— Ваше императорское высочество, — громко и на понятном принцу языке произнес Тар, — я предупреждал вас, что наш гость может быть не готов к встрече с вами. По всей видимости, он не обнаружил одежды, которая была оставлена для него в комнате. Впрочем, я могу предположить, что это один из милых человеческих обычаев — выходить в нижнем белье в коридоры чужой резиденции навстречу хозяину. Что тут сказать — это люди!
И Тар сокрушенно развел руками, словно показывая, что он действительно ничего не может понять в природе человеческих ценностей. Хельви готов был сквозь землю провалиться. Его уши были краснее, чем накидка их высочества. Уже очень давно никто не давал ему подобного урока, это было унизительно и вместе с тем совершенно справедливо. Он вопиющим образом нарушил ритуал, и где — в замке императора Младших, которые так кичились своим знанием церемоний и за невыполнение священных правил вполне могли снести голову. Невольно он самым откровенным образом оскорбил сиятельного наследника Раги Второго. Теперь ему самое малое отрубят голову!
Незнакомый альв, однако, не выхватил из-под плаща кинжал и не прикончил хамоватого гостя, как это вообразил себе Хельви. Он поднял руки и аккуратно снял длинный капюшон, прикрывавший лицо. На Хельви смотрела и весело улыбалась невысокая круглолицая девочка с ярко-голубыми глазами. Её тонкая черная бровь была удивленно приподнята, но обаятельная улыбка играла на румяных губах, а на пухлых щечках сияли восхитительные ямочки. Она улыбалась так искренне и дружелюбно, что принц окончательно растерялся и улыбнулся в ответ. Тар, внимательно наблюдая за мимикой своей госпожи, с облегчением перевел дух. Кажется, казнь этого безумца, осмелившегося встретить единственную дочь императора чуть ли не голышом, временно откладывалась. Видимо, до следующего фокуса, обреченно подумал альв. Он набрал в легкие побольше воздуха, чтобы огласить все титулы царственной особы, на которую так пялился странный человек, но она небольшим движением руки заставила его умолкнуть.
— Меня зовут Сури, я дочь императора Раги Второго. Мы все умираем от любопытства, горя желанием увидеть героя, о котором наш доблестный слуга, — девочка указала на Тара, — не один вечер рассказывал удивительные истории, изрядно развлекая наше общество. Извини, что мы застали тебя врасплох, — недаром мой отец говорит, что мое любопытство родилось раньше меня.
— Я очень рад встрече, — только и смог пробормотать Хельви. Все правила этикета в разговоре со знатной дамой, так старательно преподанные ему в Приозерье, вылетели у него из головы. Принц не мог вспомнить, где он раньше видел эти бездонные бирюзовые глаза, но мысль о том, что эта встреча не первая, билась в его висках. Он совершенно точно встречал эту девочку раньше. Рука принца нервно теребила пышный подол ночной рубашки, которым юноша хотел то ли прикрыться, то ли отмахнуться от нежданных гостей. Молчание затягивалось. Сури, которая никак не ожидала встретить мужественного героя в ночных кружевах, наслаждалась забавностью ситуации. Вот смеху будет, если рассказать эту историю перед сном любимым фрейлинам! Конечно, отцу она бы не посмела рассказать эту историю, потому что смех смехом, а все-таки не совсем прилично встречаться в коридорах с полуодетыми молодыми людьми, даже если они герои.
— Думаю, что принц на минуту покинет нас, чтобы переодеться и сопровождать ваше высочество на прогулку, — отчаявшись дождаться хоть какой-то адекватной реакции от Хельви, громко произнес Тар.
— Ну конечно, если только ты не вздумаешь гулять в ночной рубашке, — добавила Сури. — Кто знает, возможно, так принято у людей. Но я бы лично советовала тебе надеть что-то более теплое, иначе ты можешь застудить себе то самое, что не имеет никакого права застужать себе ни один герой девичьих грез! Ты ведь хотел бы стать героем моих грез?
Серьезный тон, с каким императорская дочка расспрашивала Хельви, не оставляла сомнений в том, что она от души издевается над беднягой. Хельви побелел, потом вновь покраснел, потом пробормотал что-то нечленораздельное и, неловко поклонившись, исчез за дверью своей комнаты. Сури от души расхохоталась. Приключение, начавшееся так внезапно, нравилось ей все больше и больше. Собственно, поначалу она просто хотела пожелать герою доброго дня и, возможно, удостоиться небольшого комплимента, которым бы с гордостью похвасталась перед верными фрейлинами. Но, обнаружив Хельви в таком забавном виде, она решила пошалить и в самом деле забрать человека с собой на прогулку. Тар, невольно угадавший желание своей юной повелительницы, с тревогой заметил, как Сури забавно сморщила носик и прикрыла глаза. Эта гримаска была хорошо знакома всем допущенным ко двору Раги Второго. Она означала, что принцесса замышляет какую-то каверзу.
