— Обещаю, доктор Барт, мы так и сделаем, — заверил его Фосси.

— Спасибо, Ллойд, — ответил Барт и слегка поморщился.

Теперь Фосси в этом был уверен.

— Что-то не так? — тут же спросил он.

— Мои плечи, — сказал Барт. — Ничего страшного, просто немного болят оттого, что они прижаты к носилкам.

Фосси колебался всего одно короткое мгновение. Действие пи-си-пи, а также в основном халдола уже прекратилось. Но главное, что Барт смотрел на него совершенно спокойными глазами. В них не было внутренней нервозности, которая появляется, когда пациент только притворяется нормальным.

— Давайте я сниму ремни на груди, и вы сможете сесть, — сказал он.

Барт с облегчением улыбнулся.

— Огромное спасибо. Надеюсь, вы понимаете, я не хотел вас об этом просить. Я же знаю правила.

— Простите, что не сделал этого сразу, доктор Барт, — ответил Фосси, затем наклонился над ремнями и дернул застежку.

Он разберется с этой комедией, сделав несколько телефонных звонков. А затем скажет пару ласковых слов врачу «скорой» из Центрального госпиталя Альбукерке. Ремень был затянут очень туго, и он собрался позвать на помощь Уилла, но потом решил, что справится сам. Уилл всегда и во всем придерживался инструкций.

— Так намного лучше, — заявил Барт, осторожно сел и обхватил себя руками, а затем принялся шевелить плечами, чтобы размять мышцы. — Вы даже не представляете, что такое неподвижно лежать в течение нескольких часов. Мне уже пришлось это испытать, я лежал десять часов после ангиопластики. Настоящий ад.

Он подвигал затянутыми ремнями ногами.

— Нам нужно будет сделать несколько анализов, прежде чем мы вас отпустим, доктор, — сказал Фосси. — Я сейчас приглашу дежурного психиатра. Если только вы не хотите сначала немного отдохнуть.

— Нет, спасибо, — ответил пациент и, подняв руку, потер сзади шею. — «Сейчас» меня вполне устроит. Как-нибудь, когда мы все вернемся домой, на восток, вы должны прийти к нам на обед и познакомиться с Амико.

Его рука потянулась к щеке, поползла вверх. Стоя около носилок, Фосси делал записи в карточке и неожиданно услышал резкий вдох, затем словно скрежет спички по коробку. Он повернулся и увидел, что Барт сдирает марлевую повязку со своего виска.

— Видимо, вы поранили голову во время аварии, — сказал врач и резко захлопнул папку. — Мы вам сейчас сделаем новую повязку.

— Бедный Альфа, — пробормотал Барт, который не сводил глаз с окровавленного бинта.

— Что вы сказали? — спросил Фосси и шагнул вперед, чтобы взглянуть на рану.

Франклин Барт неожиданно подскочил вверх и ударил головой в подбородок врача, а потом повалился на носилки. Передние зубы Фосси вонзились в язык, когда он отскочил назад, рот наполнился теплой жидкостью.

— Бедный Альфа! — кричал ученый, пытаясь сорвать ремни на щиколотках. — БЕДНЫЙ АЛЬФА!

Фосси упал, отполз на безопасное расстояние и принялся звать на помощь Уилла, но его слабые стоны захлестнула волна громких воплей. Хартанг ворвался в палату, когда Барт снова сильно дернулся и повалился вместе с носилками на пол. Он размахивал руками, щелкал зубами, пытался высвободиться из ремней.

Все происходило стремительно, но врач начал немного успокаиваться. Он видел, как Уилл и санитар сражаются с пациентом, пытаясь поправить носилки. Человек рвал зубами собственные запястья, дергая головой, словно собака, которая схватила кролика, и неожиданно на очки санитара, точно табачная слюна, брызнула кровь. Они прижали руки Барта к носилкам, с силой фиксируя извивающееся тело и стараясь застегнуть толстые ремни. Одновременно Уилл дотянулся до кнопки сигнала тревоги. Но крики продолжались, Фосси знал, что так и будет.

Снова застряв на светофоре, Ги Карсон посмотрел на часы на приборной доске. Он опоздал на работу, во второй раз за неделю. Впереди, через Эдисон, Нью-Джерси, тянулась федеральная автомагистраль номер один, похожая на страшный сон. Загорелся зеленый свет, но, когда Карсон подъехал к перекрестку, снова включился красный.

