Волны бьются чаще и приобретают зеленоватый оттенок, Игорь сжимает зубы, он больше не может говорить: начинаются судороги.

Мне становится все хуже. Смотрю на свои руки: по ним идут такие же волны. Пытаюсь разорвать шнуры, прекратить это безумие, но нет сил. Чудовищная энергия уходит на то, чтобы оставаться в сознании.

Цертис покинула меня: серебристое сияние собралось в шар и поднимается вверх к шпилю, вдоль Иглы Тракля.

Волны на теле Игоря продолжают менять цвета. Когда появляется фиолетовый, я понимаю, что дезинтеграция уже началась. Его тело становится полупрозрачным и испаряется, превращаясь в серебристое сияние, которое утекает вверх, как дым от свечи.

И тогда я теряю сознание.

Я не понимаю, что это. Огненный вихрь, вращающаяся галактика из пылающих звезд или кратер вулкана перед извержением. Это парит надо мной, расширяется, гудит инфернальным гулом. Видение продолжается безумно долго, кажется, несколько часов.

Кто-то трясет меня за плечо.

– Вставайте, Даниил Андреевич!

Я не в состоянии встать. Я даже не в состоянии открыть глаза, я не осознаю, где я, а видение продолжается.

– Нужно унести его отсюда, – говорит голос.

И я чувствую, что меня поднимают и перекладывают, вероятно, на носилки и куда-то несут. Сквозь полузакрытые веки я смутно различаю серебристо-белые стены, большие окна и дымчатый конус Иглы Тракля.

Я очнулся в просторной больничной палате. За окном – яркий день. Сколько же я проспал? Перестраховщики! Нечего мне здесь делать. На мой вызов явился врач.

– Как вы себя чувствуете, Даниил Андреевич?

– Отлично. Это был приступ Т-синдрома, и вы мне ничем не поможете.

– Мы поняли.

– Зачем же меня сюда притащили?

– Это не мы, – улыбнулся он.

После введения в должность принца империи я переехал в малое крыло императорской резиденции. До меня его занимал Хазаровский, и на всем остался отпечаток его вкуса и любви к роскоши. Я бы сделал обстановку более аскетичной, если бы считал возможным тратить на это время.

После эпизода в башне большинство членов Огненного Братства были арестованы. И это произошло как раз тогда, когда я начал сомневаться в том, что это секта самоубийц. Слишком странной была агония Игоря. Все материалы расследования поступали непосредственно мне на малое кольцо.

Их допросили с помощью допросных колец и предъявили обвинения по двум статьям: организация религиозного объединения, которое вредит здоровью граждан, и незаконное хранение особо опасного оружия. Хотя все они в один голос утверждали, что их Игла Тракля никакого отношения к оружию не имеет.

Их действия квалифицировали по группам Е1 и Е2 (преступления против государства и общества), и большинство сектантов выпустили после десяти суток ареста ждать суда. В заключении остались только те, кто принадлежал к внутреннему кругу и бывал в храме.

Храм закрыли.

Я вызвал к себе Германа (наконец-то до меня дошло, что это он должен ко мне ездить, а не я к нему) и приказал сделать для меня полную подборку информации по Т-синдрому. Может быть, Страдин и дал мне кольцо только для того, чтобы я занялся Т-синдромом, имея полный доступ к информации, раз уж все равно занимаюсь.

Биомодераторы в крови Юли, Саши и моей обнаружили, но они были практически мертвы, работая только на передачу сигналов мозга. У других Преображенных биомодераторы были повреждены в той или иной степени. Я готов был праздновать победу, но никаких следов программы, вызывающей Т-синдром, на них обнаружено не было, что, скорее всего, говорило о том, что она самоуничтожается после заражения. Еще обиднее было то, что в файле информации от Германа, посвященной истории исследований Т-синдрома в СБК, была целая подборка материалов о повреждениях биомодераторов у больных Т-синдромом. Правда, авторы считали это следствием, а не причиной болезни.

