Главным предметом в моей школе, которая, само собой, располагалась на территории нашего же селения, была теория хищности. Каждый учебный день мы с одноклассниками два часа усердно слушали и запоминали все о них, о тех, кто поедал плоть других живых существ. И иногда даже плоть друг друга.

Я знаю все об их одежде — непонятных мне грубых шкурах, выкрашенной в яркие цвета звериной коже, о шипах на их куртках и ремнях, предназначенных не только для запугивания других хищных особей, но и активно применяющихся в драках и убийствах. А самые лютые из них смазывали наконечники шипов ядом разных животных для того, чтобы в схватке с противником их единственный точный удар локтем или коленом стал решающим и последним.

Мы, веги, не деремся никогда. Ну, какой, скажите мне, в драках смысл? Мы уважаем чужое мнение, помогаем друг другу, любим и ценим каждого члена нашего общества. У нас есть четкая иерархия, есть три выборных правителя, единогласным решением которых принимаются принципиально важные для нашего селения, маленького города в большом конгломерате, решения. Я не знаю, оптимальна ли наша система правления, но она исправно работает. И мы все ее уважаем, как, вероятно, уважали бы и любую другую, так или иначе учитывающую мнение каждого члена общества, ведь мы миролюбивы и открыты ко всему новому. Мы не хищники.

В их обществе нет прав и свобод. Есть только жесткие указания, за нарушение которых следует немедленная смерть или заключение. Нам объясняли, что они, словно звери, понимают единственный язык — язык силы, тогда как мы просто не способны на нем разговаривать.

Нашу машину на безумных скоростях обгоняли другие, дизельные.

— Неужели хищники не осознают, как опасно подобное движение?

Папа угрюмо покачал головой.

— У них отсутствует инстинкт самосохранения, и, вероятно, стремление жить. Скорее всего, внутренне эти звери ощущают, что в чем-то поступают неправильно. Они ненавидят их собственный мир, но продолжают делать все для того, чтобы он стал еще хуже. Такова их суть.

Я взглянула в зеркало заднего вида и встретилась с встревоженными глазами отца. Никогда кроме тех редких случаев, когда мы выезжали в большой город, я не видела его таким взволнованный и напуганным. Наверное, единственными, кого опасался папочка, были они. Наверное, то были просто наши инстинкты — инстинкты травоядных остерегаться и держаться подальше от хищных особей.

В их мире есть жестокая полиция, которая обеспечивает правление лидеров — тех, кто насильно захватил власть в городах. Они действуют жестко и без разбора. Они могут убить на месте любого, того, кто им не нравится. Но точно так же может поступить и каждый хищник.

Официально в их мире запрещено оружие. Не сомневайтесь, оно есть у каждого. И многие из них открыто его носят для того лишь, чтобы знали: с ними лучше не связываться.

— Покупаем лекарства и уходим, — отец припарковал машину в самом углу практически полностью заполненной стоянки и достал пистолет.

У нас в их городе особые права — нам разрешается носить оружие, и даже покупать продовольствие и медикаменты за наши деньги. Зачем они селят нас в самых центрах своих мегаполисов? Мы им нужны.

Мы выполняем большую часть работы за них — выращиваем для хищников овощи (да, иногда они тоже едят овощи, странно, не находите?), шьем им одежду, разумеется, из экологических тканей и материалов, производим мебель из древесины. Они занимаются тем же, вот только используют странные материалы — кости и когти, шкуры и кожи, даже зубы и глаза тех, кого поедают. Рассказала и меня передёрнуло. Как такое возможно?

Мы вышли из машины и направились в сторону крупного торгового центра, расположенного на нескольких первых этажах высокой гостиницы. Внезапно позади нас раздался гонг. Я впервые слышала этот звук, но много о нем читала. Я не сдержалась и повернула голову для того, чтобы увидеть их черную церковь и ее служителя, оповещавшего хищников о том, что совсем скоро начнется ритуал.

Жертвоприношение — их главная месса.

Папа потянул меня за руку.

— Тебе не следует на это смотреть!

