– Выходил из такси, услышал объявление, что вы отправляетесь и побежал. У кассы очередь была, думал, не успею и сразу к вам. Надеялся договорится, – со смущенной улыбкой пояснил я. Мне с этим действительно повезло.
– Ничего, главное успели, – невольно улыбнулась та в ответ.
Сразу же расплатившись, я был провожен до пустого купе и, получив постельное белье, стал устраиваться. С принесенным проводницей чаем я доел бутерброды, что приготовила мне мама всего восемь часов назад и, посмотрев по трофейным часам, что носил в кармане брюк, сколько времени и, достав небольшой пенал с инструментом, стал вскрывать их. Как я и думал часики были не простые. Маячка не было, как я надеялся, до такого тут еще не доросли, но нишу для микропленки нашел. Подумав что надо будет избавится от них при первой же возможности, я собрал часы как было и стал укладываться спать. Раздевшись и сняв с лодыжки трофейную кобуру с маленьким пистолетиком (убрав их под подушку), я укрылся одеялом и уснул на нижней полке купе.
Из Москвы мы отбыли в одиннадцать часов ночи, а в Ленинград прибыли в девять утра.
Поправив лямки сидора, я спустился на перрон и направился в сторону вокзала. С местным шпионом, Алексом Турьнье нужно было разобраться как можно быстрее. Наши не дураки, и могут связать одно к одному, хоть и им понадобится на это время.
Хотя, если дойдет до Рощина, то он наоборот уберет группы слежки от клиента, чтобы я работал спокойно. Но думаю пока можно не напрягаться, вряд ли мне кто помешает, кроме самого клиента.
На вокзале я все также воспользовался чисто народным транспортом, то есть троллейбусом, доехав на нем до третьей по счету остановки и уже там поймав частника, поехал к гостинице 'Россия' (ага, та самая), где и жил нужный мне клиент.
Два с половиной года я в ней не был, но вот предугадать опознают ли служащие скандального постояльца, не мог. Значит что? Нужно сменить имидж, то есть переодеться. А то у меня простая одежда, кстати, уже примелькавшаяся. Пора ее менять. Но сперва позвоним и узнаем на месте ли постоялец гостиницы. Я провел тот же фокус, как и с Криссом.
Позвонив с ближайшего телефон-автомата я с удивлением узнал, что вчера утром постоялец с такими данными был увезен скорой в горбольницу с острым приступом аппендицита, где до сих пор и находится. И если брату их постояльца так нужно, то они могут дать адрес больницы. Мне было нужно, и я его получил.
– М-да, мне это во благо или нет? – задумчиво пробормотал я.
Вполне возможно, что британца взяли наши. А что там трудного? Сыворотку в еду и вот он мучается с животом с очень похожими симптомами как от аппендицита, и все, он изолирован в больнице. А может его там и нет, и лежит в кровати двойник из конторы. Черт его знает.
Почесав затылок, я направился к ближайшему железнодорожному вокзалу. Это был Витебский вокзал. Там я оставил сидор в ячейке камеры хранения и направился на такси к нужной больнице.
В течение часа покрутившись вокруг нее, я не нашел топтунов и машин наблюдения.
Вполне возможно, что используются помещения вокруг больницы. Квартиры в домах, например.
Пообедав в небольшой столовой неподалёку от больницы и прикинув свои шансы, я направился к служебному входу. Он не был закрыт, более того меня никто не тормознул. В помещении для медперсонала я разделся, повесил дубленку к другой одежде служащих и, надев халат, застегнулся, проверил ровно ли сидит шапочка и направился в нужно отделение. Мне нужно было хирургическое. По определению именно там должен был находится больной. В хирургии было тихо и спокойно, заметив что медсестра куда-то заторопилась я прошел к ее посту и, взяв журнал, пролистав, нашел нужного мне больного в отдельной палате. Кстати фамилия британца была записана с двумя ошибками.
Повесив на шею стетоскоп что лежал на посту медсестры и, встав направился к нужной мне палате. Правда, сообразив, что медсестра зашла именно сюда, прошел мимо и дошел до туалета. Судя по запаху, там была еще и курилка.
