Выписавшись из госпиталя, свежеиспеченный младший командир получил назначение в 272 -й полк формируемой в городе 10 -й Сталинградской дивизии НКВД.

   А потом для него началась совсем другая война. Дивизия обеспечивала охрану переправ и железнодорожных узлов в тылах откатывающегося на восток под вражеским натиском Юго-Западного фронта. Батальон, в который попал Андрей, дислоцировался в Калаче на Дону и помимо всего прочего обеспечивал охрану калачевского транспортного узла и переправы, гоняясь за мнимыми и настоящими диверсантами и шпионами.

   Контрнаступление войск южного и Юго-западного фронтов, зимой - весной сорок второго года, лично для Карасева явилось полной неожиданностью. К своему глубочайшему изумлению и стыду, он выпускник советской средней школы, причем закончивший ее не с самыми плохими отметками в аттестате, ровным счетом ничего не знал о Барвенково - Лозовской наступательной операции. Увы, немцы знали о ее подготовке гораздо больше и были к ней готовы. Ценой огромного напряжения сил Красной Армии удалось прорвать вражескую оборону, но намеченная цель полного разгрома группы армий "Юг" так и не была достигнута. Голос Левитана из тарелки репродуктора торжественно объявлял о захваченных трофеях и освобожденных населенных пунктах, но к концу марта - началу апреля наступающие стрелковые и кавалерийские дивизии 6-й и 38-й армий окончательно завязли у немецких опорных пунктов в упорных боях, то продвигаясь вперед, то вновь откатываясь.

   А потом, после недолгого затишья, в мае грянуло наше наступление под Харьковом. И снова победные реляции, перечисление освобожденных населенных пунктов. Командование Юго-западного фронта с завидным упорством продолжало лезть в приготовленную врагом ловушку, закончившуюся новым котлом. Харьковская катастрофа напрочь перечеркнула даже те, незначительные успехи достигнутые ценой огромных усилий в ходе зимней компании 41-42 года.

   Дальше было только хуже. Покончив с зажатыми в кольце окружения дивизиями, немцы стремительно двинули вперед. В конце июня сорок второго года, мощными ударами танковых клиньев проламывая отчаянную оборону советских войск, шестая армия генерала Паулюса устремилась к Дону. Разбросанные по блокпостам заградотряды дивизии прилагали недюжинные усилия, чтобы выловить из массы беженцев и вернуть в строй, развернуть лицом к врагу бредущих на восток поодиночке, группами, а то и целыми подразделениями, бойцов и командиров.

   Идти в казарму не хотелось, Андрей присел на лавочку в пустующей курилке и подставил лицо легкому ветерку, задувающему с недалекого Дона.

   - Сидишь, отдыхаешь? - раздался над плечом знакомый голос ротного старшины - а с бойцами кто заниматься будет?

   - Да ладно тебе - отмахнулся Андрей - отделенные пусть сами покомандуют, нахрена мы их держим таких красивых? Сядь лучше, отдохни, никуда дела от тебя не денутся.

   - И то верно - старшина присел на скамью рядом с Карасевым, достал папироску - всех дел не переделаешь.

   Ротный старшина Семен Головань, среднего роста, плотный, черноусый, потомственный забайкальский казак, по здешним меркам практически "старик", лет на пять старше самого Андрея, прибыл на фронт вместе с основной массой личного состава полка из Сибири. В боях с фашистами он пока еще не участвовал, но зато успел в свое время повоевать с японцами на Халхин-Голе. Причем, судя потому - что на широкой груди его висела медалью "За отвагу", повоевать неплохо. Карасева он сразу выделил, как родственную душу, с кем можно посидеть, потолковать "за жизнь". Впрочем, как раз это было неудивительно, поскольку во всей их роте понюхавших пороху ветеранов оказалось всего четверо, причем двое из них командир роты и командир второго взвода в близкий круг общения старшины по вполне понятным причинам входить не могли.

   Некоторое время Головань молча сидел рядом, пыхая сизым папиросным дымом потом заметил: "Однако паря, артисты сегодня приезжают, концерт давать будут".

   - Да ну? - оживился Карасев - а откуда артисты?

   - Вот тебе и "да ну" - передразнил старшина - кто их паря знает, вроде из Сталинграда. А может и из самой Москвы.

