— О, вот вы где, — говорит папа. — Уверен, вы помните президента Крейна и Брайтона.

Я киваю обоим. Брайтон определенно красивый, у него темная кожа и такие же темные

волосы. Очень жаль, но он самый настоящий идиот. Как бы я хотела, чтобы он докучал

африканской наследнице, которой, кажется, нравится его развязность, и оставил меня в покое. Я

оглядываю зал в поисках ее, и нахожу ее, разговаривающей с Квеном, азиатским наследником. Они

бы стали прекрасной парой… если бы интернациональные браки были разрешены.

Еще несколько минут мы с Ло стоим, как столбы, пока президент и Брайтон не переходят к

другой группе гостей. Я шумно выдыхаю, когда они уходят. Последнее, что я хочу делать сегодня

вечером — быть поблизости с Брайтоном. Я жду, пока они не исчезают из предела слышимости, и

наклоняюсь к Ло.

— Где остальные?

— Без понятия. Время садиться за стол.

Освещение тускнеет, и мы занимаем наши места. Ло садится за президентский стол, в то

время как я встречаюсь со своими родителями за одним из столиков Управляющих. По всему залу

разносится шепот. Древние. Атаки. Что мы планируем делать. В итоге, президент Картье встает со

своего места и движется к центру зала, готовясь обратиться к толпе.

— Спасибо вам, — произносит она, и все замолкают, чтобы слушать, — за то, что в

очередной раз присоединились к нашему торжеству с едой и танцами в этот день. Важно помнить,

что мы празднуем. Знайте, дорогие друзья, мир не гарантирован, поэтому человечество должно

постоянно процветать. И не имеет значения, сколько это будет стоить, — Все взгляды

сосредоточены на президенте, любое движение или шум прекращаются. Она с жестокостью

смотрит в толпу, и затем широко улыбается. — А теперь, давайте ужинать!

Рядом со мной папа прочищает горло, игнорируя взгляды людей, сидящих за столом. Ни

один человек в зале не упустил то, что имела в виду президент Картье, произнося речь, и папа это

знает. Я переключаю свое внимание на маму, руки которой трясутся на коленях. Это нехорошо.

Я разглядываю толпу, интересуясь, был ли приглашен Джексон как Оп-стажер, и нахожу его

рядом с Управляющими через три столика от меня. Его глаза прожигают дыры в президенте

Картье, ни разу не покидая ее. Должно быть, ему тяжело находиться в одном помещении со своей

матерью, понимая, что она не заговорит с ним, и, скорее всего, даже не узнает.

Мой взгляд падает на тарелку, и я поднимаю его только тогда, когда с кем-то разговариваю.

К счастью, я не единственная, кто загипнотизирован едой. Она такая же изысканная, как и

танцевальный зал. Тыквенный суп с ореховым экстрактом и морскими гребешками. Поджаренная

на огне кукуруза с кинзой и масляные луковые кольца поверх крабового пирога. Поджаренное

свекольное карпаччо со сливочным козьим сыром. Запеченное на гриле говяжье филе с красным

луком-шалот в карамели, картофельные палочки и белая спаржа. На вкус все это просто

изумительно, и если бы я не была сосредоточена на том, как бы меня не стошнило, я бы, в самом

деле, получила от этого удовольствие. Под конец, когда я уже не могу ничего съесть, вносят

десерт.

В тот момент, когда я отправляю в рот последний кусочек, вспыхивает свет. Входит

прислуга, чтобы разобрать столики и проводить гостей постарше на этаж ниже. Вот и настал этот

момент. У лидеров будет прекрасная возможность улизнуть на встречу незамеченными.

Мои глаза бегают вокруг в поисках Ло, а затем и Джексона, но они оба исчезли. Собрание

начнется в любую минуту, и мне кажется, будет не очень хорошо, попасть туда после принятия

решения. Я двигаюсь сквозь толпу, вовсю распахнув глаза. Свет тускнеет, а музыканты занимают

место в центре сцены. Они выглядят грубее, чем обычно. Все в кожаной — хорошо, из

искусственной кожи — одежде, с фиолетово-черными волосами и серебряными, золотыми

татуировками.