Просто так слоняться было некомильфо, привлеку внимание. Хотя много народу кроме санитарки, что начала мыть полы, дежурной медсестры и немногочисленных гуляющих больных, не было. Присев на скамейку, я стал ожидать, когда медсестра покинет палату. Та это сделал довольно быстро. Судя по блестящему боксу в ее руках, она ставила укол больному.
На меня она глянула мельком, вполне возможно приняла за студента-практиканта, хотя сейчас как раз был не сезон. Когда девушка скралась в другой палате, проводя процедуры, я еще раз внимательно осмотрелся, может, наблюдатель укрыт среди больных и скользнул в палату Турьнье.
Несомненно, это был тот кто мне был нужен. Бледное лицо, полузакрытые глаза. Да и описание было полностью схоже.
– Ну здравствуй хрен горбатый, – пробормотал я и прикрыв дверь направился к британцу.
Поворачиваясь на пятках я невольно создал скрипучий звук резиновой подошвой ботинок, отчего засыпающий после процедур больной проснулся и с недоумением стал наблюдать как я подойдя к нему убрал тревожную кнопку для вызова медсестры (взгляд стал тревожнее), и достаточно быстро обыскав палату… не нашел ни одного микрофона.
– Не успели оборудовать, – тихо произнес британец и слабо улыбнулся.
– Узнал? – поинтересовался я, подойдя к койке, присел на стул что стоял рядом. – Можете говорить по-английски. Ваш русский конечно не плохо, но не нужно напрягаться. Так вам будет легче.
Взяв его руку, я стал отслеживать пульс и состояние больного. Видимо операция прошла тяжело. Состояние Турьнье после операции было не ахти. Я бы сказал, ближе к тяжелому.
– Копию твоего личного дела отправил по назначения. Конечно же я… – отдышавшись, британец продолжил. – Я изучил его.
– Да?.. – задумавшись, я спросил. – Что за операция у вас была? Для аппендэктомии вы плохо выглядите.
– Язва. Мне ушили прободную язву.
– Понятно. Тянуть не будем. Как вы понимаете я пришел задать вопросы и хочу получить на них ответы.
– Удачный момент выбрали, – снова усмехнулся британец.
– Смотря с какой стороны смотреть. Я очень рискую, находясь у вас в палате. Вы же понимаете, что без ответов я не уйду. Мы с вами профессионалы, могу обещать, что уйдете легко, но я должен знать все. Даже в таком состоянии я вас могу допросить, хотя вы от этого можете умерить, но вы не волнуйтесь, я смогу запустить ваше сердце, по этой дисциплине у меня высший балл в институте. Так что? – поинтересовался я.
Британец несколько секунд задумчиво смотрел на меня, потом устало прикрыл глаза тихо произнес:
– Спрашивай.
Турьнье знал куда больше Крисса, так что будь у меня больше времени, я бы получил куда больше информации. Но сведенья о себе я добыл в полном объеме.
Британец не стал ничего скрывать и рассказывал с таким грязными подробностями, что пальцы не вольно белели, когда я сжимал карандаш, слушая его. Чудом что тот выдержал и не преломился. По остальному я пробежался поверхностно. Об агентах, что он курировал и местах схронов.
Мне повезло, за час, что я сидел у Турьнье, медсестра так и не заглянула в палату. По инструкции она это должна была делать каждые полтора часа. Тихий час.
Небось чаи гоняет в процедурке с дежурным врачом. Знаем, плавали.
Закончив с этим, я осторожно нажал на одну точку и пережал другую. Радужная оболочка глаза британца посветлела и из глаз ушла жизнь. Проверив пульс, я встал, убрал блокнот в карман брюк и, приняв деловитый вид вышел из палаты и, пройдя мимо поста (как я уже говорил, был тихий час, и медперсонал отдыхал), вышел из отделения и поспешил вниз. Быстро переоблачившись в обычного советского гражданина я, на ходу застегивая дублёнку, покинул больничный корпус, а потом и территорию больницы.
Как я не проверялся, пряча лицо, чтобы невозможно было сделать фото, так никого и не обнаружил. Видимо наблюдение велось с дальних постов, а не напрямую. Хотя ответ мог быть проще, наблюдение просто успели убрать, или… его не было.
