-Я готов услышать цену мира, Аэлевит.

А повадка у него властная. Алагорский самородок, еще месяц назад ходивший в тысячниках, быстро привык командовать армией.

-Мира не будет, Таларик.

Отметив, что и мускул не дрогнул на его лице, арденка делает шаг вперед, сжав руками колья разделяющих их рогаток.

-Мне не нужен нейтралитет, Таларик. Мне не нужна твоя армия ни на южном берегу Арриса, ни в Веггаре, ни в Гиссане, ни в междуречье.

Она внимательно смотрит на молодого темника. Он насторожен, он удивлен, он напрягся, готовый бежать, сражаться или что еще потребуется, когда стоящая перед ним женщина доведет свою мысль до него полностью. Не готов Таларик только к тому, что ему предстоит услышать.

-А нужна она мне под стенами Скейра, Таларик. Бейся со мной против моих врагов, и ты получишь не мир, а союз с Риммарави.

Стоящий на костылях слева от Таларика алагор с седой бородкой не сдерживает удивленного восклицания.

-Это... неожиданное предложение, Аэлевит, - наконец прерывает молчанье Таларик. - Я должен над ним подумать.

-Сутки! - взмывает ввысь ее голос. И уже тише арденка добавляет: - Если будешь готов дать мне ответ раньше, отправь гонца сюда, на заставу. Но не жди от меня простого мира и дозволения уйти невозбранно.

В открытом кафе к вечеру сидеть холодно, но служанка говорит, что внутри тоже есть столики. Повелительница арденов в сопровождении Таивиса заходит в открытые девушкой двери, обнаруживает небольшой зал, разделенный стойкой на две части. Столик у окна уже накрыт, словно ее ждали. Не исключено, что так и есть, она часто и завтракает тут, и ужинает тоже. Скинув шерстяной плащ, она расправляет свободную рубаху на бедрах и садится за столик. Снимает колпак с плошки с салатом, невольно улыбается. За окнами настоящая метель, а здесь - свежие овощи. Что считать большим чудом - зиму среди весны или огурцы среди зимы?

Таивису приносят эля, ей - яблочный сок. Даже в худшие свои дни повелительница Старших не позволяла себе напиваться в этом заведении. Она ценила здешний уют и отношение слуг к постоянной клиентке, но больше всего ценила воспоминания о тех днях, когда ей случалось здесь завтракать не одной, а...

Задержав дыхание, она считает до десяти. Этот способ всегда помогал ей сосредоточиться после пророческого транса. Сейчас она едва удержалась на грани вторжения в будущее, которой ей видеть нельзя, нельзя, нельзя... Удержалась. Таивис, заказав жаркое, посматривает на нее поверх бокала с элем. Наверняка чувствует ее состояние, и ей не по себе от внимательного взгляда серых глаз эйтория. И все равно она старается не оставаться одна до самого позднего вечера, до того, как ее свалит с ног усталость, следом за которой быстро придет сон без сновидений. Ей страшно оставаться одной и днем, и ночью. Та, кто повелевает в эти дни всем народом арденов, не имеет власти лишь над собой. Она нужна им всем, а они все нужны ей.

Таивис и Ригалис чаще оказываются ее спутниками, чем арденские военачальники. С эйториями ей проще, от них не надо прятать ни волнение, ни слезы. Перед своим народом повелительница старается не давать себе воли. И так уже один раз не сдержалась, ушла в запой, как моряк какой-нибудь. Один раз ей это простили. Она не уверена, что простят снова.

-Ты считаешь, что Таларик согласится на твои условия? - спрашивает наконец Таивис.

-А куда он денется? - отвечает она с набитым ртом. - Регадцам он не нужен, на западе и на севере ему делать, следовательно, нечего. На юг мы его не пускаем. Остается только отступать по Веггарскому тракту до Дассига, а дальше через болота выбираться к замку Дубр и искать переправу в верховьях Арриса. Зеленокожие ушли к берегам океана, но Таларик об этом не знает и, скорее всего, считает восточное направление рискованным. Сидя же без дела в междуречье, он просто дождется, пока освободятся либо наши войска, либо регадские, и зададут ему трепку.

-Таларик сидеть не будет.

-Не уверена, Таивис, - она отодвигает пустую плошку в сторону, и служанка ставит перед ней тарелку с оладьями, залитыми ежевичным вареньем. Заинтересовавшись, Таивис просит себе того же, служанка улыбается.