   - Здорово. Интересно будет посмотреть.

   - Посмотришь, куда ты денешься - старшина снова ненадолго замолчал, провожая взглядом прищуренных глаз проплывающую на большой высоте "раму" - летает сволочь.

   -Летает, чего ему сделается - криво усмехнулся Андрей - наши летуны спят, а он летает.

   - Товарищ сержант, товарищ сержант - из казармы молнией метнулся злополучный "сын таежных просторов" - тебя товарищ лейтенант зовет.

   - Не тебя, а вас - поправил бойца Головань.

   - Нет - отрицательно закрутил круглой, чернявой головой Васильев- нас, не зовет, товарищ сержант зовет.

   - Кхм - Карасев поперхнулся, некоторое время недоуменно смотрел на тунгуса, а потом зашелся в диком, гомерическом хохоте.

   - Тьфу - раздосадовано сплюнул старшина - Васильев, учишь тебя бестолочь учишь... . Иди с глаз моих. А ты чего ржешь?

   Некоторое время незнакомый с солдатским фольклором конца двадцатого века Головань с раздражением и непониманием смотрел на покатывающего со смеху товарища, а потом и до него дошел весь комизм ситуации.

   - Ладно, пойду - немного отдышавшись, Андрей поднялся со скамьи.

   - Ты это - закончив смеяться и утирая выступившие на глазах слезы - ты паря вечером после отбоя заходи. Именины у меня сегодня.

   - Поздравляю - кивнул Карасев - буду обязательно.

   Командира, лейтенанта Золотухина, Андрей нашел в бывшей учительской, отданной под ротную канцелярию. Там он получил от взводного ЦУ по поводу завтрашнего выезда и сегодняшнего концерта и отправился строить бойцов на ужин.

   Для проведения концерта выбрали обширный колхозный сад на самой окраине городка. Его буйная зелень, словно покрывалом, закрыла от любопытных глаз немецкой разведки и две поставленные рядом полуторки, кузова которых образовали импровизированную сцену, и сидящих и стоящих вокруг них бойцов. Впрочем, зенитное прикрытие тоже присутствовало, три установки счетверенных "максимов" с расчетами старательно оберегали от угрозы воздушного нападения и артистов концертной бригады и их зрителей.

   Карасев примостился прямо на траве рядом с неторопливо смолящим папироску старшиной, с интересом наблюдая за разыгрывающемся здесь действом. Уже год он в этом времени и вот первая возможность "приобщится к культуре", отдохнуть душой. Тем более посмотреть было на что. Первым на сцену поднялся конферансье невысокий лысоватый мужичок в сером пиджачном костюме. Его немудрящие шуточки аудитория встретила несколько сдержано, но в целом одобрительно. Зато выскочившая следом веселая стайка крепеньких девчонок в защитных юбках и гимнастерках, своей залихватской пляской, сопровождавшейся задорным повизгиванием, собрала щедрую порцию аплодисментов и восторженных воплей благодарных зрителей в большинстве своем уже давно лишенных женского общества. Высокий худощавый парень спел - "Два Максима". Эту песню Андрей как-то давно слышал по телевизору в исполнении Гурченко, здесь она прозвучала в легкой джазовой аранжировке, и звучала надо сказать довольно, неплохо. А вот Голованю не понравилось, уж больно, по его мнению, легкомысленная, несерьезная песня, мол, не бывает на войне так легко и весело.

   Зато, когда молодая, стройная, очень красивая брюнетка с огромными зелеными глазищами, в шикарном концертном платье исполнила "В землянке", бойцы слушали в глубокой тишине, словно боясь спугнуть очарование низкого, грудного, словно бархатного голоса. Карасев даже готов был поклясться, что в уголке глаза сурового забайкальца предательски блеснула влага. Когда стихли последние аккорды песни, над импровизированной концертной площадкой повисла тишина, взорвавшаяся вдруг шквалом аплодисментов.

   Потом опять была лихая кадриль от веселых девиц, сатирическая сценка, в которой актеры вдоволь поиздевались над Гитлером и его ближайшим окружением, "Куплеты Антоши Рыбкина" в исполнении того же высокого парня. Завершала концерт - стройная красавица, своим чудным голосом спевшая "Синий платочек" и повторившая на бис "Землянку".