Да я и не хотела. Но пытливый разум, будто магнитом, притягивало то дико кричащее животное, которое вели на заклание.

Мы проходили мимо кучки мотоциклистов. Кажется, их называют байкерами. Я как вкопанная остановилась посреди паркинга и, разинув рот, стала пялиться на них.

Эти молодые хищники были дикие и необузданные, словно, созданные матушкой природой для того, чтобы охотиться на животных и на нас, миролюбивых вегов. Их самки казались мне почти голыми, хотя на них и была одежда. Рваные безобразные юбки и мини-шорты, ультракороткие топы и обрезанные под грудью куртки, — все это выглядело нелепо и завораживающе. Неудивительно, что самцы не сводили с них своих хищных, похотливых взглядов, а их руки то и дело касались обнаженных участков кожи женщин в самых бесстыдных местах.

Внезапно меня заметили. Хорошо, что не пристрелили на месте. Сразу несколько насмешливых взглядов метнулись в мою сторону.

— Эй, детка, иди к нам!

— Мы научим тебя плохому!

Отец уже тащил меня, невероятно смущенную, покрасневшую и опустившую глаза, в сторону магазинов. Мама тихо корила за мою невероятную глупость.

Все внутри бурлило от накала эмоций. То, что я увидела там, возле их сумасшедшего транспорта (мотоциклов) было верхом безумия. Но я не могла оторваться.

Незаметно для отца я бросила еще один взгляд в сторону байкеров, на этот раз ни на секунду не замедляя шаг. Они уже забыли обо мне, во всю придаваясь своим греховным развлечениям. Внезапно я увидела его. Мужчина лет двадцати пяти, высокий темноволосый хищник смотрел прямо на меня. Его дикий взгляд переместился с моей серой закрытой одежды на залитое краской лицо. Мы встретились глазами. БОЖЕ. МОЙ.

Сердце затрепетало, ладони вспотели. Я забыла, как следует дышать. Конечно, в тот же миг я потупила свои непокорные глаза. Я больше никогда не взгляну ни на одного хищника! Ни-ког-да!

Его страшный, страстный, завораживающий взгляд стоял передо мной. Его темные волосы, в невероятном беспорядке торчащие в разные стороны и лютые татуировки с изображением окровавленных морд диких зверей, выглядывающие из-под белой майки, так и кричали мне в спину: «Посмотри на меня еще раз».

БОЖЕ. МОЙ.

И у самого парапета я сделала это снова. Он так и не отвел от меня свой взгляд. Как можно быть таким наглым? Скажите мне, как? Своими лютыми глазами хищник пронзал меня насквозь таким образом, будто желал растерзать меня прямо там, между машин, на глазах у его сородичей и моих родителей.

Я вбежала внутрь торгового центра и больше не отрывала взгляда от носков своих сапог, следуя за спиной и по пятам моего отца.

Когда мы вышли из здания гостиничного комплекса, байкеры исчезли. Я лежала на заднем сиденье автомобиля и рассеянно глядела в потолок. Родители были довольны — они сочли мое поведение признаком отсутствия желания вновь увидеть отвязный мир хищников. Они ошиблись. Я снова и снова воскрешала в памяти сцену на парковке и не сомневалась: те дикие особи, которые заметили меня там, давно забыли о моем существовании. Но я буду помнить их всегда. И его.

Доводилось ли вам встречать кого-либо настолько притягательного, что вы сразу понимали: вам не быть с ним никогда? Тот хищник, я не сомневалась в этом, был именно таким существом. Мне казалось, стоило ему захотеть, любая их самка с радостью бы отдала ему себя. Скорее всего, и женщины-веги тоже. Про себя я возносила хвалу богам за то, что в наших селениях не было подобных мужчин, тех, ради близости с которыми мы, не задумываясь, могли пожертвовать всем.

Тогда я еще не знала, что если ты считаешь себя не достойным чьего-либо внимания, можешь не сомневаться — он твоя судьба.

В окне мелькнул знакомый бетонный забор и пункт пропуска. Приехали. Вооруженный охранник вышел из своей будки и заглянул в салон. Яркий луч его маленького фонарика скользнул по нашим лицам.