Кричу иногда во сне и я, и мои крики будят всех обитателей дома. Они думают, что мне плохо. Да, на четвертом веку жизни выгляжу я неважно. Но причина не в донимающей меня болезни. Я раз за разом вижу во сне лицо матери, в тот миг, когда она увидела пророческим взором смерть моего отца. Я кричу, мне хочется бежать через чащу, оскалив клыки, рвать глотки, пить кровь, терзать плоть и переламывать кости.

Я - Серый волк. Я остался один и умру в одиночестве, но меня не забудут. Мое имя и века спустя будет наводить ужас на всех, кто осмелится поднять руку на арденов. Под знаменами с волчьей головой мой народ встанет на пути завоевателей, сколько бы их ни было. У них, склонивших в притворной покорности свои головы, осталась гордость, которую не смирить никаким пророчествам. Я рад за них, выживших в этом служении и оставшихся самими собой. Я могу уходить спокойно...

С некоторым разочарованием Лорбаэн закрыла книгу. Подспудно она надеялась, что Серый волк к концу своих дней пожалел о кровавых своих делах. Но нет, ни о чем он не жалел, оказывается. Больше трех веков пылала жарким костром его ненависть к завоевателям.

Ей ли, малолетней полукровке, пытаться смирить в себе то, с чем не справился взрослый арден с такой сильной, как у Серого волка, волей? Он, правда, и не пытался справиться с собой, не видел в этом никакой нужды.

Хозяин дома спал. Выбравшись из-под одеял, она оделась и вышла на мороз. На востоке уже светлело, и девочка не видела, зачем ей еще здесь оставаться.

Кто-то должен знать ответ, оправдана ли месть, есть ли ей место в душе, и станет ли от нее кому-нибудь легче. Она ведь толком никого и не спрашивала. Точка зрения Серого волка ей уже была известна, но это было всего лишь мнение мертвой легенды. Пришло время спросить у живых.

Обойдя озеро по кругу, Лорбаэн пошла напрямик через заросли, кутаясь в шубу. Ночью, похоже, был страшный мороз, но сейчас уже немного потеплело. Тучи снова наползали с севера, обещая сильный снегопад.

Впереди показался деревянный мост, укрепленный раскосами; снизу он весь порос сосульками. Тропинка, по которой она пробиралась по краю пропасти, проходя под мостом, стала совсем узкой, и Лорбаэн продвигалась вперед очень осторожно.

Мост был широк и, скорее всего, сверху была дорога. Но край пропасти, хоть и был недалеко, нависал над тропой и оставался для девочки недостижимым. Рано или поздно она рассчитывала найти место, где сможет взобраться наверх и вернуться к наезженному пути. Проблуждав до полудня по предгорьям, она уже не раз думала, что умудрилась окончательно заплутать в глуши и никогда не найдет арденскую крепость.

Какой-то шум доносился до нее уже некоторое время. Такой гомон издавал Гирис, если отойти от него в степь на порядочное расстояние. Она определенно приближалась к большому скоплению народа, и ничем иным, кроме Последнего рубежа, оно быть не могло.

Снега местами намело по колено, и он продолжал падать. Дальний край пропасти, более пологий и поросший соснами, был еще виден в белой пелене, и на дне ее даже можно было различить небольшую речку, журчащую среди камней. Впереди же она толком ничего не могла разглядеть, словно снегопад там был сильнее.

Чем дальше она продвигалась, тем отчетливее слышала отдельные звуки в приближающемся шуме. Крики людей, какие-то глухие удары, звон и лязганье металла. Девочка повидала достаточно битв, чтобы не перепутать их яростный голос с шепотом мирного поселения. Ее опять занесло на войну, и те вопросы, которые она несла с собой, убивающим друг друга людям покажутся, вероятнее всего, неуместными.

Но ей некуда было больше идти. Серый волк за триста лет в своей глуши не придумал ничего нового. Ей ли, маленькой и слабой, надеяться, что ее мысль выйдет за пределы, которые не смог перешагнуть великий герой?

Лорбаэн доводилось слышать о людях, которых за совершенные преступления сажали в темницу и держали в полном одиночестве. Многие из таких преступников быстро сходили с ума. Ни один из тех, о ком она слышала или читала, не раскаялся в своих злодеяниях. Из всего этого она сделала когда-то вывод, что в одиночестве можно только собраться с мыслями. Собраться - с теми мыслями, которые уже приходили человеку в голову. Ничего же нового ему не придумать, сколько лет не сиди.