Непонятно, как передается болезнь. Если программа самоуничтожается, откуда она берется в крови того, кому переливают кровь зараженного Т-синдромом? Поврежденные биомодераторы тут же будут уничтожены биомодераторами здорового человека. Может, это вообще не передается через кровь и мы зря преследуем Огненное Братство? Но Игорь признался, что они занимаются заражением неофитов. Может быть, не так? На Тессе метаморфы вводили некую сыворотку. Может быть, она есть у сектантов? Но зачем тогда все это действо с обменом кровью?

Откуда вообще столько больных? Пятую часть населения Кратоса, зараженных Т-синдромом, невозможно объяснить деятельностью сект типа Огненного Братства.

Такую скорость распространения эпидемии можно объяснить только заражением через предметы, продукты и рукопожатие, то есть любым из известных способов. Но как через предметы может передаваться компьютерная программа? Или…

Я встал, подошел к окну, ладонь легла на холодное стекло. Кажется, я понял. И это открытие было столь ужасно, что у меня помутилось в глазах.

Сыворотку так и не нашли. Арестованные упоминали некоего Габриэля, который играл у них роль священника и перед каждым радением «освящал» башню. Как это происходит, не видел никто, он входил туда один. Никто из сектантов так и не смог внятно описать его внешность.

Меня преследовало видение пылающего кратора, оно становилось ярче, обрастало подробностями. Мне чудилось, что огненная воронка висит высоко в небе над Кириополем.

Я связался со Страдиным, предупредил о надвигающейся катастрофе. Он хотел конкретики, которую я не мог дать.

– Это произойдет в течение недели. Думаю, нужно вернуть от гипертоннеля по крайней мере половину флота.

Я знал, что он вернул не больше четверти.

Меня вызывает Герман.

– Даниил Андреевич, нам нужно поговорить. Конфиденциально.

– Хорошо, приезжайте.

– Ваше высочество, лучше если вы приедете ко мне.

Он пригласил меня в свой загородный особняк. Относительно скромный двухэтажный дом с небольшим садом, за которым никто не ухаживает. Хозяин не тратится на садовника, да и сам, видимо, бывает здесь редко. Конспиративный особняк, усмехаюсь я про себя.

Над садом плывут низкие серые тучи. Мы сидим за столиком у окна и пьем кофе, собственноручно сваренный Германом. В особняке больше ни души.

– Даниил Андреевич, я давно хотел вас попросить об одном одолжении…

– Да?

– Простите меня за то, что случилось на Тессе. У меня был приказ. Не все же могут быть рыцарями без страха и упрека.

– Могут все, но никто не хочет.

– Значит, нет мне прощения?

– Ну, почему же? – улыбнулся я. – Человек слаб.

Он кивнул.

– Благодарю. А теперь… Даниил Андреевич, этот разговор должен остаться между нами. Я могу на это надеяться?

– Да, конечно.

Мое сердце окружено серебряным энергетическим шаром с того момента, как я переступил порог.

– Ваше высочество, на вас материал в СБК.

– Что за материал?

– О государственной измене.

– О господи! Право, Страдин однообразен! И крайне нетерпелив: год подождать не может. Что он на этот раз придумал?

– Ему не надо особенно придумывать, Даня, – очень тихо проговорил Герман. – Обвинение состоит в том, что ты собираешься посадить на трон Хазаровского.

– Я не дал его убить, остальное – бред. А первое – не измена. У нас вроде не казнят за экономические преступления.

– По делу проходят еще несколько человек, – безжалостно продолжил Герман. – Например, некий Никита Олейников.

Я расхохотался.

– О боже! Олейников – заговорщик. Герман Маркович, это же курам на смех!

Герман покачал головой.

– В списках заговорщиков твой отец.

Я чуть было не сказал «я знаю».

– Угу! Собралось десяток профессоров, и составили заговор в перерывах между лекциями.

– Все очень серьезно, Даня. Император пока не дает делу ход, но сбор материала идет ускоренными темпами.