Шмелев составил очень толковую схему места предстоящей встречи, одновременно разрабатывая план действий. Поначалу Заваров слушал критически, несколько раз вставлял свои замечания, которые ничего по сути не меняли, но вскоре вынужден был согласиться, что придраться попросту не к чему. Все, что можно было спрогнозировать и предусмотреть, Шмелев учел. Когда последние детали были утрясены, он вздохнул и, еще раз пробежавшись карандашом по схеме, сказал:

– Гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Пошли звонить?

Единственный на весь дом телефон был установлен в коридоре на тумбочке. Некогда, еще не так давно, телефонный провод был длинным, чтобы аппарат можно было заносить в комнаты и разговаривать без посторонних ушей, но потом между жильцами начались склоки, вызванные несоразмерностью количества времени, затрачиваемого различными жильцами на звонки. В одно прекрасное утро выяснилось, что длинный провод просто исчез, а вместо него появился короткий безобразный отросток. Установить, кто из жильцов приложил к этому руку, так и не удалось.

Заваров набрал номер «трубы» адвоката, не ожидая, что удастся соединиться, и вздрогнул, когда после серии щелчков и потрескиваний вдруг прорезались сдвоенные гудки.

– Связь совсем никудышная, – посетовал стоявший рядом Шмель. – Раньше, пока шнур не обрезали, слышимость была нормальной.

Заваров жестом попросил не мешать. Будучи уверен, что разговор не состоится, он не успел к нему подготовиться, и теперь лихорадочно придумывал фразы, чтобы сходу поставить адвоката на место и заставить выполнить навязанную роль. Ничего путного в голову не приходило.

– Алло, – отозвался Трубоукладчиков, таким вальяжным голосом, что Заваров даже смешался. – Ну говорите же! Кто это?

– Как быстро ты пришел в себя.

– Что? Кто это?

– Как спалось, Вениамин Яковлевич?

– А-а, это ты! Нормально спалось, Артур Альбертович. С комфортом. А вот ты, наверное, бессоницей мучился?

– Слышь, адвокат… Ты уже понял, зачем я звоню?

– Наверное, возникло желание принести извинения за вчерашнее? Я человек, конечно, не злопамятный, но спустить подобное просто так не могу. Приезжай ко мне в офис, потолкуем. Определим штрафные санкции.

– Какой ты стал борзый!

– Сомневаюсь, что дальнейший разговор в таком ключе доставит мне… э-э-э… удовольствие.

– Перетопчешься.

– Разве?

– Послушай, адвокатишка, если с моей девушкой что-то случится, ты лично за это ответишь. А сейчас свяжи меня с Санитаром.

– С кем? Артур, я не имею никакого отношения к медицине…

– Ты все прекрасно понял. Как ему позвонить?

– Понятия не имею. – Трубоукладчиков насладился паузой, а потом сказал более мягким голосом: – Желания клиентов для меня, закон. Поскольку договор об оказании юридической помощи мы до сих пор не расторгли, то я постараюсь помочь. Гарантировать ничего не могу, особенно в свете вчерашних событий. Не хотите хотя бы извиниться?

– Сказал бы я, чего хочу!

– Умерьте свои амбиции, молодой человек. Вчера у вас получилось застигнуть меня врасплох, но могу твердо уверить, что такого больше… э-э-э… не повторится. Слишком многие люди слишком часто пытались меня унизить, так что я хорошо учусь на ошибках, Артур Альбертович. А вот вам, похоже, нравится наступать на старые грабли. Я попытаюсь навести для вас кое-какие справки. Куда мне можно перезвонить?

Машинально Артур опустил взгляд на аппарат, вокруг диска которого красным маркером был записан номер, и чуть его не назвал, но вовремя спохватился, перекинул трубку из одной руки в другую и произнес:

– Я сам тебя найду через пятнадцать минут.

– Это несерьезно. Чтобы хоть как-то уладить вашу проблему, мне потребуется гораздо больше времени, так что не надо надоедать, названивая каждые четверть часа. Удачи желать не стану… Хотя мне бы хотелось, чтобы вы увиделись со своей девушкой.

