— Я буду говорить с тобой так, как пожелаю.

Англичанин начал доставать винтовку из чехла.

Карсон ударил своего коня пятками по бокам и метнулся вперед. Най, который этого не ожидал, выхватил оружие и попытался его развернуть. Роско налетел на Муэрто, и глава службы безопасности съехал в своем седле набок; одновременно Карсон бросил поводья, обеими руками схватился за дуло и резким рывком вниз обезоружил Ная.

Не спуская с него глаз, Карсон открыл затвор, достал обойму и бросил на песок. Затем он вытащил изо рта жевательную резинку и засунул в патронник. Закрыл затвор и швырнул винтовку как можно дальше вниз по склону холма.

— Никогда больше не угрожай мне оружием, — тихо проговорил он.

Най сидел на своем коне и тяжело дышал, его лицо стало пунцовым. Он двинулся туда, куда упала винтовка, но Карсон пришпорил своего коня и встал у него на пути.

— Для англичанина ты довольно грубый сукин сын, — сказал он.

— Она стоила три тысячи долларов, — ответил Най.

— Тем более не следовало размахивать ею перед носом у других людей. — Ученый кивком указал на склон холма. — Если ты попытаешься воспользоваться своим оружием прямо сейчас, оно даст осечку и ты лишишься своего симпатичного хвостика. А к тому времени, когда ты его вычистишь, я уже буду далеко.

Наступило долгое молчание. Лучи вечернего солнца преломлялись в глазах Ная, придавая им диковинный золотистый цвет. Глядя в них, Карсон понял, что огненные точки — вовсе не игра света; глаза начальника службы безопасности были красноватого оттенка, как будто в них горело пламя тайной одержимости.

Не говоря больше ни слова, Карсон развернул Роско и рысью поскакал на север. Через несколько минут он остановился и оглянулся. Най продолжал неподвижно сидеть на коне и смотреть ему вслед — черный силуэт на фоне песчаного холма.

— Следи за своей спиной, Карсон! — донесся до него далекий голос.

Ученому показалось, что он услышал странный смех, который долетел до него по пустыне, прежде чем его унес ветер.

Портативный проигрыватель CD-дисков, разобранный на двадцать или тридцать деталей, стоял на экземпляре «Уолл-стрит джорнал», разложенном на белом столе в диспетчерской. Над ним склонился человек в потертой футболке, являя собой картину полной сосредоточенности. Надпись на футболке «Посетите прекрасную Советскую Грузию» дополняло изображение мрачного, похожего на крепость правительственного сооружения, олицетворения сталинской архитектуры.

Де Вака стояла у стены в безупречно чистой диспетчерской и пыталась понять, что означает надпись на футболке — возможно, это шутка?

— Ты говорил, что никогда не чинил раньше плееры, — немного нервничая, сказала женщина.

— Да, — не поднимая головы, пробормотал человек в футболке.

— Но тогда как ты…

Она не закончила предложение. Человек снова что-то пробормотал и вытащил чип из платы пластиковым пинцетом.

— Хм, — сказал он и рассеянно бросил его на газету. Затем при помощи пинцета достал следующую деталь.

— Слушай, может, не стоит? — спросила де Вака.

Мужчина окинул ее взглядом из-под очков с толстыми линзами, которые сползли почти на кончик носа.

— Но я же его еще не починил, — запротестовал он.

Де Вака пожала плечами, уже жалея, что принесла плеер Павлу Владимировичу. Хотя ей сказали, что он гений в области техники, она не нашла подтверждения этим словам. К тому же он сам признался, что до сих пор в жизни не видел проигрывателя CD-дисков, не говоря уже о том, чтобы их чинить.

Владимирович тяжело вздохнул, уронил второй чип, плюхнулся на стул и поправил очки.

— Он сломанный, — объявил он.

— Я знаю, — сказала де Вака. — Именно по этой причине я принесла его тебе.

Он кивнул и жестом указал ей, чтобы она села.

— Ты можешь его починить или нет? — спросила она, продолжая стоять.

Он опять кивнул.

— Да, не волнуйся. Я могу чинить. Проблема в чипе, который контролирует лазерный диод.

