь я должен сказать: вам шах, мистер Пендергаст. Ваш ход?

– Как оно... – начал д'Агоста.

– Мистер Пендергаст не учел моей гениальности, – махнул рукой Фоско. – Я сообщил князю Маффеи, что ко мне в замок пробрались воры и что я беспокоюсь за сохранность наисекретнейшего манускрипта, который мне доверили как хранителю библиотеки Comitatus. Я попросил князя оставить рукопись у себя на время, пока воров не поймают, и он, разумеется, отвел меня в свое самое надежное хранилище. Я был уверен, что ваше письмо именно там. Я не знал, что вы сказали обо мне князю, а потому про письмо предпочел умолчать. Старый дурак провел меня в подвал, чтобы спрятать манускрипт, и среди старых заплесневелых бумаг я увидел новехонький белый конвертик! Ваше письмо, подумал я, и – вуаля! – оно уже у меня в кармане. Не дождавшись вас, князь Маффеи спустится в подвал, однако письма там не обнаружит. Не сомневаюсь, он все спишет на свои годы, мол, старость не в радость, и разум сдает. – От сдавленного смеха необъятное тело Фоско заколыхалось.

Пендергаст не произнес ни слова. Он вскрыл конверт, достал письмо и прочел. Лист бумаги выпал из его рук.

– Я объявил вам шах, мистер Пендергаст. А стоило, пожалуй, сказать: шах и мат. – Фоско обернулся к приспешникам, просто и непритязательно одетым. У каждого имелось оружие. Позади всех стоял человек, мелкими чертами лица напоминавший грызуна; его умные глаза неотрывно следили за пленниками.

Рука д'Агосты потянулась за пистолетом. Пендергаст, заметив это, сделал короткое предостерегающее движение.

– Верно, сержант. Пендергаст – старший, он знает: лучше не дергаться. Это в кино двое могут одолеть семерых. Конечно, я не прочь, чтобы вы умерли прямо здесь и сейчас. Однако, – издевательски добавил граф, – зачем же лишать вас надежды? Всегда должен быть шанс на побег! – хихикнул он. – Фаббри, разоружите пленников.