Трубоукладчиков дал отбой, Заваров положил трубку и потер взмокшую шею.

– Что он сказал? – Весь разговор Шмелев простоял рядом, но не разобрал ни одного слова; подорвавшись на самодельном чеченском ВУ, он не только лишился ноги, но и почти оглох на правое ухо.

– Сказал, что постарается. Ему нужно несколько часов…

– Специально тянут время, – понимающе кивнул Шмель. – Хотят измотать ожиданием. И не оставили, видимо, надежды отыскать тебя своими силами.

– Если те менты узнали твой адрес… – Не договорив, Артур многозначительно взглянул на сослуживца, и тот ухмыльнулся:

– Как бы я этого хотел! Здесь есть, чем их встретить. Что, пошли осмотрим арсенал?

Не успели они дойти до конца коридора, как навстречу им из кухни вынырнул белобрысый худощавый паренек лет двадцати от роду, в грязном свитере и «трениках» с отвисшими коленями.

– Добрый день, Антон Иваныч, – подобострастно приветствовал он, прижавшись к стенке.

Шмелев не ответил, только сказал Заварову, когда они прошли мимо парня:

– Наркоман местный. Наркоман и ворюга. Ненавижу таких…

Парень услышал эти слова и посмотрел в спины уходящих мужчин с таким выражением, что, обернись они, многое стало бы ясно.

Но они не обернулись. Вышли на улицу и пошли к гаражу, чтобы подобрать необходимое снаряжение для встречи с бандитами.

Часы показывали 11.13.

Рабочий день давно закончился, время приближалось к семи часам вечера. Они сидели в своем кабинете, вернувшись от Катышева, который провел небольшую «летучку» по итогам розыска Заварова. Начальник был недоволен:

– Мы так много знаем, что осталась мелочь: установить, где именно он отсиживается. Он и его подруга.

– Скорее всего, она действительно в руках бандитов.

– Что-то мешает мне в это поверить. Наверное, простой здравый смысл. – Катышев придавил кулаком ворох телетайпных распечаток, загромождающих его письменный стол: – Ориентировки на Заварова, на машину Шмелева, на Свету… Господа, вы не забыли, что писать бумажки должен следователь, а наша работа заключается несколько в другом?

– В течение дня мы отработали почти все связи разыскиваемого…

– Значит, проделали это недостаточно грамотно. Что еще можно сказать? Он ведь не у посторонних отсиживается и не в гостинице…

– Со знакомыми Светланы тоже встречались.

Катышев махнул рукой, давая понять, что не нуждается в разъяснениях и отговорках, а ждет положительного результата, которого пока не видно даже в отдаленной перспективе. Конструктивных идей у шефа не было. Он и сам это знал, а потому, еще несколько минут пораспекав подчиненных за нерадивость и отсутствие оперативной смекалки, махнул рукой:

– Сами все прекрасно понимаете. Дергайте меня сразу, как только появятся новости.

Когда пришли в кабинет, Волгин первым делом позвонил в барак на Заповедной, спросил своего негласного помощника.

– А он куда-то ушел, – не задумываясь, ответила женщина, которой Волгин не знал, и можно было только гадать, видела она это своими глазами или, поленившись идти звать соседа, просто придумала. – Наверное, теперь уже вечером будет. Перезвоните, не стесняйтесь. У нас тут долго не спят.

– А сейчас – еще не вечер? – усмехнулся Акулов, слышавший весь разговор. – На Заповедной другое измерение времени?

– Оно там просто остановилось. Ты не обратил на это внимание, когда мы приезжали утром?

Спустя десять минут, когда Сергей набрал тот же номер, к телефону никто не подошел.

Выпили кофе, перекурили. Говорить не хотелось. По делу обсудили все, что возможно, а посторонние темы не интересовали.

Подал голос пейджер Акулова. Андрей прочитал сообщение, вздохнул и потянулся к телефону. Нажимая кнопки, пояснил для напарника:

– Маша…

Волгин поднялся из-за стола, размял ноги. Пройдя через кабинет по диагонали, встал у окна, выходящего во внутренний двор управления. Помещение было слишком мало для того, чтобы можно было где-нибудь пристроиться, не мешая личному разговору.