Во главе восседала Софья Львовна. Несмотря на сугубо женское общество, ее макияж и одежда строго подчеркивали статус хозяйки. Это создавало атмосферу какой-то торжественности, и даже непоседливая Нина притихла, то и дело, поглядывая на свою новую воспитательницу.

Варе тоже пришлось соответствовать общему настроению и держать спинку прямо. Ей не сложно было пользоваться красивыми столовыми приборами, и поддерживать беседу, хотя обычно она завтракала намного скромнее. Те съемные квартиры на окраине Москвы, которые она могла себе позволить, были далеки от совершенства, но там она только ночевала, проводя все свое время в библиотеке. Вернее, она жила среди книг, и привычными запахами, окружавшим ее, были запахи клея современных изданий и старых пыльных фолиантов. Особенно она любила античный отдел, где были собраны редкие и красивые книги, их запах всегда завораживал.

– Варя, ты ничего не ешь, – замечание Софьи Львовны вернуло ее в столовую. – Нина, глядя на тебя, тоже только елозит вилкой по тарелке. Ужели Лида зря старалась?

– Ой, нет, – спохватилась девушка. – Все так вкусно пахнет, что я не могу решиться с чего начать.

– Тогда начни с паштета, и обязательно с зеленью.

Софья Львовна с удовольствием продемонстрировала, как это делается, и все последовали за ней. Паштет действительно был достоин всяческих восторгов. Очевидно, в этом доме уделяли еде особое значение. Все печали и тревоги, выпавшие на долю семьи, сглаживались за великолепным столом, объединявшим и скреплявшим остатки некогда большой семьи. Солидный крепкий стол был неким островком стабильности и спокойствия, так необходимого в каждом доме.

– Варя, – хозяйка умело сочетала разговор за столом и получение удовольствия от еды, – ты была за границей? Я имею в виду, какие-нибудь туристические поездки. Заграничный паспорт у тебя есть?

Воспитанница и няня переглянулись.

– Да, я была в Египте, Иордании, Бельгии и Франции, – созналась Варя. – Не так давно довелось посетить Сицилию.

– Вот как? – в голосе хозяйки звучало явное удивление. – Можно позавидовать зарплате наших библиотечных работников.

– Что, Вы! У меня подруга занимается бизнесом. Я просто сопровождала ее в поездках. Как секретарь.

– Это замечательно, – Софья Львовна ловко справлялась с холодной фаршированной рыбой. – В связи с этой ненормальной жарой и дымом, мой врач настоятельно рекомендует на время уехать из Москвы. К тому же мне пора возобновить курс лечебных процедур на Мертвом море. В сентябре там жара спадет, и можно будет поехать на пару недель. Я сегодня разговаривала с дальними родственниками в Хайфе, они все устроят с поездкой.

– Бабушка, и я! – звонким голоском заявила о себе девочка. – Ну, пожалуйста!

– Собственно, я потому и спрашиваю Варю, – пожилая дама внимательно посмотрела на воспитательницу. – Мне бы не хотелось ехать только с Лидой, но две недели этой егозе просидеть под солнцем среди не очень молодых людей, занятых своим здоровьем. В бассейне, конечно можно поплескаться, но кто за ней уследит.

Последовавшая долгая пауза была предназначена для Вари.

– Если это возможно, – скромно начала девушка. – Вокруг Мертвого моря столько исторических мест, что и за месяц не пересмотришь, а уж о Иерусалиме и говорить нечего! Я давно мечтала побывать в Израиле, но для меня это очень дорого.

– О деньгах можешь не беспокоиться, – хозяйка была явно довольна ответом. – Твоя задача быть все время с Ниной.

Долгий взгляд на правнучку был строгим и властным. Хозяйка переносила на девочку невысказанный укор или, даже, обвинения во всем, что случилось с ее родителями, хотя и понимала вздорность такой позиции. С другой стороны Нина была последней надеждой на продолжение их рода. Софья Львовна подолгу размышляла об этом важном для нее вопросом и, как было заведено в этой семье, все решила и спланировала сама.

– Девочка у нас единственная наследница, и я хочу, чтобы она упорно занималась. К тому моменту, когда я уйду в мир иной, Нина должна стать образованной и сильной. Не вертихвосткой, думающей только о тряпках и романах, а настоящим воином.

– Как бабушка, – продолжила ее мысль девчушка.

Ответ явно понравился хозяйке, и она позволила себе чуть улыбнуться краешками густо накрашенных губ. В наступившей паузе все взоры были обращены к Софье Львовне, и она, как настоящий актер, сыграла свою роль великолепно. Не отводя тяжелого взгляда от девочки, которая тут же съежилась, вбирая голову в плечи, солидная дама чуть покачала пышным париком.