Воздух наполняется барабанной дробью, свет тускнеет, пока мы полностью не погружаемся

во мрак. Цветные огни мерцают по всему залу, и почти все направляются на танцпол, их тела

отбрасывают на стены танцующие тени. Я напрягаюсь и оглядываюсь вокруг, опасаясь, что

Джексон и Ло ушли на встречу без меня, и вдруг, чувствую прикосновение к моему плечу,

оборачиваюсь и вижу Джексона, который приложил палец к губам. Он направляет меня и

показывает жестом, чтобы я пошла влево, когда сам идет вправо.

Я прокладываю свой путь вокруг толпы по направлению к лестнице, мельком оглядываясь

назад, пока не взбираюсь на самый верх. Поднявшись туда, я встречаю Ло и Джексона, стоящих

близко друг к другу, у них обоих тяжелый тон, словно они спорят. Они замолкают, как только

видят меня.

— Постарайтесь в следующий раз делать это не так заметно, — говорю я. — Не хотите ли

поделиться со мной темой вашего разговора?

Ло нажимает на кнопку лифта.

— Мы объясним позже, так, Джек?

Джексон стреляет в него взглядом и произносит сквозь стиснутые зубы:

— Конечно.

У меня нет времени поднимать этот вопрос, потому что мы уже выходим из лифта в дом Ло.

Он машет охраннику, стоящему снаружи, и ведет нас вверх по лестнице, как будто мы идем в его

комнату, но как только мы исчезаем из вида, он ныряет влево, направляя нас к двери в конце

коридора. Он прикладывает ключ-карту, и за дверью открывается еще одна лестница. Мы

проскальзываем в открывшееся пространство и ждем, когда щелкнет дверь, закрывшись.

Лестничная клетка настолько тесная, что едва ли хватает места для двух человек, стоящих бок о

бок. Она поднимается всего на один пролет и упирается в еще одно открытое пространство, как то,

в котором мы находимся сейчас — с двумя дверями: одна с правой стороны, а другая с левой.

Предполагаю, они ведут на главный этаж, однако, от лестничной площадки отходит вниз еще один

пролет, и я не уверена, куда ведет он.

— Хорошо, — шепчет Ло. — Кому-то надо остаться здесь в качестве караульного, или

«караульной», как в твоем случае, Ари, — Он улыбается так, словно придумал умнейшую шутку

на планете.

Я закатываю глаза.

— Смешно. Итак, кто остается здесь?

— Что ж, не должен ли это сделать ты, Ло? — спрашивает Джексон. — Предполагается, что

именно у тебя есть доступ к лестничной клетке?

— Я думал об этом, но если нас здесь поймают, то будет лучше, если словят именно Ари

или меня, чем тебя.

Я могу видеть, как Джексон начинает понимать логику этого суждения, и в конечном итоге

он кивает.

— Отлично, но какой у нас сигнал тревоги?

Ло ухмыляется.

— Зачем что-то придумывать? Кричи, и мы поймем, что кто-то идет.

Джексон смотрит так, словно он готов ударить Ло, но вместо этого сжимает зубы вместе.

— В таком случае, уже идите. Поторопитесь.

Мы проходим вторую лестничную площадку и спускаемся по следующему пролету, прежде

чем я тяну Ло за руку, останавливая его.

— Что это было? — шепчу я.

— Спроси его, — Затем он прислоняет палец к губам. — Мы почти на месте.

Ло спускается на носочках по последнему лестничному пролету, который заканчивается

еще одной площадкой. Внизу три двери: справа, слева, и прямо перед нами двойная дверь. Он

проводит ключ-картой возле двойной двери и проводит меня в личный кабинет президента Картье.

Комната погружена во мрак, горит только несколько крошечных лампочек, и хотя здесь нет никого

кроме нас, я все равно не могу избавиться от холодка, пробегающего по позвоночнику. Это

слишком рискованно.

Ее офис напоминает кабинет отца — вокруг трех стен выстроены книжные полки, четыре

окна. Напротив окон находится огромный стол из красного дерева с подходящим к нему стулом,

сделанным из того же материала и располагающимся прямо перед ним. Помимо стола в кабинете