— Вот черт! — выругался Карсон и хлопнул ладонью по приборной доске.

Он наблюдал за тем, как дождь стекает по ветровому стеклу, и слушал тихое шуршание «дворников». Перед ним горели бесконечные огни стоп-сигналов, которые указывали на то, что движение опять застопорилось. Он знал, что никогда не сможет привыкнуть к жутким пробкам и к бесконечному дождю.

Мучительно медленно поднимаясь на холм, Карсон видел всего в полумиле впереди ослепительно белый фасад комплекса «Джин-Дайн», который базировался в Эдисоне; шедевр постмодернизма, возвышающийся над зелеными лужайками и искусственными прудами. Где-то там затаился Фред Пек.

Карсон включил радио, и машину наполнил пульсирующий грохот «Gangsta Muthas». Он принялся крутить ручку настройки, и сквозь помехи проник голос Майкла Джексона. Карсон с отвращением выключил приемник. Некоторые вещи даже хуже, чем мысли о Пеке. Почему в этой дыре нет приличной станции, которая передавала бы песни в стиле кантри?

Когда он вошел, в лаборатории кипела жизнь, Пека нигде не было видно. Карсон натянул халат на худое тело и сел за свой терминал, зная, что время прихода автоматически будет отправлено в его личный файл. Если случилось чудо и руководитель заболел, он все узнает, когда вернется. Если, конечно, не умрет. Да, об этом стоит подумать. Он выглядит так, словно у него вот-вот случится сердечный приступ.

— О, мистер Карсон, — послышался у него за спиной насмешливый голос. — Как мило с вашей стороны почтить нас своим присутствием сегодня утром.

Карсон закрыл глаза, сделал глубокий вдох и только затем обернулся.

Дряблое тело его начальника окружал ореол флуоресцентного света. На коричневом галстуке Пека остались следы яиц всмятку, которые он ел на завтрак, а обвислые щеки еще не приобрели естественного цвета и были красными после бритвы. Карсон выдохнул через нос, но потерпел сокрушительное поражение в борьбе с тяжелым ароматом «Олд спайс».

В свой первый день в «Джин-Дайн», одной из выдающихся компаний, которая занималась биотехнологиями, Карсон испытал потрясение, когда обнаружил, что его там поджидает Фред Пек. За прошедшие с тех пор восемнадцать месяцев начальник делал все, что было в его силах, чтобы загружать Карсона самой грязной лабораторной работой. Ученый полагал, что это связано с тем, что Пек имел степень магистра, полученную в университете Сиракуз, а он сам — доктора в Массачусетском технологическом институте. Возможно, Пек просто не любил выходцев с юго-запада.

— Извините за опоздание, — сказал он, надеясь, что его голос звучит искренне. — Я застрял в пробке.

— В пробке, — сказал начальник так, словно впервые слышал это слово.

— Да, они изменили маршруты движения… — начал Карсон.

— Изменили маршруты, — повторил Пек, передразнивая западный говор своего подчиненного.

— Я хотел сказать, что они разворачивают машины у шлагбаума в Джерси…

— Понятно, шлагбаум, — проговорил Пек.

Карсон замолчал.

Начальник откашлялся.

— Движение в Нью-Джерси в час пик. Судя по всему, для вас оно стало неожиданным потрясением, Карсон. — Он скрестил на груди руки. — Вы чуть не опоздали на совещание.

— Совещание? — удивленно переспросил тот. — Какое? Я не знал…

— Разумеется, вы не знали. Я и сам только что о нем услышал. Кстати, это одна из причин, по которой вы обязаны приходить на работу вовремя.

— Да, конечно, мистер Пек, — сказал Карсон, встал и последовал за начальником мимо лабиринта одинаковых кабинок.

За мистером Фредом Пеком-дубом. Сэром Фредериком Пеком-салом. Карсону отчаянно хотелось врезать жирному наглецу. Но здесь так не принято. Если бы этот тип был управляющим на ранчо, он бы уже давно валялся в грязи.

Пек открыл дверь с надписью «Зал видеоконференций номер два» и знаком велел подчиненному войти. Только окинув взглядом большой пустой стол, Карсон сообразил, что он все еще в своем грязном лабораторном халате.