– Будь осторожна с лестью, моя дорогая, – наконец-то произнесла хозяйка. – Глупый проглотит, не задумываясь, а вот умный человек насторожится. Нельзя со всеми играть в поддавки. Сначала узнай, какую музыку предпочитает слушать собеседник, и только потом начинай свою партию.

Хозяйка перевела взгляд на Варю, чуть изменив выражение лица.

– Надеюсь, ты заметила, что Нину господь одарил живым умом и наблюдательностью, но вот с трудолюбием он явно поскупился. Твоя задача научить ее любить книги. Старые умные книги. Чтобы она не тратила время, болтаясь по своему дурацкому Интернету или перед телевизором, где на каждом шагу расставлены ловушки для простаков. Я все жду, когда она поймет это сама, да, видно, не судьба.

– Ну, бабушка, – длинные реснички умоляюще захлопали.

– Да ни один миллионер в мире, – Софья Львовна подняла пышный палец с солидным кольцом, – не станет делиться своими секретами перед публикой. А с этих экранов только и бубнят советы, как стать миллионером. Так могут выступать только аферисты, выдающие себя за Рокфеллера. Я вас умоляю! Или того хлеще – не заработать, а выиграть миллион. Вот это по-русски! Сиди в дырявом халате перед экраном, и тебе привезут мешок с деньгами. Прогресс налицо – слезли с печи к говорящему ящику. Богатейшая в мире страна берет в долг у зарубежных жуликов. Смотрят в рот болтунам, которые врут и воруют, решая вечный для русских вопрос. Вершки или корешки! Не дураки и дороги беда русского человека, а богатство его страны. Спотыкаются о него, а что делать с эдаким добром не знают. Проходимцы ужом пролезают в начальники, чтобы воровать, но умело распускают о себе слух, что, мол, дураки. Русский мужик водки выпьет, начальника поругает и успокоится. А зря. Ну, да, ладно. Что-то я расшумелась.

За столом воцарилась тишина, никто не решался продолжить тему или предложить новую. Здесь царствовала только одна королева, и в ее присутствии остальные опускали взоры. Разве что правнучка иногда позволяла себе вольности, но она пользовалась своим особым положением только тогда, когда чувствовала, что главе семейства это понравится. Пауза могла затянуться надолго. Все зависело от того, насколько глубоко задумывалась над своими непонятными проблемами хозяйка. Так было и на этот раз.

В сон женщины, неспокойно дремавшей в большой квартире на третьем этаже старинного дома, восстановленного умелыми мастерами, медленно прокрался утренний перезвон. Он был со звонницы церкви равноапостольной Марии Магдалины, которая стояла наискосок в Апраксином дворе, и поэтому чужаком себя здесь не считал. Хозяйка шикарной квартиры на Садовой нарочно оставляла окно своей спальни открытой на ночь, чтобы он, словно гуляка, колобродивший до утра, все же вернулся. Занавески бесшумно колыхнуться, расступаясь и пропуская бродягу в спальню. В отличие от этих заговорщиков, всегда потакавших озорному перезвону и заигрывавшим с ним своими легкими одеждами, зануда кондиционер недовольно гудел в углу – где это видано, чтобы открывать окно при включенном кондиционере. Но хозяйку слушались все. Даже строгий охранник, каждый раз звонивший со своего поста на первом этаже большой парадной дома на Садовой, и настоятельно просивший проверить запоры на окнах, так как сработали датчики на его пульте с лампочками, ничего не мог поделать.

Мария Михайловна весело отшучивалась, что ее крестная просыпается рано, значит и ей грех валяться в постели. При этом она томно вздыхала, мысленно продолжая эту фразу холодным словом. Одной. Конечно ни охранник, ни кто иной, присутствующий при этом разговоре не слышал этого безжалостного слова, но оно было написано на лице хозяйки. Несомненно, такая красивая и состоятельная женщина легко могла бы разделить участь многих и многих соплеменниц, делающих вид, что живут семьями, но на самом деле признававшихся себе в том, что живут рядом, а не вместе. Особенно остро такие признания, словно острые приступы боли, посещали замужних соплеменниц по утрам, когда нечто похрапывало рядом, не вызывая особых эмоций. Кто-то старался поглубже спрятать мысль, что это просто сделка, обмен ее свежести на его средства, кто-то уговаривал себя, что главное – дети, а иные придумывали себе тайную страсть, уподобляясь героиням сериалов. Все это напоминало игру, а ведь когда-то мечталось о настоящем.