Достойный сожаления вид немощи короля Пайбио породил беспокойство в рядах нашего войска, и, чтобы успокоить его, я объяснил им во время пира, что мы идем через край чудес. Я рассказал им знаменитую историю о погружении Гвина маб Нудда и его Дикой Охоты на крыльях ночного ветра и бури в реку Гуи, что текла по соседству, а еще поведал о зачарованном острове на реке, об Инис Эрддил, где дочь Пайбио Эрддил и ее новорожденное дитя вышли невредимыми из пылающего костра.
Кроме того, я объяснил им, что мы лишь в двух днях пути от блистательного города Каэр Лойв, у стен которого все время слышны стоны и плач. Эти стоны и плач — скорбь Мабона маб Модрона, одного из Трех Прославленных Узников Острова Придайн. Но все же ужаснее звук ссоры Двух Королей Хаврен, там, где море набрасывается на реку, а река — на море двумя валами, столь же огромными, как те, что в конце времен поглотят этот мир. Брызги их заслоняют солнце, а рев перекрывает вопли чаек, когда Два Короля сшибаются в схватке, наступая и отступая, как разъяренные быки. И так идет с начала мира до наших дней.
Мои слова подняли дух и разбудили любопытство и королей, и племен Кимри, что встали рано поутру и горели нетерпением выступить. Мы шли по стране низких холмов и красивых лесов, пока не спустились в широкую плодородную долину Хаврен. Но хотя солнце ярко освещало наше храброе войско и острия копий сверкали ярко, как светильники, в каждом сердце таились страх и недобрые предчувствия. По правую руку от нас на много миль тянулся огромный темный лес, непроходимый и дикий, на который люди то и дело посматривали с содроганием в душе и страхом. Безграничный и незнаемый, он простирался за угрюмые холмы, возвышавшиеся на горизонте, и в его долины и чащи не проникал солнечный луч или птичье пенье.
Как движущаяся роща, шли мы по мрачным краям леса, поскольку не было ни единого воина, который не нес бы с собой ветку рябины, чтобы отвести от себя зло этого места. Об этом лесе, Коэд Маур, я ничего на рассказывал, да мне и не было в том нужды. Кто на Острове Придайн не слышал страшных историй о его злобных обитателях, смертоносных тварях, живущих под разбитыми скалами, в смрадных болотах и в колючих зарослях?
По запутанным его тропам несется в лунном свете олень с единственным рогом на лбу, длинным, как копье, и острым, как самый острый меч. И любое существо, которое попадается ему на пути, он убивает, а все лесные озерца он выпивает досуха, и оставшиеся рыбы лежат в иле, разевая рот, и задыхаются. В пещере на кривом холме живет Адданк, а ко входу в нее ведет полоса выжженной травы и сломанных кустов, отмечая путь, которым гигантская туша ползет на добычу и грабеж. У зева пещеры лежит пятно отравленной земли, на котором ни травинки не растет — такова сила ядовитого, смрадного дыхания Адданка.
Несть числа тварям, гадам и хищникам, населяющим этот лес. Есть среди них и создания, подобные видом женщинам и мужчинам, не с которыми ни мужчина, ни женщина не захотели бы повстречаться. Это Черный Человек из Каэр Исбидинонгил, чьи заклятья, как говорят, превратили в давние времена богатое королевство в поросшие лесами пустынные земли, которые Кимри и сейчас обходят стороной. Но страшнее всего Девять Ведьм из Каэр Лойв, дочери Ведьмы из Истивахау. В кроваво-алых одеждах, с окровавленными трезубцами, они — мука Острова Придайн, и зло их гнусных заклятий известно от Пенвэда до Пенрин Благаон. До прихода Передура Стальная Рука останутся они порчей на прекрасном лике земли, исходящей из пещеры Ифферна.
Но есть в этом лесу одно чудо, известное лишь мне одному, и это — Замок Чудес, который находится в самом его сердце, как паук в паутине. Не живут люди в его просторных залах, лишь ветер гуляет по темным коридорам и шелестит гобеленами на стенах. В самом укромном чертоге этой твердыни находится зачарованная доска для гвиддвилла, фигурки которой век за веком играют сами по себе, решая судьбы королевств. И фигурки, которые побеждают, издают клич, достигающий моего слуха, слабый и тонкий, как крик летучей мыши, будь я даже на проклятом Хребте Эсгайр Оэрвел в Иверддон.