И она упрямо шла вперед, и все отчетливее слышала звуки боя, не уступавшие громкостью сражению, в котором граф Гисс потерял на берегу Арриса две тьмы своих воинов. В какой-то момент она настолько приблизилась к месту битвы, что ей казалось, что она происходит чуть ли не у нее над головой. Подняв голову, она увидела деревянные раскосы и выступающие над краем пропасти бревна. Испугавшись, что все это сооружение может обрушиться прямо на нее, девочка заторопилась вперед, высоко поднимая отяжелевшие от набившегося в них снега валенки и переступая через сугробы. Мимо пролетел с воплями какой-то человек, она вздрогнула и прижалась к каменной стене. Сверху орали, убивали, что-то ломали и чем-то гремели. Прижав ладони к ушам, Лорбаэн двинулась дальше, стремясь оставить весь этот грохот позади как можно скорее, но едва она добралась до места, где тропа немного расширилась, и каменный козырек сверху прикрыл ее от снега и приглушил немного звуки, как снова кто-то вскрикнул сверху и полетел вниз. Обернувшись, девочка уже никого не увидела. Снег в сугробе на краю пропасти был примят и медленно сползал вниз. На снегу остались два следа сапог - похоже, именно сюда упал сверху один из воинов, но не удержался и рухнул в пропасть.

Когда перед ней появился третий след, а за ним сразу и четвертый, Лорбаэн вскрикнула и попятилась. Упершись лопатками в каменный склон, она смотрела, как возникают на снегу из ниоткуда следы, все ближе и ближе к ней. Девочка зажмурилась, потеряв голову от страха и не понимая, что же ей делать с невидимым призраком, ведь ничто в ее опыте не говорило, как поступать в таких случаях, несуеверными были ардены и всякую нечисть только в сказках терпели.

Перед ее закрытыми глазами появилось лицо знакомой девушки-арденки из видений.

-Привет, Лорбаэн, - сказала девушка.

Лорбаэн открыла глаза. В воздухе перед ней висел подсвеченный синим туман, из которого сгущалась изящная фигурка в меховой куртке до талии, обтягивающих штанах и кожаных сапожках. Затаив дыхание, она смотрела, как все четче становится силуэт, а туман, напротив, рассеивается, и когда последние блики синего исчезли, перед ней стояла та самая девушка, а в руке у нее был полуторный меч.

Но она не замахивалась мечом, а опиралась на него, и на лице ее была улыбка.

-Перепугала я тебя, да? - отложив меч, она отряхнула со штанов снег. - Знала бы ты, Лорбаэн, как я сама перепугалась. Чуть в пропасть не упала, просто чудо, что мне уступ на пути попался. Даже ничего не сломала, похоже... ой, ты же меня впервые видишь. Зови меня Эрви.

Эрви шла впереди, Лорбаэн - следом. Она охотно поменялась бы местами с девушкой из своих видений, и причин тому было несколько. Эрви все еще немного вызывала у нее страх, девочка была уверена, что молодая арденка появилась перед ней прямо из воздуха. Но больше всего ей, к ее собственному великому удивлению, было неприятно смотреть на ее изящную фигуру, легко преодолевающую путь, который с таким трудом давался Лорбаэн. Непритязательный походный наряд Эрви был красивым и гармоничным, как красива и гармонична была она сама. Не попадался еще на пути Лорбаэн никто, перед кем она чувствовала себя такой замухрышкой, грязной, с нечесаными волосами, в обносках и краденых вещах, в валенках не ее размера. Ее спутница в горах чувствовала себя куда как уверенно, и легкость ее движений была для девочки как соль на открытую рану.

-Все, надо передохнуть, - по Эрви нельзя было сказать, что она сколько-нибудь устала, и Лорбаэн заподозрила, что отдыхать на самом деле предполагалось ей самой, а не арденке.

Склон то и дело нависал над тропой, и место, которое они выбрали для привала, было чистым от снега. Медвежья шкура у Лорбаэн была довольно длинной и позволила ей сесть на камень без риска что-нибудь себе отморозить. Эрви же осталась стоять.