Однако если шутки Сури, подчас весьма жестокие, в отношении приближенных альвов заканчивались вполне предсказуемо — «жертва» вымученно улыбалась и благодарила наследницу за доставленное наслаждение, — то с человеком, полагал Тар, могли возникнуть проблемы. Общаясь с Хельви и Вепрем, Тар убедился, что понятия о чести не то что совершенно незнакомы людскому племени, однако приобретают в их интерпретации извращенные формы. Альв мог признаться не без стыда, что он совершенно не мог постичь шкалу моральных и нравственных ценностей, которыми руководствовались странные гости Раги Второго. Крамольная мысль о том, что эти люди могут строить свои жизни по совершенно другим законам, приходила ему в голову, но представить себе столь абсурдную ситуацию Тар не смог. В конце концов, они же были разумны, в отличие от своих соплеменников, которых алхин называл дикими и о ком альв, не удержавшись, спросил Вепря, когда они сидели и ждали Хельви в усыпальнице Ашух. Алхин убедительно доказывал, что дикие не являются людьми по причине отсутствия разума, и даже пустился в какие-то объяснения, которые сводились к козням того же Черного колдуна, от которого и альвы порядком натерпелись.
Тем временем Хельви, судорожно запихивая себя в богатую шелковую куртку, расшитую золотыми и серебряными нитями, отчаянно соображал, как же ему себя вести и, главное, о чем говорить с этой девочкой. Рассказ о приключениях в усыпальнице Ашух ей уже известен. Историю про изгнание принца Тар, скорее всего, тоже изложил своему императору, а значит, она может быть известна его дочери. Анекдоты из жизни подданных королевства Синих озер могли же быть ей просто неинтересны.
Хельви, хотя любимый учитель Айнидейл лично проводил занятия по придворному этикету, не мог похвастать глубокими знаниями относительно женской натуры. Да и женщин в своей жизни принц видел всего трех — кормилицу, старую сухую даму, которая обучала их с Оме танцам, и мать Фосе, встреченную у альвов. Конечно, последнюю встречу можно было вообще не засчитывать, потому что хозяйка дома Красного петуха была не человеком. Но что-то говорило Хельви, что она была самой настоящей женщиной, хоть и Младшей. Страх, благоговение и любопытство — вот тот букет чувств, который будоражил юношу, когда он размышлял о славных девах прошлого, истории о которых он находил в пропыленных рукописях на Зеркальном озере. Именно эти эмоции он испытал и при виде матери Фосе, и сейчас, при знакомстве с Сури.
Застегнув напоследок изящные белые пуговицы, выпиленные из мягкого бугристого материала, похожего на камень, но слишком легкого, Хельви криво ухмыльнулся: подумать только — он волновался едва ли не сильнее, чем перед встречей с выродком! Нужно идти и сопровождать на прогулке дочь императора. Принц и думать забыл, что хотел отыскать Вепря и гарпию перед встречей с императором. Он расправил ожерелье Онэли на груди, притопнул ногой в новом изящном сапожке, проверяя, крепок ли каблук, и вышел из комнаты.
Его, разумеется, ждали. Заскучавшая Сури рассеянно смотрела в окно. Тар спокойно стоял рядом с повелительницей, воины с алебардами переминались с ноги на ногу. Их каменные лица удивительно вписывались в высокие литые шлемы с пышными плюмажами, довершая сходство этих альвов с цирковыми лошадками. Хельви улыбнулся. Сури, великолепно слышавшая скрип двери, но не приученная к торопливости, которая считалась при дворе особенностью плебеев, медленно повернулась от окна и взглянула на юношу. По тем представлениям о прекрасном, которые культивировались императорскими художниками, этого человека нельзя было назвать красавцем — слишком худ и долговяз. И кисти рук слишком большие и грубые, решила Сури. И все-таки в нем было нечто такое, чего бы принцесса не смогла точно объяснить, но что вызывало в ней странное желание пригладить непослушные темные кудры, смешно торчавшие в разные стороны на голове Хельви. Именно так — прижать и погладить по голове. Сури даже испугалась столь необычных мыслей и с опаской посмотрела на человека — уж не колдун ли он, нашептывающий ей, как старой Бахе, свою злую волю. Но большие серо-голубые глаза Хельви смотрели с такой почтительной преданностью и какой-то печальной обреченностью, что Сури стало не по себе. В этом странном человеке не было ни надменности, ни тщеславия, которые надоели ей в высокотитулованных альвах. Тар был прав, докладывая императору, что даже если их удивительный гость действительно принц крови, то самый необыкновенный из тех, которых когда-либо встречали альвы.