После долгих часов быстрой езды тень, лежавшая на нашем воинстве, ушла, снова запели менестрели, а принцы Эльфин и Рин вернулись к своей веселой похвальбе. Холмы и великие леса были позади, и самое могучее воинство, которое только видели в Придайне со времен Призыва Ирпа Ллуиддога, во времена Кадиало маб Эрина, спустилось в роскошную Долину Хаврен. Велика была радость и громок был смех королей и племен Кимри при виде этого. Не надо было в этом богатом краю пасти скот на горных пастбищах, поскольку каждый луг давал зеленой травы и красного клевера столько, что хватило бы всему скоту Острова Придайн, каждый буковый лес давал в изобилии корма для широкоспинных, черных, как жуки, свиней, что часто посещали их приятную сень, а в чашечках калужниц множество пчел собирало свою дань, жужжа на своем весеннем пиру в солнечных королевских залах Дифрин Хаврен.
Над всем этим гуденьем пчел и приятным мычаньем коров поднимался голос дрозда, выводящего трели в зарослях; веселые звуки взлетали туда, где в вышине пели жаворонки. И как земля и все ее создания веселились в эту пору кинтевина, так и благочестивые монахи в монастырях по всей стране пели священные псалмы и били в колокола, чей чистый звон струился по волнам веселого ветра. Это была гармония всего живого в этом краю, слияние всех девяти элементов, мелодия, что словно звенела со струн Арфы Тайрту, мировой лиры.
Все громче становился смех воинов, и все сильнее ликовали они, глядя на испещренные солнцем луга и окаймленные ивами ручьи, за которыми серебрилась могучая Хаврен, змеясь по зеленой долине и сверкая в молчаливой силе своей, как Адданк Бездны. Священная Река! Из источника на широкой груди высокой снежной вершины Пимлимон берет она свое начало, из источника на стыке миров, что смотрит на Западное Море. Оттуда по ущельям и порогам прыгает она очертя голову, как какой-нибудь принц Рин или Эльфин, пока не вырывается из холмов на широкую равнину Поуиса, Рая Придайна. Под поросшей яркими кустами вершиной Динллеу она делает изгиб — там, где восседает бог, и там, где я спустился ради ужасного испытания в Бездну Аннона. Там она изгибается к югу, сильная и могучая, под стать королю Мэлгону Гвинеддскому, и милосердная, под стать королю Брохваэлю Поуисскому. И как короли со своим войском спустились в долину, чтобы восстановить Монархию Придайна, так и прекрасная Хаврен величаво течет, чтобы влиться в широкое море, серебряное море Хаврен, на которое взирает из своего храма Нудд Серебряная Рука. Мила ему игра чаек в брызгах морских на ветру.
Гордо скакали по плитам широкой дороги кони воинов Придайна, топоча копытами и позвякивая сбруей. Весело распевали их всадники, их золотые гривны и фибулы блестели в полуденном сиянии прекрасной Дифрин Хаврен. Отважно пели трубы, грозно звенели мечи, копья и белые щиты! Не для воинства Кимри был широкий мост, пересекавший реку у цитадели. Они пустили своих коней вплавь через чистую воду, дабы смыть с себя недобрые чары, исходившие от зловонных испарений угрюмого леса Девяти Ведьм Клэр Лойв.
Мой конь попятился и чуть не сбросил меня, когда мимо пронеслись во весь опор два всадника. Я рассмеялся, узнав Рина и Эльфина, которые гнали своих коней быстро, словно оленей, споря, кто первым войдет в реку. Полоса леса впереди сразу же скрыла из виду упрямых юношей, а я продолжал ехать спокойной рысью рядом с моим другом Руфином, который проводил не слишком довольным взглядом быструю скачку принцев.
Я был уже готов подшутить над его чрезмерными упованиями на дисциплину среди солдат, которых он сам пренебрежительно называл «федератами», но тут и мы, в свою очередь, выехали из рощицы. К нашему удивлению, принцы ожидали нас там, отведя коней на зеленую траву у дороги. Услышав топот копыт, они отчаянно замахали, подзывая нас к себе. Оба были юны годами, но по силе — мужи, и их острые глаза ясно увидели что-то важное на нашем пути.
Руфин сразу же повернул коня налево и крикнул вождю позади нас, чтобы тот приказал остановиться и позвал королей. Стоя вместе с принцами и мной у опушки леса, трибун смотрел на белую дорогу впереди, прикрывая глаза от лучей встающего солнца. Взяв его за локоть, принц Эльфин обратил его внимание на то место, где в ленивой мощи раскинулся светлый Каэр Лойв едва ли в двух милях от излучины Хаврен Это была могучая твердыня — с белыми стенами, высокими башнями и огромными залами разной величины, расписанными яркими цветами, с громадными окованными медью вратами, красными черепичными крышами и блестящими застекленными окнами — под стать тому дворцу, который император Максен Вледиг видел во сне в своем дворце в Ривайне.