Де Вака села.

— А новый у тебя есть? — спросила она.

Владимирович кивнул и потер вспотевшую шею. Затем он встал, подошел к шкафу и вернулся с маленькой коробочкой, из-под открытой крышки которой выглядывали зеленые электронные платы.

— Я сейчас собирать назад, — сказал он, снова кивнув.

Де Вака наблюдала за тем, как Павел начал лихорадочно вытаскивать детали из коробки. Меньше чем через пять минут он собрал проигрыватель. Включил в сеть, вставил диск, который принесла де Вака, и стал ждать. Из динамиков завопили «Б-52».

— Охо-хо! — вскричал мужчина и выключил плеер. — Как некультурно! Что за шум! Он, наверное, еще сломан.

И громко расхохотался над собственной шуткой.

— Спасибо, — сказала де Вака, очень довольная. — Я включаю его почти каждый вечер. Я уже решила, что мне придется провести остаток своего срока здесь без музыки. Как тебе это удалось?

— Вот, здесь много лишних деталей от разных механизмов и приборов, — ответил Павел. — Я использовать один из них. Ничего особенного, у тебя очень простая маленькая машинка. Не то что эти!

Он с гордостью махнул рукой, показывая на ряды пультов управления, электронно-лучевых экранов и консолей.

— А что они делают? — спросила де Вака.

— Много чего! — вскричал он и бросился к стене с электронными приборами. — Вот этот контролирует ламинарный воздушный поток. Здесь — потребление воздуха, печью управляют вот эти приборы. — Он махнул рукой куда-то в сторону. — А тут охлаждение.

— Охлаждение?

— Да. Тебе бы не понравилось, если бы внутрь попадал воздух, температура которого тысяча градусов Цельсия! Нужно охлаждать воздух.

— А почему просто не засасывать свежий воздух?

— Чтобы засасывать свежий воздух, нужно выпускать старый. Никуда не годится. Это закрытая система. Мы — единственная лаборатория в мире, где есть такая. Еще со времен военных дней, когда автоматика посылала горячий воздух на пятый уровень.

— Ты уже говорил про автоматические устройства, — сказала де Вака, — не помню, чтобы я про них слышала.

— Это для тревоги нулевой степени.

— Нулевой степени не существует. Худшее, что может произойти, — это первая степень.

— В те времена было. — Он пожал плечами. — Может, террористы на пятом уровне, может, несчастный случай с тотальным заражением. Направить на пятый уровень тысячеградусный воздух, чтобы произвести полную стерилизацию. И не только. Взорвать все как следует. Бум!

— Понятно, — немного неуверенно сказала де Вака. — А случайно она не может включиться, эта тревога нулевой степени?

Павел хихикнул.

— Невозможно. Когда гражданские сменили военных, системы дезактивировали. — Он махнул рукой на ближайший компьютерный терминал. — Заработает, только если снова включить.

— Хорошо, — с облегчением проговорила де Вака. — Я бы не хотела зажариться заживо только потому, что кто-то тут нажмет случайно не на ту кнопку.

— Правильно, — проревел Павел. — Снаружи и так достаточно тепло, чтобы добавлять жара, нет? Жарко, — добавил он по-русски и покачал головой, задумчиво глядя на газету.

Неожиданно он напрягся, взял последнюю страницу «Джорнал» и ткнул в нее пальцем.

— Видишь это? — спросил он.

— Нет, — ответила де Вака и посмотрела на колонки мелких цифр.

Она подумала, что он, возможно, украл газету из библиотеки «Маунт-Дрэгон», которая выписывала примерно дюжину газет и журналов, недоступных в онлайн-режиме. Они были единственными печатными материалами, разрешенными в комплексе.

— Акции «Джин-Дайн» снова упали на полпункта! Знаешь, что это значит?

Де Вака покачала головой.

— Мы теряем деньги!

— Теряем деньги? — спросила де Вака.

— Да. Тебе принадлежат акции, мне принадлежат акции, и они упали в цене на полпункта. Я теряю триста пятьдесят долларов! А что я мог сделать с этими деньгами!

Он закрыл голову руками.

— Но разве этого не следовало ожидать? — спросила де Вака.