Не претендуя на составление списка, аналогичного знаменитому «Какие проблемы физики и астрофизики представляются особенно важными и интересными» (ссылка выше), назовем несколько, стараясь придерживаться именно этой идеологии. То есть понимания проблем той или иной науки не как проблем общества и человека, а как проблем понимания какой-то проблемы общества или человека средствами социологии или, соответственно, психологии. Вот, взяв для простоты те же семь пунктов (у Лютера было 95 — «какая глыбища, какой матерый человечище» — помните школьный анекдот?):
1. Человек и общество — подход «от общества», то есть как общество управляет человеком и подход «от человека», то есть как из мыслей, чувств, действий людей образуется общество.
2. Власть и общество — как общество создает власть и как власть влияет на общество.
3. Власть и человек — как они влияют друг на друга.
4. Человек и малая группа — как они влияют друг на друга.
5. Связь «качества населения», социальных ожиданий и прогресса общества.
6. Существуют ли законы развития, одинаковые для различных обществ.
7. В каком смысле существуют «поколения» или это лишь удобная модель.
Данные проблемы локализованы внутри социологии, хотя имеют и внешние связи и они обладают высокой общностью — то есть они существуют почти во всех обществах. Насчет их сложности могут быть разные мнения, мне они представляются сложными. Насчет возможности их обойти — к ним относится примерно то же, что сказано о физических проблемах. Что касается психологии — вот, например, такой список.
1. Существуют ли базовые свойства психики, единственен ли их список.
2. Как происходит обработка информации в человеке.
3. Как происходит оценка ситуации человеком.
4. Как происходит принятие решений человеком.
5. Человек и человек, как устроено межличностное взимодействие.
6. Генетика, воспитание, внешние влияния и «сам человек» — где начинается последнее.
7. Человек и информация, как человек ее получает и как, как оценивается достоверность.
Эти проблемы локализованы внутри, соответственно, человека, хотя имеют и внешние связи и они обладают высокой общностью — то есть они существенны для многих людей. Насчет их сложности могут быть разные мнения, мне они представляются сложными. Насчет возможности их обойти — к ним относится примерно то же, что сказано о физических проблемах.
В математике попытка сформулировать подобный список была предпринята Гилбертом, позже — Стивеном Смейлом (а также (http://booklists.narod.ru/P_Physics/PNc_Nonlinear_chaos/Simo_K.__i_dr.__red.__Sovremennye_problemy_haosa_i_nelinejnosti__RXD__2002___ru__T__304s_.8.htm).
Сфера действия метрологии
Основная задача метрологии в технике — предоставить технике возможность сделать так, чтобы гайки подходили к болтам. Это не получится само, даже если мы обитаем на необитаемом острове и у нас один производитель гаек и болтов — ПБОЮЛ «Хитрые Гайки & Болты с Винтом». Так что метрология неизбежна и вечна. Кроме того, она вездесуща, потому что если мы произносим какую-то характеристику, то значит мы ее измерили (если мы не пишем статью для СМИ, ессно). Свежесть молока, вес бриллианта и лживость политика — измеряемые характеристики. Метрология важна, так как в силу вездесущести она охватывает ситуации и важные (молоко), и дорогие (бриллиант), и опасные (лживый политик). Измерение может производиться многомиллионной уникальной аппаратурой, расположенной в термостатированном подвале на отдельной от фундамента бетонной колонне, а может просто «на глаз» (ну видно же простым глазом — врет дядя!), но все равно это измерения.
Обычно в книгах к метрологии относят измерение не чего попало и всего на свете, а физических и химических характеристик, поэтому отнесение к метрологии измерения лживости политика или, скажем, глубины прорехи в знаниях студента или злобности преподавателя является не вполне традиционным. Но некоторые метрологи не возражают против такого расширительного толкования. Важнее другое — то, что у измерения столь разных (хоть и связанных) вещей, как размер бриллианта и любовь подруги, есть общие черты, а самое важное то, что требования к измерениям, очевидные в одной сфере ее действия, могут быть применены и в другой. Например, мы прекрасно понимаем, что измерения веса, сделанные вчера и сегодня, а также в одной лаборатории и другой, должны совпасть. И было бы неплохо, если бы результаты измерения любви тоже были стабильны и однозначны.
Техническую метрологию можно разделить на прикладную и «высокую» метрологию. Прикладная, то есть практическая — это метрология в цеху и лаборатории, «высокая» — метрология метрологов, обеспечивающая существование практической метрологии сегодня и завтра. Собственно, такое деление есть и в других областях человеческой деятельности. Например, есть высокая любовь и практическая любовь — сегодня вечером. С одной стороны «- Ты меня любишь? — А почему нет?», с другой «- Ты меня любишь? — А что я, по-твоему, делаю?» Соответственно, есть связь между ними. Есть высокая педагогика и есть практическая: практическая — это ваши отметки на экзамене, а высокая — передача «от учителя к ученику» понимания сути предмета. А также наше понимание педагогики, как ствола, стержня, ядра того, что обеспечивает продолжение существования культуры, ipso facto — цивилизации. «Цепь культуры не должна прерываться. Иначе человек снова будет добывать огонь трением двух хорошо высушенных деревяшек».
Сфера действия метрологии в социологии и психологии, как это ни странно, относительно больше, нежели в физике и технике. Физика кроме измерений строит гипотезы, теории. Доля работ, посвященных теории — как по объему публикаций, так и по трудо- и мозгозатратам — не уступает измерениям. Количество ссылок в Сети при запросе «физика измерение» и «физика эксперимент» составляет 7 миллионов, а «физика теория» и «физика гипотеза» — в два раза больше. В технике метрология также не доминирует, главная задача техники — создание вещей. Метрология играет при этом важную, неизбежную, но не главную роль.
Ни в социологии, ни в психологии нет работающих в физическом или техническом смысле, то есть широкодиапазонных и надежно предсказывающих теорий. Да и не слишком стремятся социологи их строить, понимая ограниченность сегодняшних методов. В социологии с большим трудом и не всегда с достаточной для практики точностью предсказываются результаты выборов и успешность тех или иных товаров на рынке. В психологии предсказываются общие вещи — например, профпригодность. Но имела ли место в психологии хоть раз достаточного объема и корректно выполненная проверка? О чем-то более сложном — например, о надежном определении пригодности к совместной жизни — даже и речь не идет. Имеющиеся в Интернете и всякой помоечной литературе способы определения «совместимости» — смесь тривиальности и бреда. Разумные вещи написаны у Акоффа и Эмери, но и эта модель относительно проста (2 параметра по 2 значения, то есть 4 типа, правда, 16 типов пар — Акофф Р., Эмери Ф. «О целеустремленных системах».
А если и есть приятные исключения, но они — результат не столько социологической науки, сколько искусства. Вот например:
«Для российского читателя нельзя не отметить такой пункт в творческой биографии социолога как теоретическое предсказание им распада «Советской империи» (то есть Варшавского блока с доминирующим СССР — всей территории, которая контролировалась советскими войсками). Это предсказание, выведенное из общей геополитической теории, было сделано и высказано в ведущих американских университетах в 1980 году, и опубликовано в книге «Веберианская социологическая теория» (1986). Кардинальным отличием его от многих других предсказаний (Л.Троцкого, Э. д'Анкосс, А. Амальрика и др.) является корректная схема дедуктивного вывода из общей теории (полученной из анализа совсем иных случаев — не России!) и начальных условий для Варшавского блока и СССР в 1980 году».