Даже в эти трудные дни здесь исхитряются добывать откуда-то продукты и вкусно готовить. Повелительница арденов старается никому не рассказывать об этом кафе, справедливо полагая, что излишняя популярность ему на пользу не пойдет.

-Не уверена, - повторяет она. - но сюрпризы от Таларика нам тоже не нужны. Он нужен нам целиком, весь. Я предложила ему союз. После окончания войны здесь он получит мою поддержку в Гиссане.

-Далеко же ты заглядываешь! - восклицает Таивис. - Наши провидцы все глаза проглядели, но ничего дальше чем на полчаса рассмотреть не могут. Да и то не всегда.

-А это и не пророчество, Таивис. Это мои планы.

-Вот как? Неожиданно.

-Я отказалась от своего дара предвидения. Ни к чему хорошему он привести не может. Пользуйся я им, мы бы проиграли еще в первом сражении с графом Гиссом.

-Ты хочешь сказать...

-Да, Таивис. Мы были обречены!

Она воскликнула так громко, что служанка с горшком жаркого на подносе застыла, не дойдя до столика.

-Уивер, наш Верховный прорицатель, чуть не обрек весь мой народ на гибель своим пророческим даром. Мне горько это говорить, Таивис, я его очень любила и верила в него. Но Уивер не верил в себя сам, ненавидел себя за бессилие, которое сам себе придумал. Ему казалось, что он не справится с бурей, и он не справлялся, раз за разом бросая людей в бой и заранее предвидя их поражение и гибель. Он пытался строить свои планы на отчаянии и едва не выстроил их до конца, заперев нас в своей ненависти к себе, в своей беспомощности и безысходности.

Девушка с жарким подошла на цыпочках, не осмеливаясь прерывать повелительницу арденов, вещающую чудовищные откровения. Девушка была арденкой, и звучавшие в маленьком кафе слова она понимала отлично. И она знала, кто эта раскрасневшаяся от волнения женщина, и знала, что ее слова - не пустой звук. Посмотрев служанке в глаза и увидев, что они расширились от ужаса, повелительница Старшего народа пришла в себя.

-Я вижу, тебе внове эта мысль, Таивис. Не судьба определяет нашу жизнь, но мы ее создаем. Прорицатель видит лишь то, что неизменно случится - а значит, случившееся уже предопределено в мыслях и поступках того, чье будущее видится прорицателю - ведомо то самому человеку либо неведомо. Сами носители судеб сужают для себя многовариантность будущего до одного-единственного выбора - чаще всего простого и понятного, в ущерб сложным и неоднозначным.

Эйторий поперхнулся пивом.

-Сама придумала?

-Да, сама. И доказательств моей теории больше, чем достаточно.

-Например?

-Например, все тот же Уивер ЭахТислари. Когда он понял то, о чем я рассказываю, то сумел, переломив себя и свое отчаяние, сотворить будущее таким, каким оно досталось нам сегодня. Ты наверняка слышал о гибели эсгуриев в замках Нодер и Скассл, о семи тысячах кассорийцев, растаявших в лесах Эггора, о том, как завел в ловушку южан Эрадэах ЭахМираэх, и как перессорил нерберийцев Марген ЭахДариг. О Безумном прорицателе слышал наверняка.

-Кое-что я, конечно, слышал, госпожа Аэлевит.

-Так вот, Таивис. Все эти события были тщательно распланированы нами, Кругом прорицателей Эггора, незадолго до смерти Уивера ЭахТислари. Большая часть операций придумана им лично. Заведя нас в обреченность, он сделал все, чтобы вывести нас обратно.

-Допустим, так и есть, госпожа Аэлевит, - Таивис поднял крышку с горшочка, с наслаждением принюхался и посмотрел на служанку, что замерла в двух шагах от столика.

-Можно, я послушаю? - попросила девушка, глядя на эйтория. В сторону своей повелительницы она посмотреть не решалась.

-Можно, конечно. Госпожа Аэлевит не будет возражать, - он подмигнул своей спутнице над куском мяса, нацепленным на вилку, она согласно кивнула. - Но как с твоим объяснением вяжется случай с Безумным прорицателем? Таланос говорил, что он выступил против вашего народа и чуть не загубил все ваши планы на востоке.